— Молодец, Алена, добилась своего. Целеустремленность — главное качество в человеке. Все остальное нарабатывается с годами. Если есть цель, то ты обязан ее достичь любой ценой, не взирая на последствия. Только так ты сможешь жить полноценной жизнью. Сила и уверенность в себе и собственной правоте могут приносить удовлетворение. Все остальное — приходящее и уходящее.
— А как же любовь?
— О любви думать рано. Любовь — та же цель. Вся разница в том, что ты ее перед собой не ставишь. Она тебя сама найдет. Как правило, там, где ты ее не ждешь. Но ты должна быть к ней готова. Жизнь, застигнутая врасплох, — потерянная жизнь.
— Зря ты поступала на юридический. Тебе надо было идти на психологию или философию.
— Я уже выработала свою философию. А психологию изучают и на юридическом в достаточной мере. К тому же я увлекаюсь криминалистикой. Тяга с детства. Даже судебной медициной интересовалась. Но будущее патологоанатома меня не прельщает. Грубая работа для моей тонкой души. Потрошить трупы должны мужики.
— А юриспруденция — женская работа? — удивилась Лена. — Сколько у вас девушек на курсе?
— Две. Вторая поступила по блату. У нее папочка не последний человек в питерской прокуратуре. Надо поддерживать с ней связь. Я уже написала за нее сочинение на вступительных экзаменах. Дура дурой.
— И как тебе это удалось сделать?
— За то время, которое дается на сочинение, я могла бы написать пять. По одному на каждую тему. А эта кумушка сидит, в носу ковыряет. Я ей отдала свое, взяла ее бланк, переложила ручку в левую руку и написала второе сочинение.
— Левой рукой?
— Мне все равно, какой писать. Но почерк получается разный. Эксперименты начала делать еще в шестом классе, когда прочла книгу о почерковедческих экспериментах. Глупости. Эксперты утверждают, будто очень легко определить левшу и почерк человека, писавшего левой рукой без практики. Я с этим не согласилась. Начала развивать левую руку. И у меня получилось.
— Ты права, Лиля. Поступила туда, куда нужно. А вот я не уверена, что стану журналисткой. Очень хочется, но таланта не хватит.
— Посмотрим. Я к тому же хороший критик. Умею быть непредвзятой и смотреть даже на собственные деяния со стороны. Это важно. Самодовольство, самоуспокоение, снисхождение к самому себе — страшная штука. Именно из таких людей получаются неудачники. Если ты простишь себе ошибку, — это не значит, что ее простят другие.
— Странно, — протянула Лена. — Мы с тобой ровесницы, а у меня складывается впечатление, будто я разговариваю со взрослой, опытной женщиной.
— Раннее развитие, Алена, еще не опыт. Так, вершки. До корней еще далеко. Взрослые опытные люди устойчивы и плохо поддаются чужим убеждениям. А я менялась постоянно. Не с годами, а с месяцами. И еще неизвестно, как я буду смотреть на мир через год или два. Тебя это тоже касается. Так что мы ровесницы. Остается только радоваться. Нет ничего хуже, чем превратиться в зануду с возрастом. Бойся занудства. А по сему, лекцию можно считать законченной. Собирайся, и пойдем в кино. Сейчас наши сожительницы вернутся. Одна с лекций, вторая с почты. Ей посылку прислали из Киева. К вечеру вся комната провоняет салом.
8.
В конце марта случилось несчастье. Лену сильно избили. Лиля вошла в комнату и увидела, как здоровый кавказец бьет подругу ногами. Она подскочила сзади, но тот, не оглядываясь, пнул ее ногой, да так сильно, что девушка отлетела в другой конец комнаты и упала, ударившись головой о тумбочку.
Кавказец схватил Лену за горло, приподнял с пола и швырнул на кровать. В руках появился нож.
— Сутки тебе даю, сучка! Думала, что от Рахима можно спрятаться? Башку сверну. Приведи рожу в порядок и на работу, не то кислотой умоешься.
Он убрал нож. и вышел из комнаты.
Лена лежала на кровати, закрыв лицо руками, и рыдала.
Лиля поднялась и села рядом на стул. Она ждала, пока кончится истерика. Рыдание перешло в плач, потом в тихое хныканье, затем она вскочила, достала из-под кровати чемодан и начала швырять в него вещи. Пришло время вмешаться.
Лиля с трудом усадила подругу на место.
— Тихо, деточка. Тихо. Все в порядке. Я рядом. Самое страшное позади. Кто к тебе приходил, и что он от тебя хотел?
— Оставь меня, Лилька. Я уезжаю домой. С меня хватит. Все, отучилась. Хорошего понемногу.
— Ну, ну, не ершись. Домой поедешь с дипломом. Сейчас еще рановато.
— С дипломом шлюхи? Нет.
— Спокойно. Давай начнем по порядку. Не торопись. Безвыходных положений не бывает.
— Бывает. Выход один — на панель!
Лицо Алены начало опухать. Под правым глазом образовалась гематома.
— Так. Значит этот хачик сутенер?
— Да. Кровожадная сволочь.
— Ты имела с ним общие дела?
Алену успокаивал ровный тихий голос подруги.
— Я все тебе наврала. Целый год я простояла на панели, а не работала дворником. Так получилось. Познакомилась с парнем в кафе после провала экзаменов. Хороший парень, русский. Обещал найти мне работу и жилье, когда я ему рассказала, что не хочу возвращаться домой. Он предложил мне пожить на его даче. Теплая, зимой пустует. Поехали посмотреть. Там он меня изнасиловал. Потом приковал наручниками к кровати и сделал мне укол. Я куда-то провалилась. Помню только яркие красивые сны. Когда пришла в себя, то увидела Рахима. Того парня и след простыл. Рахим сказал: «Будешь работать на меня. Жилье я тебе найду. С восьми вечера до шести утра без выходных. Тридцать процентов тебе, остальное мне.
— Проституткой? — спросила я.
— Ночной бабочкой на Московском проспекте. Мои девочки не жалуются. По воскресеньям субботник. Обслуживаем ментуру. Не пожалеешь.
— Я не буду шлюхой.
— Значит подохнешь.
Он показал мне шприц.
— Еще несколько уколов и ты станешь неизлечимой наркоманкой. А потом тебя найдут дохлой в подворотне. Передозировка. Горы таких трупов находят каждое утро. Даже личность не пытаются установить. В печь, и списали. У ментов своих дел выше крыши. Наркоманы портят отчетность. Другого выбора у тебя нет. Попытаешься сбежать, получишь пузырь кислоты в глаза. Слепая уродина на всю жизнь. И опознать никого не сможешь.
— Вот так. Выбора у меня не оставалось. И я вышла на панель. Бежать бессмысленно. Нас охраняла милиция. И еще Мотька-клофелинщица. Сожительница Рахима. Работала только с очень богатыми клиентами. Красивая баба. Напаивала клиента клофелином и обчищала до нитки. Нас на точке было шестеро под ее контролем. В ее машине лежал хлыст. Получали от нее уроки, если плохо работали, с ленцой. Ей бы в гестапо служить. Цены бы ей не было. Правда, однажды она мне помогла. Нашла мне нужного клиента. Нашего завкафедрой, профессора Бочкина. Тот любит возить проституток на дачу, когда жена в городе остается. Правда, Мотька все деньги себе забрала. Профессору я понравилась. Он меня и протащил в университет. Боялась, что вновь провалюсь. Сейчас мы с ним на «вы». Здороваемся в коридоре при встрече. Краснеет.
