Я сделал осторожный глоток и оглядел собравшихся — восемь человек: наша четверка, еще двое шапочных знакомых, тоже из рейд-отрядов, бритый наголо мужчина средних лет с погонами капитана и патлатый очкарик под пятьдесят с изрезанным морщинами лбом. Этого я раньше не видел, с капитаном пару раз сталкивался.
— Добрый день, коллеги. — Коршунов отпустил секретаршу и повернулся к нам. — Спасибо, что пришли. Какие-то вопросы, пожелания будут? Нет? Тогда начну я.
Он обвел всех тяжелым взглядом.
— Что сегодня происходило на площади, все видели. Это только начало, дальше будет хуже. Мы, конечно, смягчим, как сможем, но… буду с вами откровенен: положение у нас сложное, если не сказать критическое. Перспектив никаких. Катастрофа слишком масштабна, город к ней не был готов. По оценкам, во время наводнения погибло более девяноста процентов населения, но даже при таких потерях у нас острая нехватка ресурсов.
В начале сентября коммуна насчитывала три тысячи человек, к концу месяца — уже восемь. За первые девять дней октября к нам прибыло более четырех тысяч. На регистрационных пунктах очереди. Если темпы прироста сохранятся, к началу зимы у нас будет тридцать-сорок тысяч, которых надо кормить, селить и, главное, охранять. Что творится на улицах, вы знаете лучше меня.
Зимой все станет в десять раз хуже. Люди начнут замерзать. Деревьев в округе все меньше. Сейчас допиливают парки, к ноябрю закончатся и они. Я подписал указ об организации лесозаготовочной базы за городом, со следующей недели она начнет работу. Однако, учитывая рост коммуны, проблема с дровами зимой все равно будет. Собственно, для этого я вас и собрал.
Коршунов сделал скупой глоток.
— Нам удалось поднять котельную. Пока в аварийном режиме, но к концу ноября ее доведут до ума. Есть проблемы с подачей воды, есть проблемы с дизелями на насосах… Разберемся. Сколько система проработает, не знает никто. Может, всю зиму. Может, месяц. Может, неделю. Большинство труб — труха. Повезло, что незадолго до отключки в том районе проводился капремонт коммуникаций. Насколько его хватит, не знаю, но котельная — наш шанс пережить зиму. Если удастся дать отопление хотя бы в несколько домов, разместить там больных, стариков и детей…
Коршунов замолчал и принялся размешивать кофе в полупустой чашке, серебряная ложка неприятно позвякивала. Игорь покосился на Сан Саныча. На лице бывшего охранника промелькнуло злорадство: мол, я же говорил. Остальные, похоже, не поняли, куда клонит Коршунов. Капитан сидел с каменной рожей и прямой спиной — воплощенный солдафон из анекдотов. Патлатый очкарик с рассеянным видом следил за движением ложечки. Вид у него был нездоровый и какой-то помятый.
— Котельной нужно топливо. — Коршунов решительно бросил ложку и посмотрел на капитана так, словно тот мог решить эту проблему взмахом руки. — Солярки для насосов пока хватает. Нужен топочный мазут. Того, что при котельной, хватит на неделю. Мазут как резервное топливо держат при электростанциях. Во время катастрофы Безымянская ТЭЦ выгорела полностью, на ГРЭС минимальный трехсуточный запас. Основной… хранился на Самарской ТЭЦ.
Коршунов вновь замолчал, давая переварить сказанное. На лицах рейдеров проступило запоздалое понимание. Вербовски выглядел ошеломленным. Сан Саныч довольно скалился. Остальные на сообщение не прореагировали. То ли не сообразили, к чему все идет, то ли знали заранее.
