— Я слушаю вас.
Вопросительно-недоверчиво она посмотрела в мою сторону.
— Может быть, будет лучше, если я выскажусь без свидетелей?
Рыбакова явно хотела отделаться от меня. Было так же ясно и то, что Рэндон, напротив, никак этого не желал.
— Я ведь уже говорил вам, что и мой эксперт по финансовым вопросам в курсе всего, — напомнил он ей.
— Он, наверное, действительно, лучше нас с вами разберется во всех финансовых и юридических последствиях… Но я не об этом…
— Вы желаете обсудить моральную сторону? Это вы хотите сказать? — перебил ее Рэндон. Он повернулся ко мне, и я был готов услышать что угодно. — Мы будем вести речь о контрабанде, Бенедар, — пояснил Рэндон. — О нелегальном транспорте металлов за пределы системы Солитэра.
Я мог ожидать всего, чего угодно, но никак не этого. Несколько секунд я тупо молчал, уставившись на него и не в силах вымолвить ни слова.
— Но ведь… это невозможно, — сумел выдавить я, наконец. — Как же они…
И потом меня вдруг будто пронзило электрическим разрядом, во рту пересохло.
— Они что… похищают людей для «Пульта Мертвеца»?
— А разве вам так трудно в это поверить? Нельзя, что ли, ожидать такого от нашего порочного рода человеческого? — цинично спросила Рыбакова. — Мне казалось, что такие деятели от религии, как вы, только и умеют, что выть и рыдать по поводу всеобщего упадка морали.
Рэндон снова обратился к ней.
— Вы, кажется, собирались изложить мне ваше мнение, — напомнил он ей.
Её взгляд смягчился.
— Попытайтесь понять, мистер Келси-Рамос, что здесь, на Солитэре, я вынуждена разрываться между двумя диаметрально противоположными исходными точками. Я, конечно, давала присягу следовать законам Патри, да, это так, но, с другой стороны, менее формальные, но от этого не менее довлеющие обстоятельства предписывают мне продолжать доставку металлов с рудников колец. Не существует лёгких путей к тому, чтобы одновременно исполнять и то, и другое требование.
— Когда речь идет о человеческих жизнях… — я осёкся, заметив в её глазах смесь презрения и сожаления о том, что она все же посвятила меня в эти махинации.
«Ты, добродетельный святоша, Смотритель, не способный осмыслить Великий порядок Вещей», — вот что говорили ее глаза.
— На тот случай, если вы не в курсе, то я напомню, — обратилась ко мне Рыбакова, — решение о том, что Солитэр стоит человеческих жизней, давно уже принято.
— Если это жизни приговоренных к смерти уголовных преступников, — поправил ее Рэндон. — А не невиновных людей.
Её щеки зарделись.
— Хорошо, согласна. Вы и ваш друг-Смотритель решили поиграть в Божественность. Тогда разъясните, пожалуйста, как бы вы остановили людей, если принять во внимание размеры нашей системы?
Мы с Рэндоном переглянулись.
— Мне не хотелось напоминать очевидные факты, но, простите, а чем же занят у вас адмирал Фрейтаг? Каково его участие в решении данной проблемы? Что он делает в перерывах между застольями и приемами?
Рыбакова едва заметно усмехнулась.
— Значит, и вы заметили его пристрастие к алкоголю? Да, вы правы, и это тоже часть проблемы.
Я постарался припомнить в подробностях нашу краткую встречу с адмиралом Фрейтагом в особняке губернатора, и то, что адмирал вовсе не предстал передо мной человеком, одурманенным спиртным, как это мне почудилось в первые секунды. А что здесь особенного? Свое пристрастие к алкоголю и способность переносить его в весьма больших дозах лорд Келси-Рамос сумел даже обратить на пользу себе…
— Ваш отец тоже не прочь поучаствовать в застольях, — проворчал я Рэндону.
Он задумчиво посмотрел на меня, и я понял, что он сообразил, что имеется в виду.
— Вы считаете, что это одно и то же? — Казалось, это сравнение слегка шокировало его.
— Во всяком случае, отчасти.
— Гм, — обратился он к Рыбаковой. — А какими силами располагает Фрейтаг тогда, когда он не занят в застольях?
— Двумя кораблями-истребителями и тринадцатью-четырнадцатью космическими корветами, — ответила она. — Это, конечно, смехотворно мало, если речь идет о двух планетах и системе колец этого газового гиганта. Как вы думаете?
— Мало, не спорю, — согласился он. — А он не пытался получить в своё распоряжение большее количество людей и техники?
— Почему, регулярно пытается. Каждые две недели посылает очередной запрос в соответствующие инстанции. Но до сих пор ему не удалось заполучить ни одного корабля, только извинения и отказы.
Во взгляде Рэндона сквозило недовольство.
— И поэтому вам кажется, будто кто-то в самых-самых верхах Патри явно не желает, чтобы эти контрабандисты были пойманы?
— Это вы сказали. Не я. — Она в упор смотрела на него.
Я негромко откашлялся. — Простите меня, губернатор, — начал я, и оба моментально повернулись ко мне, — но вы говорите, что силы, которыми на данный момент располагает адмирал Фрейтаг, предназначены для контроля за двумя планетами?
— Да, за Солитэром и Споллом, — коротко сказала она. — Это ведь двойная планета. Вы разве этого не знаете? Или же люди религиозные способны лишь считать тройками, семерками и дюжинами?
— Споллом? — недоверчиво спросил Рэндон. — А с каких это пор на Сполле есть жители?
— Ну, там ведь испокон века находилась группа исследователей, учёных, — недоуменно пожала она плечами. — Существующая в настоящее время теория утверждает, что и та, и другая планета по-своему ценна. — В ее речи послышались нотки недовольства. — Хотя в последнее время главная ценность Сполла для Солитэра состоит в том, что он служит для него свалкой, на запах которой, как мухи, слетаются халлоа.
— Представляет собой … что? — услышав это, Рэндон невольно взглянул на меня.
— Ах, — пренебрежительно отмахнулась Рыбакова. — Лидеры Божественного Нимба вообразили, что слышать и воспринимать их Бога здесь слишком много помех или еще чего-то в этом роде. И вот два года назад несколько их тысяч сорвались с насиженных мест и отправились на Сполл, где теперь могут спокойно себе медитировать. Мы не сокрушались по поводу их отбытия.
Рэндон задумчиво сжал губы, и я, несмотря на его всегдашнее более чем сдержанное отношение к религии, ощутил его резкое недовольство вопиющей нетерпимостью Рыбаковой.
— Уверен, что и они испытывают чувства, во многом схожие с вашими, — холодно заметил он. — А как долго они там находятся?
— Года два, может быть, три, — ответила Рыбакова, ее интерес к этой теме стремительно падал до нуля. — Они вознамерились обосноваться там навечно — и сейчас их примитивные поселения разбросаны по всей планете.
— Вероятно, они будут добиваться соответствующего статуса своей колонии? — предположил я.
