Предчувствия его не обманули, как говорится.
— Некоторое время назад в ваши руки попали бумаги, принадлежащие мне. — На лице Махрова застыло бесстрастное выражение. Выдавали его состояние только глаза, в них бушевала тщательно сдерживаемая ярость. Евгений даже несколько удивился, было странно наблюдать такое проявление эмоций со стороны столь классного профи. А в том, что они столкнулись с таковым, сомнений лично у него уже не осталось. — Я не буду сейчас сотрясать воздух угрозами в ваш адрес. Давайте просто примем как данность тот факт, что их необходимо вернуть. Желательно побыстрее. Я, разумеется, в курсе, что у вас их сейчас нет. Даю неделю. Потом пусть тот, кто их взял, придет в три часа пополудни на Лубянскую площадь. Искать меня не нужно, я сам подойду. До встречи, господа. — Инженер небрежно отсалютовал двумя пальцами и вышел из кадра.
Несколько секунд в комнате царило напряженное молчание. Мужчины переваривали услышанное. Белугин украдкой взглянул на резидента. Борис Львович отстраненно смотрел на экран, где застыло изображение порядком закоптившегося потолка избы.
Решив не беспокоить его, Белугин взял с прикроватной тумбочки блокнот и «паркер», быстро набросал несколько строк и только тогда окликнул резидента:
— Борис Львович, вас не затруднит передать это своим шифром, так ведь быстрее выйдет?
Резидент взял протянутый блокнот и быстро прочитал написанное. Потом еще раз, теперь уже медленно и вдумчиво. Затем окинул изучающим взглядом Евгения, но промолчал.
— Кстати, вы собираетесь отправить туда кого-нибудь из своих людей? — Евгений решил, что сидеть сиднем и ничего не предпринимать в их положении непозволительная роскошь.
— Что? — Резидент посмотрел на него с искренним недоумением, чувствовалось, что в этот момент его занимают совсем иные мысли. — Ах да, конечно. Вы абсолютно правы, нужно срочно послать туда группу зачистки. Не хватало еще, чтобы в руки местных угодило что-нибудь из нашего снаряжения. Пойду, отдам необходимые распоряжения.
Борис Львович легко поднялся со стула и торопливо вышел из комнаты. Что-то в его поведении заставляло напрячься. Евгений не смог бы объяснить точно, но какие-то мелкие детали наводили на мысль, что резидент пришел к определенным выводам и Белугину в них отведена откровенно незавидная роль. Брошенный мельком тяжелый взгляд, интонация, выражение лица — бог весть, что именно. Но Евгений готов был дать голову на отсечение, что он не ошибается. Витало в воздухе нечто этакое… человек решает, что ему делать с никчемным муравьишкой — раздавить, стереть в порошок или просто прихлопнуть.
Интересно, почему вдруг Борис Львович так резко поменял свое отношение к нему? Совсем недавно готов был носом землю рыть, чтобы помочь, а теперь явно настроен на обмен с Махровым. Неужели не понимает, что бумаги, добытые с таким трудом, такой кровью, дорогого стоят. И вернуть их требуется во что бы то ни стало вовсе не этому странному персонажу, появившемуся словно чертик из табакерки, а в Службу! Да нет, ерунда, все он прекрасно понимает, дурачков на такие должности не ставят. Тогда что могло повлиять на этого волчару? Ладно, в любом случае Махров кукиш с маслом получит, а не документы. Тем более на руку Евгению играет желание этого, гм, инженера встретиться именно с ним. Посмотрим, кто кого!
Дверь в комнату скрипнула, пропуская резидента и шедшего за ним следом долговязого парня. Белугин напрягся. Он знал, что это личный помощник и, попутно, специалист по «деликатным» вопросам Бориса Львовича. Врач, что ухаживал за раненым, оказался словоохотливым и к тому же с хорошо подвешенным языком, сумел за глаза описать правую руку резидента как живого. К тому же доктор в силу каких-то личных причин, о которых упоминал весьма неохотно, недолюбливал этого громилу, а потому говорил о нем ну очень много.
