В бараке повисла напряженная тишина, все находились возле своих позиций и изготовились к атаке. Возле окон и сразу же за спинами изготовившихся троек в напряжении заняли позиции сотни.
Полковник Иванов, Иван Алексеевич, как теперь знал Сашка, стоявший прямо перед тройками и придерживающий дверь барака, повернулся и проговорил:
— Ну все, мужики, время! — Чуть помедлил и добавил: — С Богом!
После чего толкнул дверь. Из-за спины одного из стоящих впереди Сашка смог разглядеть залитый светом внутренний двор двадцатого барака. Очень скоро этот двор будет залит не только светом, но и кровью.
Как и договаривались ранее, в своей тройке Сашка шел первым. Чтобы гарантированно ослепить пулеметчика, к вышке нужно было приблизиться на дистанцию как минимум пяти метров.
Первая тройка двинулась вперед и тут же ушла влево, по направлению к своей цели, тем самым освобождая дорогу Сашке и его группе. И Сашка рванул!
До вышки было метров пятьдесят, вроде недалеко, но эти пятьдесят метров стали самым длинным маршрутом в жизни парня. Еще перед штурмом, чтобы не шуметь деревянными башмаками по булыжному двору, решили двигаться, обмотав ноги тряпками, но, несмотря на это, холода Сашка не чувствовал. Все его внимание было сосредоточено на вышке, напряженные, как струна, нервы каждую секунду ожидали пулеметного огня.
Немца парень не видел, прожектор, установленный на вышке, полностью ослеплял, не давая возможности разглядеть что-либо. Видимо, к выводу, что рассмотреть врага сквозь слепящий свет не получится, пришел и Коля, так как он бросил попытки разглядеть немца и принялся помогать не поспевающему за Сашкой Димке, в результате чего им удалось прибавить в скорости.
А буквально через секунду, когда до вышки оставалось не больше десяти-пятнадцати метров, на них обрушился пулеметный огонь.
Смерть пришла не с той вышки, которая была их целью, а от соседней, находящейся слева. Пулеметчик, находящийся на ней, просмотрел двигающуюся к нему тройку, которая уже вышла из его зоны обзора, но увидел Сашкину группу. За мгновение до того, как пена из огнетушителя первой тройки ослепила его, немец успел дать короткую очередь по Сашкиной группе. Всего несколько пуль, но этого оказалось достаточно. Первая пуля снесла полголовы Димке, последующие пробили грудь Николая, который как раз, помогая нести баллон, развернулся лицом к пулеметчику.
Всего этого Санька не видел, увидел он только фонтаны каменной крошки, выбитые в метре от его ног пулями уже ослепленного немца, а потом почувствовал толчок и под тяжестью навалившихся на баллон тел погибших друзей начал падать. Баллон вывернулся из рук и упал, лязгнув о камень. Самому Сашке в последний момент удалось развернуться, и упал он лицом вниз, вместо жесткой мостовой, на что-то мягкое. Поднял глаза и с трудом подавил крик. Он смотрел в открытые Колины глаза, в глаза уже мертвого человека. Это так его поразило, что он оцепенел, не в силах оторвать взгляд от этих глаз. Именно это и спасло ему жизнь, так как спустя мгновение открывший пулеметный огонь со второй вышки немец принял его за покойника.
33
В целом начало боя для узников сложилось неплохо. Первая и третья тройка успешно подошли вплотную к своим целям, активизировали огнетушители и ослепили пулеметчиков их струей. Однако вторая тройка погибла, так и не успев выполнить свою задачу.
После первых же выстрелов, не дожидаясь команды полковника Иванова, из окон и дверей барака посыпались заключенные. Вырвавшиеся на свободу узники обрушили настоящий дождь из камней, мыла (его нашли в комнате старосты, оно было таким жестким, что неплохо подходило на роль метательных снарядов) и другого мусора на вышки.
Один из булыжников разбил прожектор левой вышки, и заключенным удалось разглядеть по пояс белого немца, одной рукой отчаянно старающегося отчистить глаза, другой при этом поливая двор из пулемета. Немец ничего не видел, и большая часть пуль уходила в землю, выбивая каменные осколки из мостовой, однако, учитывая число нападающих, некоторые пули находили свои жертвы.
Леонов видел, как одну из таких пуль, отрикошетившую от камня, получил в живот полковник Иванов, он сложился пополам и затих.
Но долго продолжать немцу не дали. Спустя несколько секунд один из узников, находящийся ближе к вышке, удачно бросил крупный булыжник. Камень угодил солдату в переносицу, голова его запрокинулась, и он осел. Стволы спаренных пулеметов уперлись в небо.
Сразу несколько человек принялись карабкаться на вышку.
Прожектор третьего пулемета продолжал светить, однако пулеметный огонь не велся. Немец висел вниз головой, по пояс свесившись через край вышки. Каски на голове не было, а русая голова была почти полностью залита кровью. Как и на правую, на эту вышку карабкались узники.
Опасения вызывала лишь последняя центральная вышка. Пулеметчик, находящийся в ней, так до сих пор себя и не проявил, несмотря на то что вышка находилась дальше всех и камнями «обстреляна» почти не была. Ее прожектор, как и на первой, был разбит.
— Все ко второй вышке!!! — что было сил заорал майор, указывая на нее рукой, хотя необходимости в этом не было, вторая сотня в полном составе уже находилась на полпути к ней. И в этот момент с вышки застучал пулемет!
Немец правильно определил основную для себя угрозу и сначала открыл огонь по уже почти забравшимся на подавленные вышки заключенным. Первой целью стала третья вышка, тяжелые пули MG-38 просто смели с нее заключенных. Узник, уже было ухватившийся за край перил вышки, получил сразу три пули в спину и сполз вниз, оставляя на дереве кровавые следы.
К этому моменту на первой вышке заключенные достигли большего. Двум из них удалось забраться в корзину, и они почти одновременно оказались у пулемета. В душе майора загорелась надежда, что им удастся сбить немца.
Заключенные развернули пулемет в сторону последнего часового, но то ли ленту заклинило, то ли узники не смогли быстро разобраться с немецкой моделью, но драгоценные мгновения уходили, а пулемет все молчал.
Разобравшись с желающими забраться на третью вышку, немец резко развернул пулемет и дал длинную очередь по неудавшимся пулеметчикам. Приблизительно в это же мгновение заговорил и пулемет заключенных, но, к сожалению, их очередь, направленная неумелой рукой, ударила выше немца, в крышу над его головой.
А вот немец не промахнулся. Майор увидел, как, выбивая кровавые брызги, немецкие пули пробили грудь одного из парней, отшвырнув его тело на перила. Второй прожил не намного дольше. Очередь прошила его вдоль груди, одна из пуль попала в предплечье, оторвав руку.
Еще пара секунд понадобились эсэсовцу, чтобы очистить и эту вышку от желающих завладеть пулеметом.
А дальше настала очередь штурмующих. Пулеметные спарки хлестнули по бегущей толпе, вырывая из людей целые куски мяса. Почти сразу же пулеметный огонь положил первые две шеренги атакующей его сотни, ополовинив ее численность. Понимая, что немец в первую очередь будет стрелять по толпе, люди кинулись врассыпную. Многие бросились в сторону барака, лишь человек десять продолжали бежать к роковой цели. Быстро расстреляв таких смельчаков и окончательно отогнав от себя опасность, немец перевел огонь на оставшихся.
