— Около тысячи лет!
Он поверил ей сразу, ненадолго замолчал, а потом поднялся на локте и, внимательно глядя в глаза женщине, задал тот вопрос, на который отвечать ей очень не хотелось:
— Мы выстоим?
— Нет, а потом они разобьют князя на реке Сити.
— Значит, все напрасно! Грызня князей привела-таки нас к гибели, — устало проговорил воевода.
— Нет, не напрасно! Мы скинем их через три сотни лет, а после немалую часть их земель присоединим к своей империи. Созданное Русью государство раскинется от северных морей до южных, на тысячи верст с востока на запад. Это будет империя, объединяющая в себе десятки народов, гордая и независимая. И в этом государстве не забудут, как почти тысячу лет назад здесь, во Владимире, стояли насмерть! Не дрогнули перед лицом грозного и многократно превосходящего противника, не открыли ворота, убоявшись, а предпочли сражаться, бросив своим врагам: «Мы лучше умрем перед Золотыми воротами, чем будем у вас в услужении».
— Это мы скажем?
— Да.
— Кто именно?
— Скоро узнаешь! — с этими словами женщина притянула к себе и нежно поцеловала мужчину. Дважды просить себя он не заставил.
21
То, что этот участок стены не выдержит, стало ясно уже вчера. От обстрела деревянная стена начала разваливаться. Сейчас разрушения были такие, что пеший воин без труда сможет перебраться через то, что когда-то было стеной. Проклятые камнеметы сделали свое дело.
Другая напасть — наш полон, который монголы использовали для закидывания рва. Сотни людей, согнанных из соседних деревень, под стрелами защитников закидывали ров вязанками сырого хвороста. Теперь напротив пролома рва фактически не было.
Аналогичная картина была у Медных и Волжских врат, с той лишь разницей, что стены там пока еще стояли. Но и их время сочтено. Вероятность того, что они смогут продержаться до конца сегодняшнего вечера, ничтожно мала.
Нападающие готовились к штурму, об этом свидетельствовали их отряды, выстраивающиеся напротив пролома (вне досягаемости для стрел обороняющихся), а также прекращение обстрела стены осадной техникой в месте пролома. Штурм Батый готовил по нескольким направлениям (об активности его войск на других участках докладывали наблюдатели), тем самым лишая Петра Ослядюковича возможности перебросить войска. Но главный удар воевода ждал здесь, у церкви Святого Спаса. И именно по этой причине он привел с собой резервную сотню.
Понимая, что стена не выдержит, воевода еще вчера отдал приказ о блокировании пролома. Всю ночь защитники не спали, и вокруг пролома, полукругом огораживая его, выросли завалы баррикад, по своей высоте немногим уступающие крепостным стенам. Для их строительства шло все: бревна, камни, мешки с землей, двери.
— Спешивайтесь! — бросил Петр Ослядюкович сотнику и двинул Пегого через толпу защитников.
Признав воеводу, ополченцы приняли в стороны, пропуская. Наконец он остановился на небольшом пригорке рядом с одной из баррикад. Спустя минуту к нему стянулись все защитники. В подавляющем большинстве это были горожане и крестьяне, защищенные в основном малоэффективными против монгольских стрел кожаными доспехами. Разномастное вооружение также оставляло желать лучшего: топоры, вилы, изредка копья, и уж совсем редко встречаются мечи. Не войско — толпа. И как мало в этой толпе профессиональных воинов.
«Мне б сюда те полки, что под Коломной легли», — с болью подумал Петр Ослядюкович.
Сотни пар глаз смотрели на него, и в основном, как отметил воевода, во всех из них читался страх перед сильным и безжалостным противником, страх за себя и семью. И самое грустное, у воеводы не было вестей, способных их успокоить.
Петр Ослядюкович, набрав в грудь побольше воздуха, заговорил:
— Биться нам придется с сильным и пока непобедимым противником. Я понимаю, что вам страшно, и поверьте мне, старому воину, в схватке будет момент, когда от страха захочется все бросить и, не оглядываясь, побежать. В этот момент вспомните о ваших детях и женах, вспомните не посрамивших себя прадедов, а затем… сожмите топор покрепче и останьтесь на месте! И тогда, я вам обещаю, мы зададим поганым такую трепку, что слава о ней пройдет сквозь столетия, а наши потомки и через тысячу лет не забудут о том, что их предки своих городов без боя не сдавали! — воевода нашел взглядом Ларису Николаевну и закончил: — Предпочитая умирать в сражении — здесь, у Золотых ворот, чем быть у врага в услужении!
— СЛАААВАААА! — рев сотен глоток не обещал врагу ничего хорошего.
Закончив, воевода слез с коня, передал поводья одному из дружинников и, сопровождаемый двумя сотниками, двинулся по направлению к стене.
— Как настрой у твоих, Петрович? — спросил воевода сотника, командовавшего шестью сотнями ополчения.
— Твое присутствие и сотни гридней значительно его улучшили!
По сходням они поднялись на стену и, опасаясь шальной стрелы, тут же укрылись за заборалом. Желая осмотреться, воевода осторожно выглянул из-за укрытия.
«Как же их много». — Вся округа на многие версты вокруг была усыпана черными точками конных и пеших вражеских воинов. Взгляд свой воевода остановил на центре, где готовилась к штурму пехота противника. Однотипная экипировка и стальной блеск покрывающих тело доспехов наталкивали на мысль, что это спешенная тяжелая конница монголов.
С обоих флангов их окружала бурлящая масса легкой кавалерии. Она находилась в постоянном движении, но в зону досягаемости лука пока не входила. Ждут команды.
Метрах в трехстах от крепостных стен расположилась осадная артиллерия врага: баллисты, катапульты и, конечно же, самая большая головная боль воеводы — требухе. На этом участке стены требухе было три.
Один из них был уже взведен и теперь четыре человека, на вид из полона, в качестве снаряда тащили крупный камень. Наконец, они доставили свою ношу и поместили ее в корзину. По команде командира двое воинов опустили спусковой рычаг, и смертоносный груз под тяжестью противовеса устремился вверх. Еще секунда — и, прогудев в воздухе, камень ударил в заборало стены, метрах в пятидесяти левее от воеводы. Семидесятикилограммовая глыба, разбивая в щепки толстые бревна, проломила защитную стенку и раздавила одного не успевшего среагировать защитника.
Главная задача этого обстрела — не защитники. Его цель — разбить защитную стенку крепостной стены, укрывающую от монгольских стрел защитников города. С этой задачей требухе прекрасно справлялись: вся стена была покрыта пробоинами.
Бом! Бом! Бом!
Глухой барабанный бой ознаменовал начало штурма, и легкая монгольская конница двинулась вперед. Владимирцы также зашевелились, взводя арбалеты и готовя луки. Прошло несколько минут, и враг вошел на дистанцию эффективного огня лука.
— Залпом… бей! — рявкнул над ухом Петрович, и защелкали тетивы защитников.
