— А вот финики сладкие, словно мед! — донесся до нее крик торговца.
— Баранки! Баранки! — перекрикивал его другой голос.
Анаис вклинилась в толчею, вдохнула запахи базара и немного ожила. В суконных рядах она купила новую дорожную сумку и тут же, отойдя в закуток, переложила в нее пожитки. Очень кстати пришлись новехонькая одежда для путешествий и добротные сапоги, на сей раз по размеру. Более того, Анаис приобрела платье. Просто захотелось его купить. У торговки сладкими пирогами, вокруг которых вились злющие осы, девушка расспросила, где находится баня, и отправилась туда, уминая за обе щеки свежую сдобу.
Подойдя к указанному дому с торца, представлявшего собой глухую стену, Анаис в удивлении остановилась. У этой кирпичной тверди выстроилась очередь желторотых юнцов. Заплатив монетку двум парням, каждый желающий мог подойти к какому-то невероятно интересному месту в стенной кладке. Мальчишки утыкались туда носом, хихикая и переминаясь с ноги на ногу, проводили так минуту-другую, затем с красной до ушей, но потрясающе довольной физиономией отходили.
Анаис быстро сообразила, в чем дело, спряталась за угол, вынула из сумки широкополую, изрядно помятую шляпу и старый плащ. Перевоплотившись в существо ориентировочно мужского пола, она встала в очередь. Следом за ней тут же образовался изрядный «хвост» из новоприбывших и тех, кто уже побывал у стены, но жаждал повторения.
Наконец, очередь подошла, Анаис вручила означенную плату и склонилась к заветному кирпичу. Как она и предполагала, здесь поработали с заклинанием прозрачности. Она увидела женскую раздевалку, где раскрасневшиеся после бани или еще только собиравшиеся помыться женщины находились в разной степени оголенности. Нехорошо улыбнувшись, девушка выбросила в стороны руки, вцепилась в продавцов «клубнички» и, резко разогнувшись, дернула их навстречу друг другу. Несчастные так стукнулись лбами, что у них в головах зазвенело. Как в лучших детских страшилках, Анаис развернулась, распахнув плащ, качнула перед изумленной публикой мягкими округлостями грудей. Затем она сорвала с головы шляпу и, встряхнув гривой волос, прорычала:
— Вон отсюда!
После того, как улица опустела, Анаис отобрала кошельки у организаторов подглядывания, которые не сообразили сбежать за компанию с остальными, и подробно объяснила, как они были не правы. Теперь она могла быть уверена, что на ее прелести никто не будет пялиться исподтишка.
Как приятно оказалось расслабиться в горячей воде, намылить тело душистым мылом! Некоторые неудобства доставляла рана, о происхождении которой оставалось только гадать. Анаис нежилась в ванне среди ароматной пены, когда из блаженства ее вырвал разговор двух женщин:
— Муж сказал, что в этой таверне… Как же она называлась? Вспомнила! «Приют беглеца». Не правда ли, странное название?
Анаис напряглась.
— Так вот, там была настоящая мясорубка!
— Да что ты говоришь! — ужаснулась собеседница.
— Никто не выжил, — страшным шепотом сообщила женщина.
В том, что живых не осталось, у гереи сомнений не было, именно поэтому она позволила себе расслабиться и никуда не торопиться. Высылать новую партию охотников не станут, пока не выяснят в мельчайших подробностях, что случилось с предыдущей. «Да кто же им об этом расскажет? — усмехнулась Анаис. — Даже я не смогла бы».
— Ищут банду, которая учинила эту кровавую бойню.
«Будут ли нищие хранить молчание?» — вдруг задумалась Анаис. Конечно, она заплатила им более чем достаточно, но… Как же много «но» в ее жизни.
«Значит, пора уезжать, — решила Анаис. — После обеда».
Надев новое платье и красиво уложив золотисто-каштановые волосы, герея осталась весьма довольна результатом: теперь в ней трудно было узнать бродяжку, что вчера побиралась на паперти. Анаис опасалась, что в городе вся охранка стоит на ушах, а на выезде наверняка введен строгий контроль. Если бы она могла выбраться за пределы Турона еще ночью, то непременно бы это сделала. В любом случае, торопиться уже не было смысла, а вот поразмыслить, как выкрутиться из сложившейся ситуации, следовало. Анаис повздыхала, перехватила поудобнее сумки и пошла в сторону рыночной площади, намереваясь изображать ни в чем не повинную, праздношатающуюся особу.
— Последнее представление! — издали услышала она голос зазывалы. — Прощальное выступление! Через два часа знаменитая труппа Грима представит вашему вниманию спектакль под названием «Превратности судьбы»!
Следом за передвигавшимся почти бегом зазывалой шли другие, у которых дело привлечения зрителей оказалось поставленным куда лучше. Они развешивали в воздухе оповещалки, благодаря которым им самим не приходилось драть глотки.
Возможно, Анаис не обратила бы никакого внимания на столь многочисленные в это время года выступления бродячих театров, но ее привлекло название «Превратности судьбы». «Ищи знаки, — не раз говорил учитель, — научись узнавать их и доверять интуиции». Анаис пыжилась изо всех сил, но то ли она не дружила с интуицией, то ли интуиция с ней, одним словом, со знаками возникали трудности. А как иначе объяснить то, что она столь благополучно забрела вчера в тупик, где ее ждали с распростертыми объятиями? Словно демон за ниточку тянул.
Герея зашла в первую попавшуюся таверну, заказала обед и, в ожидании, принялась следить за мухами, что ползали по оконному стеклу. Они отличались внушительной упитанностью, были ленивы, можно даже сказать — благодушны. Это их и сгубило: насекомые вспыхнули и скрюченными трупиками осыпались на пол. Анаис резко обернулась.
— Не терплю насекомых рядом с моей тарелкой, — пояснил мужчина и подсел к ней за стол, не спросив разрешения. Осклабился: — Почему не очистить помещение, если это получается у меня лучше всего.
Анаис изобразила подобие улыбки и отвернулась, но незваный собеседник не отстал:
— А ты, красавица, в каком заклинании сильна?
— Простите? — вновь взглянула на него Анаис, чувствуя, как подступает страх.
— Я говорю, какое заклинание получается у тебя лучше всего?
Обычный, в общем-то, разговор. Тем не менее Анаис насторожилась: возможно, кто-то хочет узнать, как выглядит след ее магии.
В эту минуту принесли обед, чему девушка несказанно обрадовалась. Во-первых, она хотела есть, во-вторых, это избавляло ее от необходимости развития темы. Анаис пожала плечами, как бы извиняясь, и стала уплетать за обе щеки.
Мужик хохотнул:
— У тебя просто зверский аппетит!
— Угу, — с набитым ртом подтвердила Анаис.
— Любезный, — обратился он к подавальщику, — принеси-ка и мне обед.
— Что изволите, господин городовой? — почтительно склонился тот.
Анаис поперхнулась и раскашлялась.
— Ну, что ж ты, болван, смущаешь девушку моим званием, — притворно рассердился городовой. — Видишь ведь, что я сегодня без формы. Так и обращайся, как к гражданскому лицу.
