Они вернулись к креслу с мертвяком — и вот тогда-то заметили наконец, как изменилась картинка в лже-зеркале.
Города не было. «Глаз» летел над пустыней, потом развернулся, и вдали стали видны стены Шэквир вис-Умрахол. Хотя давно уже наступила ночь, Ярри и Непоседа с лёгкостью могли разглядеть трещины и выбоины на привратных башнях и парапете.
Горели костры, много костров. И ещё пылали светильники. И ещё там, у стен, были те, кто зажёг костры и светильники.
— Харраны! — выдохнул Непоседа — и его же голос, только многократно усиленный алаксарскими чарами, отозвался эхом с пустых улочек Шэквир вис-Умрахол:
— ХАРРАНЫ!!!
Из архива Хромого
фарс «Вдова дровосека»
(обрыв листа)
Входит муж. Одет странно, двигается неуклюже, вразвалочку, на голове ветвистые рога.
МУЖ
Я шёл сюда сквозь свет и тьму.
Попал же… в толк я не возьму:
То мой ли дом? Моя ль жена?
И коль моя — то чья спина
У ней виднеется меж ног?
ЖРЕЦ
(вскакивая и делая вид, что продолжает прерванный разговор)
…Нет, сомневаться нам грешно:
На всё ведь воля Праотцов.
ВДОВА
Ах, посмотрите на лицо!
Ужели муж мой?
Нет — харран:
Приземист, кожа — как кора,
Широкий рот, раскосый взгляд,
Глаза каким огнём горят!..
МУЖ
Изменчиво всё в мире том,
Где я скитался. Нынче ж в дом
Пришёл — и что я вижу здесь?!
И дома перемен не счесть!
ЖЕНА
Он про измены говорит!
Но сколь ужасен этот вид.
Рогатый муж, беда-беда!
МУЖ
(сбрасывая штаны)
Дурёха, ты взгляни сюда.
Там я подрос и здесь подрос.
Ужели повод есть для слёз?..
(обрыв листа)
Хродас Железнопалый
Он никогда толком не представлял себе, каково это — оказаться в призрачном мире. Легенд хватало, встречались даже андэлни, которые самолично там побывали. Некоторые, возможно, не лгали.
Проверять на собственной шкуре, что правда, а что вымысел, Хродас не спешил. «А ведь сегодня придётся».
Он стоял у полуразрушенного парапета и смотрел на пустыню перед Северными вратами Шэквир вис-Умрахол. Была ночь, однако дюны озарял свет десятков костров и светильников. Харранских костров и харранских светильников.
— Что будем делать? — спросил Бйолал Рубленая Шея.
Ему и Дерзкому Хродас доверял больше, чем остальным. С помощью этих двоих передал своё требование Йэшамгуру-Жнецу (хотя даже они не знали, что именно было в послании); с ними вот уже пятый день подряд ходил к Северным воротам, ожидая гонцов от Йэшамгура.
Дождался: Йэшамгур пришёл сам… но пришёл не один.
— Никогда не доверял этим выродкам, — сказал Дерзкий Илданас. — У них голова устроена не как у прочих андэлни. Только погляди, комендант! Чтобы отыметь тебя, Жнец привёл всё племя!
— Та ещё честь! — хмыкнул Шея.
— Чего-то подобного мы и ждали, верно? — ровным голосом произнёс Хродас.
Он, конечно, с самого начала объяснил им, что рано или поздно сюда явится Йэшамгур — и вряд ли без сопровождения (без сопровождения как бы Жнец выполнил его просьбу?..). Но в подробности вдаваться не стал, а они знали Хродаса слишком хорошо, чтобы придержать вопросы при себе.
«Сами знаете, иногда Жнец или Затейник обращаются к нам за помощью, иногда — мы к ним. Тех, кто живёт во Вратах и в столице, посвящать в такие подробности необязательно. А раз уж с нами господа Вёйбур и архивариус, лучше обойдёмся без лишнего шума. Йэшамгур придёт к Северным воротам, переговорю с ним — и дело сделано!»
Илданас и Бйолал скупо кивнули, взяли свиток для Жнеца и отправились в рейд — от Шандала на юго-запад, где и оставили весточку в условленном месте. Потом, через пару дней, съездили туда же и убедились, что свиток исчез, зато появился ремешок, повязанный на ветку костяной акации. Ремешок с тремя узлами — подтверждение, что сообщение прочитано и в должное время Йэшамгур придёт.
Вот, пришёл, Тургушев выродок!
— Ну, так, — Хродас потёр грудь, надеясь, что боль рано или поздно уймётся, — значит, ты, Шея, идёшь в лагерь — и чтоб через полчаса все были в сёдлах. Возьмёшь алаксарову карту, посмотришь — там были ещё одни ворота, на северо-востоке. Сами решите: уходить через них или отсидеться в городе; я бы советовал уходить — если они захотят, в два счёта перекроют все дыры в стене, а потом переловят вас, это уж не сомневайся. Ты, Илданас, остаёшься здесь. Смотришь, слушаешь, мотаешь на ус. Ворота б как-нибудь закрыть… или завалить чем… в общем, позаботься. Дождёшься, пока Шея пришлёт за тобой кого-нибудь с бархагами — и вдвоём уйдёте, когда станет совсем прохладно. Остальных не ищи, у тебя задача другая: выжить любой ценой и добраться до Шандала.
— Что передать нашим?
— Хакилс — за главного, Рыжий — помощником; это и так ясно. Если у кого в заду взыграет желание отомстить, пусть три раза подумает; если после этого не угомонятся, скажи, вернусь из призрачного и поотрываю головы. Лучше пусть в столицу отправят письмо. Глядишь, венценосный расщедрится и ещё андэлни пришлёт.
Хродас не стал говорить очевидного: если кройбелс никого не пришлёт, следующий сезон ветров будет для Шандала и для Врат последним.
— Ну так, всё. Давайте, парни, время идёт.
Они спустились со стены вниз, к вратам. Здесь расстались, и каждый отправился своей дорогой: Шея поспешил обратно в город, Илданас — в одну из привратных башен, поглядеть, нельзя ли опустить решётку и перекрыть проход.
Хродас немного постоял, продолжая растирать грудь. Кажется, чуть полегчало.
Тогда, подняв повыше светильник, он вошёл в тоннель. Ноги увязали в песке, то и дело приходилось перебираться через завалы. Бархагу бы сюда… но что толку жалеть о недостижимом. Сейчас Хродас мог только одно: выиграть время для парней, оставшихся в лагере, для дочери с детьми.
Когда он наконец оказался снаружи, из тоннеля донёсся глухой удар. Илданас всё-таки сумел опустить решётку.
Хродас зло усмехнулся и пошёл к кострам.
* * *
Дозорные занимались бессмыслицей: выцеливали в небе громадного даже по нынешним меркам шулданая. Трое харранов вглядывались в вышину, один держал наготове лук, другой — колдун — собирался сбить шулданая пламяшаром.
