— Полковник… — вскинулась Лайдоф.
— А вы трое, — не удостоив ее внимания, продолжал распоряжаться Фарадей, на этот раз обращаясь к инженерам за пультом, — свободны. Благодарю за службу, возвращайтесь в свои комнаты.
— Всем оставаться на месте! — выпалила Лайдоф. — Полковник, что вы себе позволяете?
— Что я себе позволяю? — кротко повторил Фарадей. — Ничего особенного. Просто выполняю обязанности главы проекта «Подкидыш». Тот, у кого властные полномочия, обычно осуществляет и персональные назначения.
Долгий момент Лайдоф пристально смотрела на него. Фарадей выдержал ее взгляд, внутренне собираясь, чтобы быть готовым к неизбежной вспышке.
Ее, однако, не последовало. Лайдоф просто пожала плечами и сказала:
— Понимаю. Прекрасно. Как пожелаете.
— Благодарю, — ответил Фарадей и сделал знак копам удалиться; они молча покинули комнату.
— Однако не воображайте, что это конец, — не удержалась Лайдоф, когда трое инженеров тоже покинули помещение, оставив у пульта одного Бича. — Отнюдь нет.
Фарадей заколебался. Может, сейчас еще не время? Но нет. Пора.
— На самом деле, судья, это и вправду конец, — открытым текстом заявил он. — Видите ли, теперь я не просто одинокий, уязвимый человек, стоящий на вашем пути. Теперь я располагаю поддержкой значительной части Совета Пятисот. Вы больше не можете помыкать мной или подгонять этот проект под свои личные капризы. Власть снова в моих руках, и я не намерен уступать ее.
— Понимаю. Мистер Бич, не выйдете ли на минутку? — спросила Лайдоф.
— Полковник? — Бич посмотрел на Фарадея.
Тот кивнул. Так же молча, как остальные, Бич покинул комнату. Лайдоф нажала клавишу на пульте, и дверь закрылась.
— Итак, полковник. — Она уселась поудобнее. — Вы, значит, располагаете поддержкой Совета Пятисот?
— Именно. С подписями, печатью и гарантиями. И, простите за нескромность, поскольку моя подпись там тоже имеется, общественное мнение гарантированно будет на нашей стороне. Не сомневайтесь, мы не позволим вам из мести развязать войну против джанска.
— Удивительно, — сказала Лайдоф, — как вам удалось все это проделать, сидя взаперти в своей комнате? — Она вскинула руку. — Нет, постойте. Попробую угадать. Вы только что стали членом организации «Граждане Свободы». Ее земного филиала, надо полагать.
Фарадей прищурился.
— Простите?
— «Граждане Свободы», — повторила Лайдоф с нотками угрюмого удовлетворения в голосе. — Организация, связанная с акциями протеста и террористической деятельностью по всей Системе. Организация, которую в Совете Пятисот никто не рискнет поддерживать. Организация, которая три часа назад была объявлена вне закона. — Она вскинула брови. — Организация, члены которой автоматически объявляются преступниками самим фактом вступления в нее. — Лайдоф ядовито улыбнулась. — Мои поздравления, полковник Фарадей. Подписав эту бумагу, вы тем самым засвидетельствовали свой смертный приговор.
Глава 28
Фарадей медленно повернулся и посмотрел на Гессе. Тот уставился в пол, мучительно стиснув губы.
— Вы вроде бы говорили, что она никогда не руководствуется соображениями мести.
— Вы не понимаете, полковник, — хрипло ответил Гессе, не в силах поднять взгляд и посмотреть Фарадею в глаза. — Я сделал это ради вас.
— Конечно, — сказал Фарадей. — Ради меня.
— Он прав, — подтвердила Лайдоф. — Против вас лично, полковник, я ничего не имею, хотя сомневаюсь, что это распространяется на всех. Но, как вы верно заметили, у вас есть имя и престиж, и это делает вас опасным как для меня, так и для проекта «Подкидыш» в целом. Вас нужно было как-то нейтрализовать.
— Конечно, — повторил Фарадей. — И самый лучший способ — отдать меня под суд за измену.
— Нет. — На этот раз Гессе впервые посмотрел Фарадею в лицо. — Этого не произойдет.
— Почему же? Потому что тщательное расследование даст козыри в руки ее оппонентам в Совете Пятисот?
— У моей фракции нет оппонентов, полковник, — заявила Лайдоф. — По крайней мере таких, кого можно рассматривать как серьезную угрозу. Все эти разговоры о наших разногласиях были лишь частью паутины, которую, по моему указанию, мистер Гессе сплел в ваших же интересах.
— Возможно, и так, — возразил Фарадей, — но это может стать реальностью быстрее, чем вы думаете. Или вы в самом деле верите, что Совет Пятисот будет сидеть сложа руки и смотреть, как вы применяете против джанска ядерное оружие?
Лайдоф фыркнула.
— Не порите чуши. Я не собираюсь использовать против джанска ни ядерного, ни любого другого оружия.
Фарадей состроил гримасу.
— Значит, это просто была еще одна уловка. Сколько, однако, времени и энергии вы потратили, чтобы стереть меня в порошок!
— Не льстите себе, полковник, — сказала Лайдоф. — Мои приоритеты совпадают с приоритетами проекта «Подкидыш»: найти местоположение звездолета джанска и завладеть им. Все остальное второстепенно. В том числе и вы.
— И никто не собирается стирать вас в порошок! — страстно воскликнул Гессе. — Мы хотим одного — чтобы вы сотрудничали с нами.
— Я думал, вы добиваетесь, чтобы я молчал, — сказал Фарадей. Внезапно ему в голову пришла еще одна мысль. — А что, «Немезида-6» на самом деле летит сюда?
— Неплохо, полковник, — одобрительно заметила Лайдоф. — Да, генерал Ахмади будет здесь на следующей неделе, и тогда мне понадобится ваша санкция на использование ядерного оружия.
У Фарадея перехватило горло.
— Вы, кажется, сказали, что не собираетесь нападать на джанска.
— Я и не собираюсь. Мы взорвем бомбы одновременно в изолированных областях у северного и южного полюсов Юпитера, где джанска не живут. Анализ ударных взрывных волн, как прямых, так и отраженных, позволит, как мы надеемся, определить местоположение звездолета.
Фарадей кивнул. Вот, значит, в чем состоял план. Чисто научный эксперимент, политически ничем не угрожающий Лайдоф. В особенности если учесть, что Совет Пятисот, без сомнения, уже одобрил его.
И Гессе все было известно с самого начала.
— Чисто сработано, — сказал Фарадей. — У меня нет союзников, мне абсолютно не в чем вас обвинить — ведь вы не нарушаете никаких законов и этических норм, — и когда вы передадите состряпанный вами документ в прессу, у меня не останется даже репутации. — Он перевел взгляд на Гессе. — Как вы сказали? Все это делается ради меня?
Лайдоф не дала Гессе ответить.
— Не сердитесь на мальчика, — проворчала она. — Повторяю, вас требовалось нейтрализовать, и не важно, каким способом.
— Но желательно самым унизительным?
