Но я в который раз отвлекся. Уж простите мне этот грех, но, поверьте, скоро уже мое повествование завершится. Я обещал раскрыть изнанку этого странного покушения и теперь незамедлительно приступаю к рассказу об этом.
Конечно, монсеньор Ожье де Монсени, будь то живой или, спаси нас дева Мария, оживший, по своей воле ни за что б не поднял оружия на его высочество. Он был славным и добрым рыцарем, для которого честь и верность государю непреложны, как восход солнца. Но даже если допустить, что по какой-то неведомой причине он вознамерился бы убить своего герцога, уж точно бы обошелся без, как говорит Мурзик, спецэффектов с пылающими глазами.
А стало быть, в ожившем теле гнездилась чужая демоническая сила, исполняющая волю коварного некроманта. Именно это и просчитал наш высокомудрый профессор и, просчитав, немедленно принял соответствующие меры. Вы конечно же помните то самое «логово колдуна» в старой башне, которое граф де Монсени подстроил в качестве неопровержимой улики против Алекса де Караба и его спутников? Помните магическую книгу, оставленную там коварным заклинателем? Если вдруг запамятовали, то спешу напомнить.
Так вот, еще тогда, ночью, в старой башне, изумляя нас магическими познаниями, агент 013 задумался о том, почему это вдруг мессир Констан не просто оставил драгоценный манускрипт, а развернул его на вполне определенной странице? «Быть может, в этом есть некий смысл? – думал он, припрятывая от сырости и чужих глаз, а тем более рук, ценный фолиант. – Должен быть какой-то умысел. Граф, похоже, ничего не делает просто так, а там, где один хитрец что-то придумал, другой всегда может это просчитать. А если может, то должен!» Вот такими заковыристыми путями двигалась его светлая мысль. Уж не знаю, как вы, а лично я был просто в восхищении.
Подключив свою мелкую пищащую агентуру, он вскоре выяснил, что его подозрения не лишены основания: трактат, лежащий в подвальной лаборатории замка, раскрыт на странице с точно таким же обрядом вызова демона. Тогда-то наш светоч премудрости задал себе очередной вопрос: чем могла быть вызвана столь необычная дотошность со стороны Констана де Монсени? И, хорошенько поразмыслив, легко нашел разгадку в списке гостей, любезно добытом одним из преданных собратьев из кошачьего населения замка.
Конечно, в свите епископа Туринского находился фра Кристобаль, аббат Сент-Оноре, – благочестивый отец-инквизитор Савойи, одно имя которого обращало в лед всю воду, из которой, по уверению Алины, в большой мере состоит человек. Его преподобие был известным знатоком в своем деле, автором трактатов по демонологии и изгнанию духов. Уж он, когда дошло бы до расследования, не спутал бы одного демона с другим.
Сообразив, что к чему, кот разработал тот самый план, о котором упоминалось выше и будет сказано еще.
Едва выбравшись из замка, дон Котофан, откинув сапоги (да, да, он пошел на это!), стремглав помчался к старой башне и, едва добежав, спешно начал приготовления.
Отважнейший из пушистых полковников отлично понимал, что ему предстоит иметь дело с опытным и умелым колдуном и дело обещает быть непростым. Он пояснял впоследствии, что готов был работать на опережение, а заодно и, как говорится, приготовил хорошую мину на случай плохой игры.
Как уже было сказано, добравшись до известной вам руины, кот нарисовал на полу защитный круг, пентакль, расставил свечи и стал ждать условленного благовеста. Всякому известно, что колокольный звон отгоняет демонов, и потому граф вынужден будет чуток повременить, пока не стихнет гулкий Сент-Клемент. В это самое время кот зажег свечи и нараспев, как не раз слышал на факультете естественной магии, стал читать заклинание вызова. Демон сгустился из смрадного дыма и столба пламени, полыхнувшего из нарисованной в центре пентакля магической печати. Он был высок, статен, в могучих руках его был зажат извивающийся наподобие змеи зубчатый клинок. За спиной обитателя адской бездны красовались огромные грифоньи крылья, черные, будто совесть тирана. Он расправил их и, распахнувшись, те едва поместились под развалинами свода башни.
– Кто ты и чего желаешь, смертный, дерзнувший вызвать меня?!
– Добрый день. Не правда ли, сегодня отличная погода? – ничуть не устрашась грозного вида и мощного голоса, блеснул воспитанием храбрый котабальеро. – Не будем торопить минуты нашей долгожданной встречи. Нет никаких причин для волнения, и вообще, нервы портят красоту.
– Ты призвал меня сюда, заклинатель, именами, горящими пламенем на челе моем. Говори же, что тебе нужно! – не унимался жутко недовольный вызовом демон.
– Не подумай, я не собираюсь приказывать что-нибудь такое. Ну, там, дворцы, царства – мне это ни к чему. Видишь ли…
Грозный Форкалар, любящий для поднятия настроения утопить пару-другую кораблей или хотя бы устроить локальную резню, так и не увидел, что хотел сказать или показать говорящий кот. Он тут же исчез с хлопком, оставив после себя клубы серного дыма.
– Э нет, так не пойдет! – дон Котофан бросился внутрь пентакля наводить выгоревшую печать. – А ну-ка, немедленно давай обратно! – Кот вернулся в защитный круг и вновь начал подвывать слова заклинания.
– Ну, что еще?! – из печати снова возник недовольный демон. – Я же работаю!
– Что значит – работаю? – всплеснул лапами кот. – А здесь у нас что – курорт? Я тебя, кажется, еще никуда не отпускал.
– Меня вызвали, – огрызнулся демон.
– Интересное дело выходит. А я получается, тут, по-вашему, в крестики-нолики играю?
– Говори, что тебе нужно, хвостатое чучело, только поскорее! Я чувствую флюиды другой воли.
– На себя посмотри, ворона-переросток! – фыркнул Пусик. – Но давай без оскорблений. Видите ли, мой друг, я историк…
При этих словах место появления демона снова окуталось смрадным дымом, и он вновь растаял в воздухе.
– Нет, – возмутился дон Котофан, – это уже какое-то дремучее хамство. – Он бросился дорисовывать выгоревшую печать. – Я этого так не оставлю! Тоже мне, гордый демон, дух изгнанья!
И спустя пару мгновений обитатель адских чертогов, яростно царапая пол когтями, вновь стоял перед ненаглядным пособием.
– Не вынуждайте меня прибегнуть к крайним мерам! – пригрозил профессор. – Вы еще не знаете, с кем я знаком.
– Говори уже, заклинатель, – взмолился Форкалар, вращая глазами. – Но прошу тебя, покороче. Чужая воля нещадно тянет меня!
– Ничего, потянет и перестанет, возьми себя в руки. В конце концов, насколько мне известно, ты могущественный герцог и командир тридцати легионов, а не пьяная гимназистка перед сеновалом. Так вот, я историк и пишу монографию о том самом восстании, в котором вы принимали самое непосредственное участие.
Грохот, и демон опять исчез, оставляя после себя горячее желание проветрить и без того дырявое помещение.
– Э нет! – вошедший в раж котабальеро подкрутил длинный ус. – Давай обратно!
И демон снова появился, и опять пропал, и снова… И каждый раз копье в руке Ожье де Монсени поднималось и вновь опускалось, глаза вспыхивали адским пламенем и снова гасли. В конце концов тяжело дышащий адский герцог снова появился из собственной печати и устало оперся на свой устрашающий меч.
