— Ничего хорошего, — мрачно произнес он. — И ты, Пакс, совершенно не права, предположив то, что сейчас, как я вижу, у тебя на уме.
— Неужели? — Пакс сама удивилась тому, как спокойно она говорит с герцогом в минуту наивысшего напряжения. — Мой господин, я прошу вас выслушать меня и внимательно подумать над тем, что я скажу, не отметая все мои слова с порога. Итак, эльфы, когда они узнали от Алиама Хальверика, что меч оказался у него, просили передать его принцу. А когда он сообщил им, что меч был подарен вам, они ответили, что он поступил верно. Они ошибались лишь в своем предположении, что Алиаму Хальверику знакомы этот меч и тот, кто должен им владеть. Но им было известно, что он догадывается о вашем истинном происхождении.
— Кто, Алиам? — Герцог опять побледнел и вцепился пальцами в спинку стула. — Он все знал?
— Мой господин, он не знал, он подозревал. И у него не было никаких доказательств правоты своих догадок и никакой возможности обрести эти доказательства. К тому же в то время ваша сестра была жива и готовилась взойти на престол.
Герцог покачал головой и, тяжело вздохнув, сказал:
— Я ведь ему доверял… Алиам говорил мне… еще тогда…
— Мне он сказал, что не смог придумать, как доказать ваше происхождение и вернуть вам то, что было положено вам по рождению. Смею вас заверить, думал он над этим долго и мучительно. Он не был ни в чем уверен. Не забывайте, как молод он был, когда все это произошло. А расспрашивать об этом своих родственников и придворных он не решился, тем более в преддверии коронации вашей сестры.
Больше всего Пакс опасалась, что герцог обидится на Алиама, замкнется и вообще перестанет отвечать на ее вопросы. Но он поднял голову, кивнул ей и, дослушав ее слова до конца, сказал:
— Я все понимаю. Мальчишка, взявшийся неизвестно откуда… Что мог привести Алиам в доказательство правоты своих догадок? Обрывки моих воспоминаний? Так ведь слишком мало сохранилось их в моей памяти. К тому же как бы на него посмотрели те, кто возлагал свои надежды на мою сестру? Я никак не могу держать на него зла и по-прежнему остаюсь благодарен ему за все, что он для меня сделал. Но… — Тут он внимательно посмотрел Пакс в глаза:
— Скажи мне честно, Паксенаррион, ты сама-то уверена в том, что, разыскав меня, ты действительно выполняешь волю богов, а не пытаешься как-то отблагодарить своего бывшего командира?
— Мой господин, дело даже не в том, что я могу отличить собственные соображения от воли моих небесных покровителей. Я уже все обсудила с Алиамом Хальвериком и переговорила с эльфами, принадлежащими к самым древним и знатным эльфийским родам. Они…
— Так почему же они… — Герцог замолчал, не договорив фразы. Занесенная было для удара по столу рука тихо опустилась на спинку стула. — Ну да, конечно, — совершенно убитым голосом произнес Пелан. — Я ведь не был готов к тому, чтобы вступить на престол. Да я и сейчас не готов.
— Нет, мой господин, сейчас все изменилось.
— Да что ты, Пакс! Ты ведь и сама знаешь. Не обманывай себя. Ты видела меня… А ведь Правитель Лионии должен обладать такими качествами, которых у меня нет… если вообще когда-то были.
— Мой господин, вы наполовину эльф по рождению, и ваши способности едва ли уступают тем, что есть у любого эльфа. Ограничены они лишь продолжительностью человеческой жизни. Я полагаю, что эльфийское чутье просто уснуло в вас, погребенное под грузом страданий, которые выпали на вашу долю. Рассудите сами: стали бы Великий Господин и Гед отправлять меня на ваши поиски, если бы не считали, что вы — тот самый правитель Лионии? Нужен ли нашим небесным покровителям король, не достойный трона?
— Нет, но ведь…
— И если богам удалось сделать паладина из меня, мой господин, после того, что было со мной, я думаю, им нетрудно будет сделать вас настоящим королем.
— Не знаю, не знаю. Возможно. — Герцог снова сел за стол и сказал:
— Итак, что мы имеем? Ты и эльфы уверены в том, что я был рожден принцем и являюсь законным наследником трона Лионии. Кто-нибудь еще верит в это?
— Алиам Хальверик.
— Так. А еще кто?
