Когда солнце заглянуло в окно, Наташа открыла дверь. Ваза валялась на полу в коридоре. Странно, что не разбилась. Почему он не поднял ее? Он и не думал скрывать свой ночной визит, ему плевать на все. Он приходил пугать ее и своей цели добился. Но что можно делать четыре часа в пустом доме?
Наташа спустилась вниз. Ружье из кухни пропало. Испугался! Да, она способна выстрелить, защищая сына и себя. Значит, это он убил Арину? Наташа не могла поверить в это. Он негодяй, но его интересует только Павлик и, может быть, она. Подсознательно ей этого хотелось. Он издевается над ней, но она же понимала, что он ее любит. У нее была возможность это почувствовать. И она его любит, только не в силах сознаться в этом, страшно. У нее семья, дважды в одну воду не ступишь.
Наташа обессилено опустилась на стул и тихо прошептала:
— Мой дом — моя крепость.
На столе сидел плюшевый мишка. У него была оторвана голова. Наташа схватила его и заметалась, не зная, куда спрятать изуродованную любимую игрушку сына.
5.
Вербицкий и Власов опять были в лесу. И опять по печальному поводу. Собака взяла след и вывела сыщиков к канаве, в которой оказался труп шофера самосвала.
— Похоже, Коля, в этом деле свидетелей у нас не будет. Из канавы выбрался врач, пожал плечами:
— Та же история. Удар шилом под левую лопатку. Думаю, что убили парня в день аварии. Подробности потом.
Подошел криминалист:
— Парень-то босой, ботинки в стороне валяются. Мерзавец работает в наглую. Не счел нужным уничтожить улику.
— Что-то я не раскусил твою фишку, — удивился Вербицкий.
— Я думаю, что Гришу убили у грузовика. Потом убийца снял с него ботинки, надел на себя и отволок труп сюда. Около километра волок от самосвала до этого оврага. Лесом. Сбросил труп, обувь и ушел.
— Фантастика. А следы?
— Тут их море. Грибы пошли, эти места славятся боровиками и подосиновиками.
— Опять тупик.
— Это не ко мне, с Колькой отношения выясняй, он главный сыскарь в управлении.
— Я же на печи не лежу, Илюша. И щуки у меня нет для исполнения желаний. Сам видишь, как нас мордой в дерьме купают.
— Ну правильно, это тебе не с пьянью в деревнях разбираться.
— Следующая на очереди Наташа.
— Ты так думаешь?
— Телефонный кабель перебит, мобильник постоянно выключен, девка на помощь позвать не может.
— Я что, возражаю? Есть люди — действуй.
— Слово-то какое громкое — «люди». Смеешься?
— Поговорю с твоим начальством. Гарантий никаких.
— Спасибо, батюшка, на добром слове. Век на тебя молиться буду.
— Если проживешь столько, мечтатель.
6.
В реанимационную палату заглянула медсестра:
— Юлька, тебя к телефону! Приятный мужской баритон. Сиделка посмотрела на больного:
— Это же в конце коридора.
— Брось ты, состояние больного стабильное, пять минут ничего не решат.
Сиделка встала и вышла из палаты. Через минуту в реанимационную кто-то зашел. Приблизился к кровати больного и выключил аппарат искусственного дыхания. Рука была женская. Больной задергался и скоро затих.
7 .
К офису фирмы подъехала машина, из нее вышел Олег. У кабинета его ждала Лика. Он прошел к себе. Лика следом. Привычным движением она заперла за собой дверь, подошла к новому начальнику и обняла его.
— У нас неприятности, Олежек.
— Что еще?
— Звонили из больницы. Алеша умер.
— Черт! Они же говорили, что он выкарабкается!
— Не уследили. Только сами-то они этого не признают.
— Никому доверять нельзя!
Лика подошла к окну и закрыла жалюзи.
— Меня ты тоже уволишь?
— Пойдешь ко мне секретаршей в сапожную мастерскую. Кто позвонит Наташе?
— Нет связи. Твоя жена — ее подруга, ей удобнее других. Пусть прокатится. Думаю, что Наташа не очень расстроится, она у мужа была-то пару раз.
— А ты откуда знаешь?
— Я все знаю, что мне положено знать. Лика начала расстегивать блузку.
Еще одна кошмарная ночь. Павлик не спал — его разбудили шаги над головой. Кто-то ходил по чердаку. Как и прошлый раз, Наташа увидела поворот ручки:
— Тихо, сынок, их двое, теперь я точно знаю.
Павлик забрался под стол и достал коробку из-под обуви. В ней лежал револьвер.
— Я знаю, как им пользоваться. Хочешь, научу? Сам бы пальнул, но мне нет восемнадцати лет, не имею права.
— Какой же ты еще глупенький! Я умею стрелять. Это пистолет твоего дедушки, военный трофей.
— Не пистолет, а револьвер. У пистолетов обойма, а у револьверов барабан. У нас шесть патронов, надо экономить.
— Хорошо, сынок, я постараюсь.
— Чего они хотят?
— Свести меня с ума. Это Борис. Мальчик отрицательно покачал головой:
— Нет. Он меня любит. И тебя тоже. Он неотесанный, как ты любишь говорить, но очень добрый. У него глаза голубые.
— При чем здесь глаза?
— Я их умею читать. Потому и сел в его машину.
— Как бы я была рада, если бы ты оказался прав. Но другим мы не нужны. У нас ничего не украли, дверь не взламывают, нас просто пугают. Зачем?
— Страшилки тут ни при чем. Сначала собака, потом папа, следующей стала Арина. А дальше? Они расчистили себе путь. Мы носа не высовываем, а потому не мешаем им.
— Ты прав. У них есть цель. Они что-то ищут.
— Они ничего не заберут. Чтобы не выдать себя.
— Я поняла, эта история связана с отцом, им нужен какой-то его секрет. Если только Борис над нами не издевается.
— Спроси у него. По-доброму. Ты же его гонишь. Зачем? Он ничего плохого не сделал и ничего не смыслит в арбалетах. Я сразу понял.
— Оставь это. Он отнял у нас все, что было. Мне Рита дала денег, чтобы мы ноги не протянули.
Павлик помолчал и сказал:
— Ты злая. Он мой отец. И он простил тебе предательство. Я бы не смог.
Наташа не нашлась что ответить.
Возня в доме продолжалась до рассвета. С восходом солнца все стихло.
8.
Похороны прошли очень скромно. Народу собралось мало, пришлось нанимать рабочих, чтобы нести гроб. Наташу под руку вела Рита. Вдова в черном, рядом сын. Мальчик не плакал. Он еще очень плохо понимал, что такое смерть. В гробу он видел спящего отца. Страшно было, когда его стали засыпать землей. Значит, из ямы он уже не выберется. Все это казалось ему плохим сном. Сознание отказывалось понимать происходящее.
