На абордаж должны были идти он и Нота. Кирилл - основной оператор выхода, Нота - страховка. Я - пилот, личность неприкосновенная. Расписание.
Но Нота по физике была невыходная. Кровотечение мы остановили и вкачали в Ноту, сколько доктор посоветовал, физраствора, но за борт ей, конечно, было нельзя. А Матулин, взятый специально для на абордаж, был без скафандра. Нуивот, как любил говаривать Шкаб.
Некоторое время мы сообща, развиснув в рубке, гадали, как про сё докладывать. Угрюмый, красный от стыда Кирилл предложил потянуть жребий. Я махнул рукой и вызвал титан, как огонь, на себя.
Ну, дальше - было так.
- Почему не начинаете забортные! - спрашивает, значит, Мьюком. Именно спрашивает, я подчёркиваю, вопросительные-восклицательные окончания агент расставляет наобум, в меру своего десятикилобайтного разумения. Мне несколько легче оттого, что его слова транслирует синтезатор. Я бы с удовольствием сменил тембр войс-агента на женский - будь у меня свободное время. Или на детский, если нашёлся бы в библиотеке.
- Байно, обстановку доложи мне…
- Попытка удалённого контроля интеллектроники стройки безуспешна, - говорю я. Мьюком аж делает паузу.
- Байно в чём у вас дело.
- Не знаю, как сказать, товарищ капитан, - честно говорю я. - Словом, на абордаж у нас тут некого.
- Проще Байно? - Мьюком, окружённый свидетелями, спокоен и сосредоточен. Где-то даже и благожелателен. То есть мне так кажется. То есть я на это надеюсь.
- Мелани-По больна. После перегрузок. Кровотечение только остановили, - объясняю я. - А Матулину не в чем выходить в вакуум. Скафандра на него нет. Размеры не подходят, товарищ капитан.
- Скажи: скафандр забыл! - восклицает шёпотом Матулин. Он способен на шутки! Он так себя успокаивает. Я показываю ему палец над спинкой кресла.
- И ты находишь всё это смешным парень, - говорит Мьюком.
- Возможно, когда-нибудь, если останемся в живых, мы и посмеёмся, товарищ капитан, - говорю я, поскольку терять нечего.
- Я с тобой согласен? - говорит Мьюком. - Н-да! Твои предложения? парень… Или ничего не приходит в голову? Скажи я пойму?
- Идти могу только я, - говорю я. - А осмотреть стройку необходимо. Предлагаю нарушить устав.
- Мелани-По может тебя хоть с корпуса поддержать?
- Я считаю, что могу, товарищ капитан! - встревает из-за моего плеча Нота.
- А ты девочка? заткнись, - говорит Мьюком, и говорит справедливо. - Я разговариваю не с тобой? Байно слушаю тебя.
- Нет, товарищ капитан, она не может меня поддержать, - говорю я.
"Марк!" - прямо мне в ухо, едва не отгрызая его, рычит Нота.
- Меня радует что! Ты не видишь в ситуации ничего смешного, - говорит Мьюком наверняка задумчиво.
- Его там и нет, товарищ капитан, - смиренно говорю я.
Я жду, мы ждём, они ждут.
- Выполняй задание Байно?… - приказывает Мьюком. - Но не забудь подготовь грузовоз к отступлению. Киберпилот твой как.
- Очень хорошо, уже освоился. Нота его погоняла. Я его проверил.
- Программируй его на возврат в беспилоте. На время твоего заборта полномочия первого передашь лично мне?
- Роджер, товарищ капитан.
- И начинай осмотр стройки Байно. Давай. Осматривай составляй мнение! Докладывай. Как серьёз. Связь у нас с тобой будет… а, что, нельзя, - спрашивает он кого-то там, у себя, на "Сердечнике".
- Опосредованно, товарищ капитан, - говорю я. - Через рубку "ОК". Ретрансляция.
- Понял. Итак под запись. Приказываю тебе нарушить устав и произвести осмотр в одиночку. Приступай к выполнению задания Байно. Удачи тебе?
