Рокот после взрывов стих, довольно долго оседала пыль, но крики и стоны продолжались, казалось, целую вечность. Убедившись, что Пауль цел и невредим, Дункан попытался осмыслить катастрофу, унесшую жизни солдат передних рядов армии Эказа и Атрейдеса. Под ногами наступавших войск обрушились сотни подземных туннелей; это была примитивная, но чрезвычайно эффективная ловушка. Из-за груд камней доносились стоны и вопли раненых и умирающих, смешивавшиеся с ржанием и топотом последних обезумевших лошадей, уносившихся вдаль. Некоторые кони падали в ловушки.
Потрясенный Гурни стоял возле Дункана с перекошенным от гнева лицом.
— Это было преднамеренное действие. Они, как охотники, устроили нам волчью яму — западню, слегка присыпанную землей и ветками. Взрывчатка была заложена так глубоко, что наши миноискатели ее не обнаружили.
— Но в эту же западню угодила и собственная кавалерия виконта, — сказал Пауль. — Не могу понять, зачем грумманцы это сделали? Бросившись нам навстречу, они потеряли столько же людей, сколько и мы. Все эти люди… люди… — побледнев, он смотрел на разразившуюся на его глазах катастрофу. — Все выглядит так, словно командиры виконта не знали, что должно произойти.
В это время полевые командиры армий Эказа и Атрейдеса выкрикивали команды, стараясь перегруппировать свои подразделения и снова выстроить их в боевые порядки. Солдаты поправили оружие и амуницию и продолжили марш по опасному полю. Они разозлились, и их ропот постепенно перешел в яростный рев.
На краю поля приземлилось командное судно герцога Лето, и Дункан подошел к нему, ведя с собой Пауля.
— Ваш сын цел и невредим, милорд! — крикнул он, перекрывая рев двигателей. — Он здесь, с нами.
Лето открыл люк воздушного судна и обратился к сыну тоном, не терпящим возражений:
— Пауль, поднимайся на борт, немедленно.
Молодой человек безропотно подчинился и забрался в открытый люк. С него было достаточно этой битвы.
Когда воздух очистился от пыли, Гурни, как зачарованный, принялся внимательно смотреть в сторону дальнего края поля, где неподалеку от прикрытой защитным полем крепости гарцевал на высоком жеребце командующий грумманскими силами в щегольском шлеме с черным плюмажем. Этот военачальник незадолго до того отдал приказ о наступлении, в результате которого разверзшаяся пропасть поглотила половину его солдат.
Гурни внимательно смотрел на этого военачальника, со всех сторон окруженного теперь грумманскими солдатами.
— Милорд, если вы дадите нам с Дунканом пару легких разведывательных машин, то мы, пожалуй, сможем взять в плен их командующего. Это может сломить сопротивление грумманцев.
— Он и так уже потерял почти половину своего воинства, — добавил Дункан.
Положив руку на плечо сына, герцог Лето нахмурился:
— Даже если у вас это получится, я не думаю, что виконт Моритани станет сокрушаться по этой потере.
В ответ Гурни зло улыбнулся:
— После всего того, что случилось, это поднимет моральный дух наших войск и к тому же мы сможем закончить наземную операцию таким смелым маневром. После него виконту Моритани придется самому командовать войсками, а не отсиживаться в крепости.
Дункан поднял свой новый меч.
— Я согласен с Гурни.
— Вы — мои лучшие бойцы. — Лето тяжело вздохнул. — Ступайте и покажите грумманским командирам, что такое месть Атрейдеса.
Герцог вызвал два легких разведывательных судна для перелета через равнину.
Дункан одобрительно кивнул, осмотрев обтекаемые фюзеляжи разведчиков.
— Этот командующий держится только за спину лошади. Мы возьмем его так, что он и глазом моргнуть не успеет. — Он улыбнулся Гурни. — Мой новый меч жаждет крови.
Разгневанные воины сомкнули кольцо вокруг Раббана. Пятеро из них, крепкие мускулистые мужчины, спешились и обнажили клинки. Бром, сидя верхом на своем жеребце, смерил Раббана испепеляющим взглядом.
— Таков путь воина. Кровь армии — это кровь ее командующего.
Раббан не понимал, да и не желал понимать грумманскую философию, несмотря на свой личный интерес к насилию.
— Узнайте, сколько наших солдат осталось в живых! — крикнул он, стараясь сохранить лицо и пост командующего. — Бром, соберите оставшихся бойцов, мы организуем сопротивление! Виконт сможет использовать и другое оружие, если захочет поддержать нас.
Грумманцы подошли ближе. По их лицам было видно, что они вот-вот заколют Раббана.
— Битва уже проиграна, — сказал Бром. — Мы будем сопротивляться, но твоя голова будет наблюдать за нашей битвой, насаженная на пику. Может быть, твое безобразное лицо испугает противника.
Жеребец Раббана попятился.
— Кровь армии — это кровь ее командующего, — сказал один из воинов и, подойдя еще ближе к Раббану, поднял оружие.
— Вы не можете убить меня! Я — наследник Дома Харконненов!
— Ты никто. — Бром поднял меч. — И это ты привел нас к поражению.
Раббан успел включить защитное поле, отразившее рубящий удар. На Раббана бросились остальные воины, и он, развернув коня, в отчаянии принялся нажимать на кнопки управления. Лошадь понеслась вскачь. Бром кинулся в погоню, остальные воины с криками поскакали следом.
Раббан бежал, понимая, что находится не в своей стихии. Он заставил коня бежать вверх по крутому склону холма вокруг укрепленного города по тропинке, прихотливо вьющейся среди чахлого вечнозеленого кустарника, в котором было невозможно спрятаться.
Он намеревался доказать свою состоятельность дяде, вернуться на Гьеди Первую победоносным генералом, и вот итог — он был бы теперь счастлив просто вернуться домой. Неизвестно еще, что лучше — гнев барона по возвращении или гибель на этой заброшенной планете.
Жеребец галопом поднимался по скалистому склону с удивительной грацией, демонстрируя поразительную координацию движений. Раббан чувствовал, как под ним ходят мощные мышцы благородного животного. Несмотря на крутизну склона, конь не проявлял ни малейших признаков утомления. На развилке дороги жеребец взял вправо и углубился в рощу более высоких деревьев, за которыми можно было лучше укрыться. Конь перешел вброд узкий ручей и продолжил подъем.
Раббан направил коня к скалам по узкой расщелине среди сухих холмов, по которой текла речка. Раббан нашел звериную тропу и свернул на нее; по этой тропе другие дикие лошади, наверное, ходили к водопою. Раббан тяжело дышал, хотя и не прилагал никаких физических усилий — вверх по склону карабкался конь, выбираясь на покрытые лесом более высокие участки. Чем выше по течению он забирался, тем больше ручейков вливалось в основной поток, разрезавший скалы стремительным бегом вспененной воды.
Все тело болело так, что он едва удерживался в седле, а суровый пейзаж не помогал успокоиться. Где-то сзади был Бром, который наверняка вызвал других грумманцев, чтобы организовать погоню. Жеребец продирался по ветвящимся тропинкам, ведущим в примыкавшие ущелья. Раббан оглянулся, ожидая, что сейчас увидит свирепые физиономии преследующих его по пятам грумманских воинов.
