— Смирись, красавица, — сонно пробормотал он. — Зазибель завидный жених и заботливый муж, со слугами он тоже обращается не в пример лучше, чем… нельзя о покойнике плохо, но… Ложись, отдыхай, чтобы завтра быть свежей, как только распустившаяся роза.
«Знал бы ты, какой у этой розы шип имеется», — с тоской подумала Тамия.
Утром дверь в ее комнату распахнулась, и слуги внесли чан для умывания, наполнили его водой. Следом вереницей вошли прислужницы, добавили ароматных масел и хотели раздеть невесту, чтобы приступить к своим обязанностям.
— Нет, нет и нет! — решительно заявила Тамия, забившись в угол. — Я умоюсь сама, без посторонних! В Харанде так не принято, я к этому не привыкла.
— Но это часть предсвадебной церемонии, — с удивлением сказала старшая из прислужниц.
— Удалять волосы тоже самостоятельно будете? — поинтересовалась другая.
— Волосы? — Тамия проследила за направлением взгляда прислужницы и поспешно одернула подол. — Нет, я вообще не буду их удалять! Ужас какой. Уйдите все, уйдите! Я настаиваю! И оденусь я тоже сама!
— Дикий народ эти харандцы, а еще утверждают, что их страна самая развитая, — пожала плечами старшая прислужница и закрыла дверь.
Когда комната опустела, Тамия сбросила одежду и забралась в чан, предварительно изучив свое отражение в зеркале. Странная это была картина: сверху женщина, а снизу… ноги, конечно, довольно стройные, только вот растительность слишком уж буйная. Но удалять! Никогда!
С горем пополам Тамия упаковалась в свадебный наряд и позвала прислужниц. Единственное, что она им доверила — прическу и макияж.
На храмовой площади собралась толпа. Пиршественные столы ломились от яств. Тамия с грустью огляделась вокруг. Какие прекрасные песни, приличествовавшие случаю, знал в свою бытность менестрель, на каких славных свадебных пирах их распевал. И так тоскливо сделалось у нее на душе, что подошедший жених, к своему неудовольствию, обнаружил, что девушка обливается слезами.
— Чем я могу порадовать тебя, моя горлинка, — спросил он, — чтобы на лице твоем расцвела улыбка?
— Позволь мне сыграть на моей лютне и спеть для гостей, — попросила Тамия.
— Доставьте лютню! — велел Зазибель. — После церемонии венчания ты усладишь наш слух пением и музыкой.
Зазибель подхватил невесту под локоток и повел в Храм.
— Вот мешочек с магнами. — Он вложил его в руку Тамии. — Ты вольна распорядиться ими по своему усмотрению: пожертвовать храму, раздать нищим — как пожелаешь. Часть денег я истратил для организации торжества, но и тех, что остались, предостаточно.
— Благодарю, — прошептала Тамия, поскольку они уже подошли к алтарю.
«Жаль обижать такого достойного человека, — подумала девушка-трансформ, — но я не могу быть его женой. О, Лит, ты все видишь, не допусти святотатства. Нет во мне любви к этому человеку, что мечтает взять меня в жены, к тому же здесь на юге не приветствуются однополые браки. Спаси мою жизнь! Пусть процветают дела купца Зазибеля, пусть будут здоровы и счастливы его жены и дети…»
Не успела Тамия закончить импровизированную молитву, как на улице раздался визг толпы, за которым последовал страшный грохот. Церемония венчания еще не началась, и жрец счел возможным ее отсрочить еще на несколько минут, чтобы удовлетворить любопытство гостей, брачащихся и свое собственное.
А произошло следующее: на площадь влетела повозка и, не останавливаясь, понеслась прямо на людей, облюбовавших себе места за пиршественными столами. Пенная морда и красные глаза селлара — верный признак бешенства — свидетельствовали, что сидящий на козлах гендер не в состоянии с ним совладать. Люди с воплями кинулись врассыпную. Селлар врезался прямо в столы. В воздух фейерверком взлетели пища и цветы. Животное упало, увлекая следом повозку, которая завалилась прямо в свадебный торт и раздавила его вместе со столом. Несчастный возница вылетел с козел и рухнул на головы гостей.
Тамия воспользовалась неразберихой.
Она отступила на пару шагов, вытряхнула из рукава кинжал и, полоснув по шнуровке свадебного платья, выскользнула из него. Спасибо жениху — подарил несколько нарядов. Резким движением ноги Тамия отбросила платье невесты под ближайшую скамью, сдернула с талии платок и, повязав его на голову так, чтобы прикрыть лицо, как принято в Хануте, принялась протискиваться на улицу. Это не составляло особого труда, потому что гости приливной волной выплеснулись из храма наружу.
Тамия спустилась по ступеням, нырнула в толпу и нос к носу столкнулась с Харуфом, который держал в руках ее лютню. Они замерли, глядя друг другу в глаза. Вокруг волновалось людское море, причитали женщины, ругались мужчины. Тамия привычно тряхнула кистью, и рукоять кинжала уткнулась в ладонь — полночи отрабатывала это движение. В другой руке она держала мешочек с магнами. Девушка перехватила кинжал, чтобы нанести удар снизу.
— Выбирай, — одними губами сказала Тамия.
Харуф глазами показал на мешочек. Тамия вплотную приблизилась к нему и тихонько, но чувствительно ткнула кинжалом под ребра.
— Верни лютню. Повесь ее мне на плечо.
Харуф спорить не стал. Как только лютня заняла привычное место, Тамия убрала кинжал и, косясь на Харуфа, вытряхнула на ладонь десяток монет и поспешно сунула их слуге.
— Возьми деньги и проваливай.
Тот замешкался, узрев такое богатство.
— Тебе мало? — возмутилась Тамия.
Харуф помотал головой.
Девушка-трансформ стала пробираться сквозь толпу. Харуф увязался за ней.
— Если позволишь, — сказал он, — один вопрос.
— Отвяжись от меня, — процедила Тамия сквозь зубы.
— У тебя есть возлюбленный?
Тамия сбилась с шага.
— Что?
— Ну, мужчина, ради которого ты так рискуешь?
— Нет у меня мужчины!
— В таком случае, я помогу тебе скрыться.
— С чего такая милость? — насторожилась Тамия.
— Тебе ведь не по нраву брак, — пожал плечами Харуф. — Ни тот, ни этот. Если бы я сразу понял, то отпустил бы тебя еще ночью.
— О чем это ты?
Тамия, наконец, выбралась из людского моря и заспешила по улочке прочь от площади. Харуф не отставал.
— У меня была сестра. Я родом из Хирена, что по другую сторону хребта.
Тамия не могла понять, к чему он ей это рассказывает. Просто заговаривает зубы, чтобы сдать первому же стражу?
Как говорится, помяни демона — вот тебе и неприятности. Из ворот вышел страж. Он сощурился от яркого солнечного света, потер глаза, почесал пузо и окинул начальственным взором улицу. Тамия покосилась на Харуфа, тот, как ни в чем не бывало, продолжал бодро вышагивать рядом.
— Приветствую, уважаемый, — склонился он перед стражем порядка.
