– Как же вы меня загоняли! – сквозь зубы процедил он. – Заклинатель, можно я сяду?
– Да-да, разумется, отдохните, – любезно позволил Мурзик. – Вы не беспокойтесь, я кратенько, в двух-трех абзацах.
Тут он разразился пламенной речью о неисследованности темы восстания ангелов с научной точки зрения, об отсутствии методологического (Господи, прости мне эти диковинные слова, надеюсь, в них нет ничего крамольного) подхода в художественных произведениях, касавшихся этой темы. Он вещал о том, как важно иметь свидетельства очевидцев, как говорится, из первых рук, о том, что плоды его исследований неоценимы для образованного человечества, да и всего разумного социума.
Демон слушал его, черные слезы текли по его смуглым щекам, но он кивал в такт словам, понимая, что на нем, должно быть, испытывают новое могущественное снотворное заклинание. Серо-черный кардинал распинался так около получаса, не сводя глаз с запертого в магической ограде предводителя тридцати легионов. Тот сидел все это время за нерушимой чертой, положив меч на колени, и уже слегка клевал носом, убаюканный звуками профессорских речей.
– Кажется, сработало, – подытожил дон Котофан, глядя на расслабленного демона. Измотанный представитель адского генералитета уже начинал похрапывать, отчего стены недоразваленной башни мелко дрожали, грозя обрушить свод. – Эй, эй, – агент 013 хлопнул лапами, – рота, подъем!
Хлопок вышел негромкий, однако демону этого было вполне достаточно. Он вздрогнул, открыл глаза и устремил огненный взгляд на заклинателя.
– Если вы что-то упустили, могу повторить, – пообещал довольный произведенным эффектом профессор.
– Нет-нет, я все услышал, – извиняющимся тоном ответил Форкалар. – Сожалею, однако ничем не могу помочь тебе. Каждый из нашего воинства несет печать молчания на устах своих. Так заповедано Господом в час, когда мы были низвергнуты с небес в тартарары.
– Да? Печально. Действительно, очень жаль. Тогда не смею тебя больше задерживать.
– Я свободен? – недоверчиво переспросил аристократ преисподней.
– В каком-то смысле этого слова – да. Но если подойти к вопросу философски…
Форкалар так и не узнал в тот день, чем хорош был философский подход к данному вопросу, ибо со змеиным шипением втянулся в многократно наведенные черты печати, убрав за собой даже серный запах.
– Что ж, очень любезно с его стороны, – кот вытащил из лежавшего на столе мориона нейтрализатор и засунул его за пояс. Что и говорить, хорошая штука в схватке на улице, и даже с мелким бесом. Но против могущественного адского герцога нейтрализатор – все равно что розги против миланской брони. А все же, глядишь, при неудачном повороте событий мог дать мгновение, достаточное, чтобы сигануть в окно. А может, и недостаточное…
– Время подводить итоги, – как всегда довольный собой, произнес он, – собирать разбросанные сапоги и, конечно, доить курицу, несущую золотые яйца!
Глава 25
Вот так, мои почтеннейшие читатели, как я прежде уже говорил, повествование неуклонно движется к концу. Лично меня это даже радует, ибо что может быть скучнее затянувшейся истории. Так, бывает, заезжие родичи приступают к рассказам о своих заботах, о незнакомых людях, желающих подчас чего-то странного. С утра до самой ночи долдонят свое, порождая лишь скуку да глухую зевоту. Впрочем, родни у меня и дома было негусто, и здесь нет, а дальней – так и подавно, бог миловал. А потому не стану томить вас долгим рассуждением, что было бы хорошо и что плохо, и лишь завершу рассказ, начатый прежде, ибо хуже скучной истории может быть только незаконченная.
Как известно, один Господь всеведущ, а человек неспособен одновременно видеть множество разных событий, происходящих вдали друг от друга. Впрочем, нет, это в наши славные тихие времена не мог, нынче-то вполне может. Но совершенно очевидно, рассказать одновременно о том, что делали все герои нашего маленького отряда в одно и то же время в разных местах, – абсолютно не представляется возможным. И потому, да простит меня Алина, лишь сейчас я приступаю к описанию ее подвига, конечно, не менее достойного, чем деяния Алекса и агента 013.
Когда за воротами храма стихли шаги отосланной графом стражи, а сам мессир Констан с фра Анжело удалились врачевать поврежденную руку хозяина Монсени, гуральская принцесса вышла в замковый двор, обдумывая, как она сама потом говорила, наилучший способ решающего удара. Я склонен ей верить и вам не советую подвергать сомнению ее слова, если не желаете нажить себе врага на долгие годы. Алина, конечно, всегда говорит правду, только правду и ничего, кроме правды. Хотя порой меня самого удивляет, сколько странной и порою совершенно невероятной правды создал Господь в неизреченной мудрости своей. Но это так, между прочим, и ни в коей мере не ставит под сомнения правдивых слов нашей красавицы.
Не совсем ясно, почему ее высочество по своей воле вернулась в покои, куда ее совсем недавно с превеликой радостью отконвоировала бы стража. Быть может, она просто глубоко задумалась, а возможно, желала показать, что не намерена подчиняться чужой воле. Карауливший у дверей стражник опасливо покосился на Алину и открыл двери перед высокородной дамой. Та проследовала в комнату, настроенная в высшей степени решительно, но без малейшего представления, что делать дальше. И тут взгляд Алины упал на увесистый том в деревянной обложке, обтянутой кордовской тисненой кожей с золочеными бронзовыми уголками.
Подарок графа лежал на столике у постели близ вазы с фруктами и виноградом. Она поглядела на книгу, перелистала несколько страниц, и в этот самый миг за окном протяжно ударил колокол…
Вы, конечно, помните, что означал этот сигнал. Для того, чтобы Констану де Монсени спуститься в винный погреб, а фра Анжело взобраться на колокольню, нужно было примерно одно и то же время. И если у Алины крутилась в голове мысль как-то остановить графа, отвлечь его или, наоборот, привлечь к себе его внимание (что, впрочем, одно и то же), то сейчас стало ясно, что она безнадежно опоздала! Горькое чувство наполнило ее мрачной решимостью, которая придает женщинам такие силы, что всем следует в этот миг держаться от них подальше. Схватив тяжеленный манускрипт, она решительно зашагала к выходу.
– Ваше высочество, куда вы? – попытался стать на пути стражник.
– Глаза разуй! В библиотеку, книгу поменять.
Караульный, наслышанный о самобытной манере гуральской принцессы покидать личные апартаменты, предусмотрительно отпрянул, не желая искать неприятностей на свою голову. В конце концов, никто не говорил, что ее высочеству запрещено посещать библиотеку.
Впрочем, в хранилище редкостных томов и драгоценных манускриптов гуральская престолонаследница не направилась. Отыскав в покоях графини украшенную кокетливым бантом любимую кошку мадам Сильвии, Алина попросила ее указать дорогу к лаборатории.
Полагаю, вас нет надобности убеждать, что кошки понимают человеческую речь и даже специально для общения с людьми изобрели мяуканье, ибо в природе больше ни с кем они так не общаются. Это потомки Адама и Евы оказались непонятливы и не больно-то разбираются в нюансах кошачьей речи, но тут уж бог им судья!