И я сразу же сажусь к пульту, разгоняю экипаж по назначенным постам и начинаю отрабатывать вручную стандартную схему подхода к комплексу. Мишень цели - балок. Наружное освещение не включаю, света альфы мне достаточно. Кирилл и Нота, профессиональные и, значит, беспрекословные, ведут измерения относительного положения объектов, Кирилл - по дальномерам штирборта, Нота - по напротив. Облёта я не делаю, первое зависание выполняю на семистах метрах, разворачиваю грузовоз, чтобы подойти к цели бортом и сбоку, а не снизу, и, используя ДСО-4 (штирборта), начинаю прямое сближение. Второй стационарный завис произвожу на пятидесяти метрах, стабилизирую грузовоз, снимаю счета, (тут три минуты свободных выскочило - войс сменяю для славы и величия Мьюкома), передаю управление на БВС и, ни секунды не мешкая, отправляюсь в верхний шлюз. Кирилл и Нота собирают меня к выходу, как героя на войну. Кириллу стыдно (его есть личный баг со скафандром), Нота зла на него. Я влезаю в свой старый "Пеликан", но он мой давно и в идеальном состоянии, и Кирилл, помогая мне, трижды вслух выражает скафандру профессиональное восхищение. Мне предстоит мой шестидесятый рабочий выход, где-то середина пятых суток забортных, точно не считал: как и всякий нормальный космач, удовольствия от пустолазанья я за свою жизнь так и не получил ни единожды, чего считать-то. Думаю, впрочем, что оно, пустолазанье я имею в виду, не доставляло удовольствия никому и никогда. Можно допустить, что кто-нибудь из первых космонавтов даже и вопил от восторга, и впитывал всем существом волшебные панорамы, открывающиеся изумлённому взору… не знаю. Вряд ли. Или у меня просто плохое настроение? Среди моих знакомых фанатов пустолазанья нет. Работа есть работа, не более. Вековая оскомина сидит уже на пустолазанье, бескрайние панорамы пополам с неведомыми приключениями в открытом космосе, подстерегающие в самый такой момент за углом соседнего астероида, оскомину не сластят, а кожа с ладоней в любых перчатках стирается до мяса в обязательном порядке… Да, у меня просто плохое настроение.
Я выхожу, на контроле шлюзования Нота, и, через шесть минут по выходу, 17.21.05.01 МТС, разложив и зачековав раму под "гарпун" на верхней площадке боевой рубки грузовоза, я принимаюсь к настилу подковками и стою пару минут, внимательно осматриваясь. Я неплохо повесил грузовоз. Между мной и балконом, общим на весь балок, метров не более сорока, но баг есть: полбалка в тени - застит альфу корма второго корпуса грузовоза, а отражённого света маловато. Я прошу дать дополнительных свечей на поле операции, и свечей Кирилл, озабоченный мной, не жалеет. У меня аж светофильтр срабатывает. Я не делаю замечание, хотя сознаю, что после того как я перейду на балкон, свет такой интенсивности может помешать. Помечаю себе. РСМ-экран, в который вертикально стоящие цистерны балка укутаны сплошь, сохранился, кажется, хорошо, но наверняка наелся пыли, и это я помечаю, позже, при контакте, будет важно. Иллюминаторов в цистернах нет. Все клюзы наверняка заклинены, залиты цементом и эрэсэм-ка сверху, мотка, на глазок, в три-четыре. Мне приходилось участвовать в сборке не такой точно, но подобной группы, правда, на орбите, и не в шесть секций, а в три. Я надвигаю на лицевую пластину шлема биноктар. Очевидно, группу балка (в ней, повторюсь, шесть секций) объединили жёстко, поскольку шлюз мне виден отчётливо, в третьей слева (в моём горизонте восприятия) цистерне, и шлюз один на группу. Люк выглядит закрытым штатно. Я перебираю режимы биноктара, стараясь примерно определить замусоменность пространства вокруг рэка. Ничего нет хуже неожиданной гайки в стекло гермошлема. Не потому, что стекло лопнет, это-то вряд ли, а вот неожиданность удара - опасна. Можно наделать лишних судорожных движений и быстро потеряться в Космосе… Но я не потеряюсь. СИС на спецкостюме я проверил, мелкосопла на наплечниках и на поясе сзади двигаются отлично, оба баллона с расходным веществом полны. Не потеряюсь. Впрочем, и биноктар мне не показывает почти ничего значительного. Либо работали монтажники аккуратно, либо уже поразно-сило мусом, отнесло, а остальное село на корпуса. Обрывок медленно дрейфующей ткани я замечаю, но гораздо выше, гроздь ледяного блеска гораздо ниже, да и всё, пожалуй. Кое-чему я, всё-таки, удивился, а именно - отсутствию, причём полному, любых строительных и опознавательных марок на предназначенных специально плоскостях. Обычно все объекты стройки испещрены цифрами, кошмарными буквенными аббревиатурами, флажками и катафотами, напоминая открытое поле игры "сапёр". Загадочно. Впрочем, вряд ли это может иметь значение для меня - сейчас, грозное, и - понеже какое-то и в дальше.