— Мой господин, мы не рискнули называть где бы то ни было ваше имя из страха перед тем, что злые силы могут настичь вас раньше, чем я доберусь до Вереллы или ваших владений. Но все члены Правящего Совета Лионии, собравшиеся во дворце после смерти короля, согласились признать истинность свидетельства меча. Кроме того, эльфы признали, что принц жив и может быть найден. Я полагаю, что большинство лордов Лионии, если даже не все, признают вас своим королем.
Герцог смотрел в стол, машинально водя пальцем по линиям серебряной инкрустации.
— Честно говоря, все это было бы смешно, если бы я мог сейчас смеяться, — тихо сказал он. — Подумать только, оказывается, я был рожден не просто аристократом, а даже принцем. И по происхождению я, оказывается, гораздо выше, чем те лорды, которые обращались со мной как с выскочкой—самозванцем, в лучшем случае незаконнорожденным отпрыском какого-нибудь захудалого рода, зарабатывающим себе на жизнь, командуя наемниками. Они были настолько уверены в своем превосходстве… Впрочем, ровно настолько, насколько я был согласен с ними… И вот теперь… — Оторвав взгляд от стола, он снова посмотрел на Пакс. — Скажи честно, ты ведь догадалась, что я хочу быть королем?
— Никак нет, мой господин. Мне известно только то, что вы законный наследник и королем быть просто должны, вне зависимости от того, хочется вам этого или нет.
— Ну-ну. — Герцог перевел взгляд с Пакс на ее оруженосцев. — Гаррис, Льет, Сурия, если Пакс права, значит, я являюсь вашим королем. Но я должен сам признать это, независимо от того, как видите ситуацию вы. Что я могу вам сказать? Много лет прошло с тех пор, как я, голодный и одинокий, бродил по просторам Лионии, уже отчаявшись найти хоть какую-нибудь работу. Алиам Хальверик подобрал меня и не только накормил и дал работу, но и обучил всему, что умел сам, — воинскому искусству и другим наукам. Ему я обязан тем, что почитаю светлых богов, он заложил в меня то, что позволяет мне, по моему разумению, отличать добро от зла. Гаррис, ты знаешь меня с тех самых пор, помнишь, каким я был в юности. Скажи, тебе когда-нибудь приходило в голову, что я мог быть принцем или просто происходить из благородной семьи?
Гаррис вспыхнул:
— Мой господин, я всегда думал, что вы какой-то особенный. Вы ведь сами помните… Я всегда относился к вам с уважением, чувствуя, что в вас скрыто что-то, еще не ведомое ни мне, ни вам. Вы помните?
— Я прекрасно помню, что ты относился ко мне с уважением как к старшему по возрасту и по сроку службы у Хальверика. Но это не имеет отношения к происхождению.
— Знаете, что я скажу вам, мой господин? Вы всегда вели себя как настоящий принц.
Губы герцога искривились в подобии улыбки.
— Ты что, серьезно? А мне казалось, что я пытаюсь во всем подражать Алиаму. Но сейчас я имею в виду другое: когда Алиам подобрал меня, у меня не было ничего. Он дал мне все, дал возможность начать жизнь заново. Впрочем, что мне вам объяснять, вы и сами все это знаете. Но с того дня, как я покинул его, а может быть даже раньше, я строил свою жизнь сам, полагаясь лишь на собственные силы. Эти земли на севере, моя крепость и мои владения — они принадлежат мне. Они были построены на мои деньги, но это не главное. Часть крепостных стен я возвел своими руками. Не раз и не два обдирал я пальцы об эти камни. Я проливал свою кровь на тех холмах, воюя с орками, изгоняя их с моей земли. Годы и годы моей жизни прошли там. Лучшие годы. Вместе с Тамар мы строили планы на будущее, решали, как обустроим крепость и окрестные земли. Там родились мои дети — в той самой комнате, в которой ты, Пакс, была в тот вечер, когда мы говорили с Верховным Маршалом. Да, я воевал в Ааренисе, потому что там можно было заработать денег на обустройство моих земель. Из Аарениса я привез деньги на строительство мельницы. На эти деньги я закупал еду до тех пор, пока вокруг крепости не поселилось достаточное количество крестьян, которые смогли без страха и без риска обрабатывать свои поля. На эти деньги я закупал для них инструменты, рабочую скотину, упряжь. Я помогал им строить дома и амбары. В конце концов, даже большинство саженцев для сада Коулы были привезены в обозе, возвращавшемся из очередного похода в Ааренис. И во все это я вкладывал не только деньги и силы, но еще и душу. Я заботился о своей земле, о своих людях, о своих солдатах. — Герцог сжал кулаки, помолчал и продолжил:
