Выполнение поставленной задачи также не представлялось особо сложным: по своему опыту Чалубей знал, что противник сейчас деморализован и не способен к организации сколько-нибудь эффективного противодействия. Стремительная атака двух сотен тяжелых всадников — и ворота будут их.
Сульдэ Чалубей мысленно попросил лишь о малом: отвести глаза защитникам, не дать им возможности заметить их раньше времени и захлопнуть ворота! Большая помощь ему не нужна, все остальное он сделает сам!
— СЛАВА! — русский боевой клич ринулся со всех сторон.
Ранее прикрытые ставнями окна распахнулись и в воинов Чалубея в упор ударили бронебойные стрелы. Последствия залпа были ужасны, никак не меньше четверти монгольских воинов повалились из седел.
Верный друг Садубей, ехавший рядом, получил стрелу, выпущенную со второго этажа, прямо в затылок. Шлем не смог уберечь хозяина, и бронебойный наконечник без труда вышел из глаза Садубея. Спустя мгновение, в предсмертной конвульсии схватившись за древко застрявшей стрелы, он, как и многие другие, упал под ноги своего скакуна.
Крики, стоны, лязг стали, ржание коней — и все это под непрерывным дождем жалящих стрел. На открытой местности, лишенные возможности маневрировать, монгольские воины не имели возможности реализовать свое численное превосходство, и единственной возможностью пережить этот день было выбить врага из домов.
— Атакуйте дома, те, что правее! — закричал Чалубей, прикрываясь сверху щитом и пытаясь вернуть контроль над отрядом, скатывающимся в хаос паники. Показывая пример, он, толкнувшись ногами от высоких стремян, прямо из седла запрыгнул в находящееся рядом, почти на уровне седла, окно.
— УРАГХ! — зарычал он, приземлившись на подоконник, предпринимая обреченную попытку закрыться щитом от наконечника копья, наносящего укол двумя руками русского дружинника.
Сориентированные им монгольские воины, где покинув своих коней, где по примеру командира прямо из седла, атаковали врагов, засевших в домах, находящихся правее от дороги. Молодой сотник принял верное решение, которое, возможно, в других обстоятельствах сохранило бы отряд, но на этот раз монголов встретили не плохо обученные ополченцы, а находящиеся тактически в более выгодной позиции княжьи гридни. Высоко поднятые над землей окна идеально подходили для обороны, а жалящие стрелы, летящие из их глубины, собирали все более и более кровавую дань.
Спустя полчаса жестокого боя горстке монгольских воинов удалось очистить от русских первый этаж одного из домов, но на ситуацию это повлиять уже не могло и лишь ненадолго отсрочило их гибель.
В это время Чалубей был еще жив. Сбитый копьем русского дружинника, он лежал под злополучным окном в ожидании своей злой судьбы. Смерть от раны в живот, оставленной пробившим кирасу копьем, будет долгой и мучительной.
Юрий Романович оглядел улицу, заваленную в основном погибшими врагами и их конями. Упрямые черти! Все полегли, но никто не побежал, хотя бежать было куда, улицу перекрыть владимирцы так и не успели.
Победа не принесла удовлетворения! Задачу свою они, конечно, выполнили и отряд врага уничтожили, но, к сожалению, слишком дорогой ценой. Половина его сотни так тут и осталась.
Юрий Романович и оставшиеся воины не намного пережили Чалубея. Они не проехали и квартала, когда на них обрушился в несколько раз превосходящий отряд противника.
35
Открыв глаза, Сашка был очень удивлен, что все еще жив. Голова жутко болела, особенно справа, чуть выше виска, в месте, куда ударила стрела.
Лежал парень на левом боку, если судить по ощущениям, на сырой земле. Доспехи с него были сняты, но зимнюю одежду оставили, что было весьма кстати, учитывая холод, царивший в помещении.
Руки стянуты за спиной кожаным ремнем. Как, впрочем, и ноги, связанные аж в двух местах: коленях и щиколотках. В помещении, в котором он находился, царила непроглядная тьма.
Откуда-то левее доносилось чье-то хрипящее дыхание.
— Кто здесь? — спросил парень в темноту.
— Сашка, ты! Живой?! Тут ни хрена не видно, и я, как пришел в себя, думал, что один остался.
— Никогда бы не подумал, что буду так рад твоему голосу, — пошутил парень и добавил: — Ты как, Вась?
— Плохо, задыхаюсь! Хорошо хоть эти уроды стрелы не выдернули, а то бы уж давно богу душу отдал!
Вася замолчал, чтобы перевести дыхание, затем продолжил:
— Саш, мне осталось недолго, и дело даже не в легких, которые наполняются кровью. Мой следующий эпизод… В общем, не переживу я его, по-любому. Что бы там с нами дальше ни произошло, если живой останешься, моей семье передай, что я очень сильно их люблю… и очень сожалею, что все так сложилось…
Договорить Васе не дали: полог юрты откинулся и свет резанул по глазам, заставляя Сашку зажмуриться. Когда глаза немного привыкли, парню удалось рассмотреть четыре силуэта.
Ближайший из вошедших заговорил по-монгольски властным голосом:
— Берите этого, ему осталось не больше часа! И не церемоньтесь. Второго оставим на потом!
Двое воинов наклонились над Васей, взяли его под руки и вынесли наружу.
— Прощай, Сашка! — уже снаружи раздался крик.
Это был последний раз, когда Сашка видел Васю живым.
За Сашкой пришли часа через полтора.
Полог снова отворился и его потащили наружу. Было немногим за полдень.
Тащили Сашку недолго, они миновали пару юрт и вошли в третью.
Внутри оказалось довольно светло, и Сашка без труда смог рассмотреть внутреннее убранство, а рассмотрев, очень захотел оказаться как можно дальше от этой юрты. На огромном столе, стоящем у стены слева от входа, были развешаны и разложены пыточные принадлежности: щипцы, тиски, пилы, ножи разного вида и предназначения. В углу находилась напоминающая мангал жаровня, с уже побелевшими от жара стальными прутами.
В центре юрты, рядком, было врыто три столба. На центральном из них, подвешенный за руки, был Вася, вернее его изуродованное тело. Кожа до середины живота снята как чулок, ступни ног и колени раздроблены, как и пальцы левой руки. Лицо друга Сашка не видел, голова бессильно лежала на груди, но щеки были залиты кровью.
— Твой друг нам ничего не сказал. Надеюсь, ты будешь более разговорчивый, — усмехнулся все тот же монгол, что недавно давал указание забрать Васю.
— Что вас интересует? — спросил севшим голосом Сашка, когда его руки начали привязывать к столбу.
Рассмотрев интерьер комнаты, парень был готов рассказать что угодно, только бы избегнуть применения к собственной персоне представленного в комнате инвентаря.
— Оружие, которым ты пользовался. Как его использовать?
Первой Сашкиной мыслью было сказать, что использовать оружие не получится, так как для него нужны патроны, которых в этом времени нету. Он уже было открыл рот, чтобы сказать это, когда в голову пришла мысль, что в этом случае ему не поверят и будут пытать, предполагая, что он скрывает правду. А принимая во внимание, что патронов действительно нет, его замучают до смерти. Продержаться ему нужно лишь несколько часов, до того момента, когда его перебросит в другое время. Как выиграть эти несколько часов? Мысли в голове неслись, как скоростной поезд. Решение пришло внезапно.