— Вы люди проверенные, — резюмировал Коршунов, — прошли через многое. Я не прошу от вас невозможного. Понимаю весь риск. Обещаю, мы сделаем все возможное, чтобы свести его к минимуму. Так же обещаю вам достойную компенсацию вне зависимости от исхода дела. Исследовательская группа проработала рядом с ТЭЦ две недели, с их выводами вы ознакомитесь. Получите в свое распоряжение всё, что у нас есть. Никаких глобальных задач. Только разведка. Нужно убедиться, что топливо на месте. Убедиться, что оно доступно и не утратило рабочих свойств. — Коршунов сделал последнюю паузу и закончил: — Прошу вас сформировать бригаду для проникновения на территорию Самарской ТЭЦ. Несмотря на связанные с феноменом трудности.
* * *
— Что, так прямо и сказал? Связанные с феноменом трудности? — Ника подхватила шипящую сковородку и плюхнула на разделочную доску.
— Ага, — кивнул я и принялся накручивать на вилку спагетти.
— Вот урод. Надо было послать его вместе с феноменом. — Она села напротив и подперла кулачком подбородок. — Коля, ну какого черта ты согласился? Что, никого больше нет?
— Если не мы, то кто? — Я отправил спагетти в рот. — Ефли не фифяс, то кофда?
— Вот ты, Коля, все-таки местами умный, а местами спортсмен.
— Так за это ты меня и любифь. За фпортифные мефта.
— Дурак. — Ника посмотрела на меня осуждающе. — Как макароны, пересолила?
— Не. — Я проглотил. — В самый раз.
— Хорошо… Коль, возьми меня с собой?
— В феномен с трудностями?
— Да, в феномен.
— Ника… Ты же знаешь — не возьму. Не для того мы всё это пережили, чтобы в такое место на пару лезть.
— Ничего мы еще не пережили, — хмуро сказала Ника. Но тут же разгладила морщинку на лбу. — Минуту назад ты уверял, что это совершенно безопасно.
— Уверял. — Я вздохнул. — Но нет. Проси, что хочешь, только не в терновый куст.
— Ясно. — Ника встала, сняла закипевший чайник и разлила кипяток по чашкам.
— К тому же, состав утвержден. Снаряжение подготовлено в расчете на восемь человек.
— Снаряжение? — В ее голосе звучал скепсис. — Это какое же? Зонтик и резиновые сапоги?
— Ну, почему зонтик… Там много чего собрали. Оружие, кое-какие приборы, противогазы…
— Противогазы, — передразнила Ника. — Самому не смешно?
— Не смешно, — честно признался я. — Совсем не смешно. Но надо. К тому же, если все обойдется, получим билет в светлое будущее. Даже если не обойдется, ты получишь вместо меня. На зиму будешь обеспечена и едой, и дровами, и чем угодно. Коршунов обещал. По-моему, неплохо.
— Натурально дурак, — покачала головой Ника. — Ты думаешь, меня еда волнует? Что там с этими учеными?
— Ну, я не эксперт, но как сказал Сан Саныч: если они ничего не смогли объяснить на пальцах, без формул, значит, сами ни черта не поняли. Ну и хрен с ними, главное они установили: свет безвреден.
— Рентген тоже не сразу убивает.
Ника присела на подоконник и сложила руки на груди. Короткая майка слегка задралась, обнажив полоску побледневшей, но все еще загорелой кожи. Разговаривать о завтрашней экспедиции сразу расхотелось. Зато захотелось другого.
— Коля, Коля, мы тебя теряем. — Ника, уловив направление моего взгляда, демонстративно пощелкала пальцами. — Блин, какие вы все-таки примитивные, как в анекдоте: расстегнула верхние пуговицы — мозг мужику выключила, застегнула — включила.
— Ну… — я постарался собраться с мыслями, — пока никаких проблем. Пичугин — это местный ученый — сказал, что проходил за стену дважды, и там совершенно ничего особенного. Правда, надолго он там не задерживался: зашел, взял пробы, сфотографировал, вышел. Зато они отловили голубя, засунули в клетку и продержали на той стороне три дня. И ничего. Ворковал, пил, жрал, загадил клетку. Выпустили — полетел. Стало быть, безопасно.