— Что происходит, Борис Львович? — Евгений расслабленно откинулся на подушку и всем своим видом демонстрировал полное спокойствие. — И зачем здесь ваш сторожевой пес?
Долговязый оскорбленно вскинулся и глухо заворчал. Резидент фальшиво улыбнулся.
— Ну, голубчик, ни к чему унижать моих сотрудников. По-моему, никто из них до сих пор ничем не обидел вас, а, наоборот, только заботился и помогал.
— Вот именно, — эхом откликнулся Белугин, — до сих пор. Но ведь сейчас что-то изменилось. Или я не прав?
Борис Львович криво усмехнулся.
— Что мне всегда нравилось в наших полевых агентах, так это их прекрасно развитая интуиция и чувство опасности. Скажите, эти качества тренируют специально? Впрочем, об этом давайте чуть позднее. А сейчас покончим с небольшими формальностями. Зафиксируй его! — последняя фраза предназначалась помощнику. Тот радостно осклабился и шагнул к постели Евгения, на ходу вынимая из-за спины руку с зажатым в ней пистолетом. В другой руке у него были наручники.
— Только дернись у меня, падаль! — Долговязый угрожающе навис над Белугиным. — А ну-ка тяни сюда свои ручонки шаловливые!
— Да ради бога. — Евгений молниеносно отбросил одеяло, от души закатал парню в лоб и завладел его оружием. А потом спокойно выстрелил противнику в грудь, отчего тот упал как подкошенный.
О чем не особо принято распространяться, так это о повышенных регенерационных способностях полевых агентов. Не то чтобы они могут вырастить оторванный палец, но раны заживают у них чуть быстрее, чем у обычных людей. Как на собаке, ага. Точнее, как на волке, если вспомнить о специфике деятельности.
Вот и Белугин за те несколько дней, что провалялся в койке после ранения, сумел значительно улучшить свое самочувствие. Естественно, никак не афишируя этот факт. А что, у каждого из нас свои секреты, и незачем трезвонить о них направо и налево. Доктор вроде бы подозревал что-то, но предпочитал не лезть не в свое дело. Хотя, может, и доложил резиденту о своих наблюдениях, кто его знает. Жалко, не получилось уговорить эскулапа принести какой-нибудь ствол, без оружия Евгений чувствовал себя весьма неуютно.
Кстати, резидент проявил завидную прыть. Долговязый еще только падал на пол, получив пулю, а он уже метнулся к выходу, как подорванный. Хотя на его месте Евгений, скорее, попытался бы расправиться с противником, используя выведенного из строя помощника в качестве живого щита. Ну или условно живого. Видимо, не было у Бориса Львовича опыта действий при огневом контакте. Но это и к лучшему. Для Белугина, разумеется.
Поэтому две пули в ноги резидента он положил как на стрельбище. Именно туда, куда хотел. Так, чтобы обездвижить, но не убить. Рано еще, надо выяснить, с какого такого перепуга отец-командир взъелся на подчиненного и решил вести себя с ним как с пленным ворогом. Вроде не успел Евгений нигде ему дорожку перейти. Или успел?
Борис Львович заорал, а потом грохнулся на пол и затих, пребывая в отключке. Ладно, с ним разберемся чуть позже. А сейчас есть дела и поважнее. Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец — надо было в темпе закрыть тему с другими сотрудниками резидентуры. Сколько их могло быть на явочной квартире? По всем расчетам выходило, что еще двое-трое, не больше. Группа зачистки обычно располагается в другом месте, доктор приходил на вызов из собственного дома, техники находятся возле портала вместе с личной охраной. Незачем собираться в одном месте толпой, аборигены не идиоты, враз срисуют такое сборище. А учитывая неспокойное время, мигом стуканут в полицию. Дворники особенно отличаются повышенной гражданской сознательностью и активной жизненной позицией. Шутка, если что.
