Кто же он?
Чандрис откинулась на спинку кресла и, морща лоб, посмотрела в потолок. Однажды, уже довольно давно, Коста мимоходом бросил ей странную фразу, но она так и не выяснила, что оно означало.
Это его странное замечание насчет возбуждающей косметики…
Развернув кресло, Чандрис потянулась к компьютерному терминалу мастерской, но в тот же миг запищал интерком.
– Чандрис? – послышался голос Орнины. – Где ты?
Девушка помедлила долю секунды; старые привычки требовали от нее мгновенно изобрести убедительную ложь, однако, подавив это желание, она ответила:
– В мастерской.
– Мы прибываем к ускорителю через три минуты, – сообщила Орнина. Если ее и заинтересовало, что девушка делает в мастерской, она ничем этого не выдала. – Не желаешь к нам присоединиться?
– Конечно. Уже иду.
– Ждем тебя.
Чандрис выключила интерком и извлекла кристалл из зажима. Она надеялась закончить дубликат, прежде чем «Газель» окажется у Ангелмассы и люди вновь начнут бродить по помещениям корабля. Но не беда. У нее достаточно времени, чтобы завладеть ангелом до возвращения на Сераф.
И если Косте не по нраву ее затея, пусть катится ко всем чертям.
Она поднялась в рубку и опустилась в свое кресло с двадцатисекундным запасом. Коста уже был там, он сидел на месте, которое прежде занимал Форсайт. Его губы были плотно сжаты, он старательно делал вид, будто не замечает девушку. Сам Сенатор куда-то исчез.
– Системы в порядке? – спросила Чандрис, нажимая клавиши на своем пульте.
– В допустимых пределах, – отозвался Ханан. – Верховный Сенатор Форсайт покинул нас несколько минут назад и оправился искать Роньона.
– Он, наверное, до сих пор в ванной, – сказала Чандрис. – Я показывала ему корабль и случайно пролила на него машинное масло.
Орнина посмотрела на нее и нахмурилась.
– Как тебя угораздило?
От необходимости объясняться девушку спас сигнал о начале обратного отсчета. Она окинула взглядом панель, подтверждая готовность систем, и в центре ее дисплея, как всегда чуть дрогнув, возник паук «Ангелмассы-Центральной».
За ее спиной с шипением распахнулся люк. Обернувшись, Чандрис увидела входящего Форсайта.
– Все в порядке, Сенатор? – окликнул его Ханан.
– Да, спасибо, – сказал Форсайт. Он посмотрел на Косту, на свое прежнее место, и Чандрис на мгновение показалось, что он потребует его освободить. Но Форсайт удовлетворился одним из откидных сидений. – Роньон был в своей каюте, – добавил он, пристегивая ремни. – Он облился маслом и смывал его в душе.
Форсайт произнес эти слова небрежным тоном, а взгляд, брошенный им на Чандрис, мог показаться случайным. Но она слишком хорошо разбиралась в людях, и этот взгляд сказал ей о многом.
Форсайт знал, кто она такая. Кто она и что из себя представляет.
Чандрис повернулась к пульту, чувствуя, как удары сердца отдаются в ушах. Случилось то, чего она уже давно ждала. Убаюканная добротой и теплом Девисов, она поверила в то, что может остаться с ними навсегда.
И вот теперь, вместо того чтобы спасаться самой, она втягивает их в грязную историю.
– Надеюсь, он уже заканчивает, – произнес Ханан. – В ближайшее время нам придется остановить вращение корабля.
– Уже закончил, – сказал Форсайт. – Ему осталось только одеться. Я дал ему одну из ваших рубашек – если, конечно, вы не против.
– Ни капли, – заверил его Ханан. – Боюсь, я должен был яснее втолковать вам, что вы можете располагать всем, что имеется на «Газели».
– Вы выразились достаточно ясно, – возразил Форсайт. – И, надеюсь, я столь же ясно дал понять, что мое присутствие никоим образом не должно нарушать ваш распорядок. Вы получили какие-либо результаты, господин Джереко?
– Да, но в основном отрицательные, – ответил Коста, разглядывая что-то на своем экране. – Из-за расхождений в определении массы на ускорителе были задержаны несколько судов, но во всех случаях ошибки не выходили за рамки погрешности стартовой тарелки. Ничто не указывает на утерю вещества кораблями во время полета.
– Это еще не факт, – заметила Орнина. – Как ты сам говорил, программы могут предусматривать весьма существенные погрешности.
– Согласен. – Коста кивнул. – Чем больше я думаю об этом, тем меньше мне нравится теория самофокусировки. Ангелмасса не настолько тяжела, чтобы извлекать такую значительную гравитационную энергию из падающих в нее обломков.
За спиной Чандрис открылся люк. Она оглянулась и увидела Роньона, который робко входил в помещение, суетливо шевеля пальцами.
На его лице был написан ужас.
– Что случилось? – спросила девушка.
– Он чем-то испуган, – сказал Форсайт. Он сделал короткий жест, и Роньон ответил. – Я не могу добиться от него вразумительных объяснений. Он вновь и вновь повторяет, что ему страшно.
– Может быть, он боится невесомости? – спросила Орнина, начиная расстегивать ремни. Послышалось несколько щелчков гамма-излучения, и Чандрис от неожиданности подпрыгнула в кресле. – Если он впервые попал в условия свободного падения…
– Роньон бывал в таких условиях сотни раз, – коротко отозвался Форсайт. Положив ладонь на плечо помощника, он продолжал объясняться с ним сложными движениями пальцев свободной руки. – Я совершенно не понимаю его.
– Может быть, отвести его в каюту? – предложила Орнина. Приблизившись к Роньону, она успокаивающе стиснула его руку, внимательно глядя ему в лицо.
Еще несколько жестов – и Роньон резко дернул головой.
– Он не хочет уходить, – сказал Форсайт. – Он боится оставаться один.
Чандрис посмотрела на Ханана:
– Нет ли в медотсеке успокаивающих средств?
– Должны быть, – ответил тот, не спуская глаз с Роньона. – Ты умеешь делать инъекции?
Чандрис кивнула и взялась за пряжки ремней.
– Вернусь через пару минут.
Однако для того, чтобы добраться до медотсека, отыскать нужную ампулу, вставить ее в шприц и вернуться в рубку, потребовалось несколько больше времени. К этому моменту Роньона уже усадили в кресло Косты и пристегнули ремнями, однако это не помогало. Гигант по-прежнему выглядел жалким и растерянным.
– Спасибо, Чандрис, – сказала Орнина, беря шприц и поднося его к руке Роньона.
Несчастный отпрянул, с мольбой глядя на Форсайта.
– Все в порядке, – сказал Сенатор, сопровождая свои слова жестами. – Это поможет тебе успокоиться.
Роньон нехотя положил руку на подлокотник. Орнина прикоснулась к ней кончиком ампулы и ободряюще улыбнулась.
– Через несколько минут вам станет легче, – сказала она. – Мы с Сенатором будем рядом, пока вы не придете в себя.
