Время от времени, несмотря на потушенные огни и тишину внутри дирижабля, шальной снаряд из противовоздушного орудия с жужжанием пронзал мрак, рассыпая вокруг искры. Все понимали, что лишь благодаря везению ни один из них не пробил еще оболочку корабля.
А ведь достаточно всего одной маленькой пули, в панике подумала Мерси, пули, которая ворвется в кабину и продолжит полет наверх, к оболочке с водородом. Одна маленькая свинцовая пулька — и все кончено: всех охватывает пламя, корабль падает. Одна пуля изменит все. Одна меткая пуля — или же пуля, покорная слепому случаю.
Внизу, под ними, болтается над землей Эрни, осторожно развешивая и включая фонари, чтобы показать конфедератам, что это транспортное судно не предназначено для бомбардировки, и в то же время привлекая внимание и огонь любого в пределах досягаемости.
Мерси вскинула голову и спросила капитана:
— Сэр, мы уже за позициями южан?
— Думаю, да, — ответил он, не оглядываясь. — Отсюда трудно сказать. Очень трудно сказать. А если у Союза есть с этой стороны какие-нибудь противовоздушные силы, наше местоположение может и не иметь значения. Мы все равно будем в зоне досягаемости. Проклятие, Эрнест! — прорычал он.
Словно в ответ, громыхнули три резких удара — но на сей раз в борт врезались не пули, а кулак человека.
— И что это означает? — спросил Гордон Рэнд.
— Что он все сделал и возвращается, полагаю, — объяснил капитан. — Роберт, высунься-ка наружу, посмотри, не нужно ли ему помочь.
— Думаете, он нуждается в помощи? — Второй матрос в волнении топтался у лестницы.
— Три удара могут означать «помогите», или «поспешите», или «пошли вы все к дьяволу», откуда мне знать! Просто проверь!
Роберт повиновался приказу, хотя карабкался он не так проворно, как Эрни. До верха он добрался как раз вовремя, чтобы услышать, как с воем дикой кошки рвется листовая сталь.
— Что это?! — поразился он.
Никто не ответил.
Все, как и он сам, точно знали, что это было: в них снова попали, хотя, куда именно попали и насколько серьезно повреждение, было неясно. А потом капитан понял, да и первый помощник, похоже, тоже, так как оба они с горестной бранью принялись дергать рычаги. Наконец помощник заговорил внятно:
— Наши потери?
— Один из рулей поворота, — сообщил капитан. — Остается только молиться и надеяться, что мы над позициями наших, поскольку свернуть мы больше никуда не сумеем, разве что лишь описывая круги.
Над головой Мерси, чуть правее, Роберт крикнул:
— Эрни! Где ты? Тебе помочь?
Мерси вместе с остальными пассажирами, сдвинувшимися на самые краешки своих кресел, старающимися почти не дышать, внимательно вслушивалась, ожидая ответа. Ответа не было.
Роберт позвал снова:
— Эрни? Ты там?
Вопрос подразумевал вероятность того, что Эрни там нет, что он сорвался и упал или что его сбила юркая пуля.
Но тут, ко всеобщему облегчению, послышалось слабое царапанье подошв о сталь, и Эрни откликнулся:
— Я все еще тут. Держусь. — И снова поскребывание. — Спускаться-то легче было, чем подниматься.
Когда Роберт, протянув другу руку, втащил его в корабль, все увидели почему. Левая рука Эрнеста была залита кровью, а сам бывший моряк в неосвещенной кабине казался бледным как смерть.
— Одна из ламп разбилась у меня в руках, — объяснил он, — пока я пытался прицепить ее. Но две другие висят и светятся. Я пристроил их к слову «гражданский». Там же, кстати, оттиснут и символ Конфедерации. Надеюсь, с земли его хорошо видно.
— Может, сработало, — высказался Гордон Рэнд. — Никто в нас не стреляет. По крайней мере, в эту секунду.
— Возможно, кто-то тщательно прицеливается, — предположил первый помощник. — А может, они еще не разглядели надпись и пытаются разобрать ее.
— А может, они медленно читают, — добавил Рэнд.
Мерси уже вскочила со своего места, воодушевленная возможностью сделать хоть что-то. Она обратилась к Эрни:
— Присядьте здесь, рядом со мной.
Он послушался и терпеливо ждал, пока девушка рылась в сумке.
— Все, цепляйтесь за что-нибудь. Мы теряем высоту, — объявил первый помощник.
Капитан внес поправку:
— Мы опускаемся, но не падаем. Пристегнитесь или держитесь — как получится, но повторяю: мы не падаем. Руль практически вышел из строя, вот и все. Я могу поднять или опустить судно, но развернуть его и направить куда-то не получится.
— Так мы за южными позициями? — повторил кто-то вопрос Мерси, она не успела понять, кто именно.
— Да, — отрезал капитан, откровенно солгав, но не желая признавать это. — Мы просто садимся, но можем зацепить пару деревьев. Расчетное время приземления — две-три минуты. Мне придется поторопиться, потому что нас сносит в другую сторону.
— О боже! — выдохнула старая леди.
— Не спешите взывать к Нему, — пробормотала Мерси. — Все еще, может быть, не так плохо. Эрни, покажите мне свою руку.
— У нас всего пара минут…
— Мне и потребуется всего пара минут. А теперь потерпите, мне надо посмотреть.
Она уже нашла бинты. Оторвав кусок марли, медсестра протерла окровавленную кожу, чтобы лучше видеть рану. Рука оказалась не только порезана и не только обожжена. В очень скудном свете, сочащемся из окошек, Мерси разглядела, что и стекло, и огонь поработали на равных. Она не поручилась бы, что изувеченный указательный палец матроса когда-нибудь сможет нормально сгибаться и разгибаться; но рана определенно не из смертельных, если, конечно, не загноится.
— Ну что, плохо? — спросил мужчина, слишком напуганный, чтобы смотреть, и в то же время слишком напуганный, чтобы не смотреть. Он моргал, отвернув голову, чтобы никто не решил, что он подглядывает.
— Не так уж и плохо. Но болит, верно, дьявольски? Нужно промыть и перевязать рану.
— У нас только…
— Поднимите руку, вот так. Кровотечение приостановится, и болеть будет меньше, — велела она и снова нырнула в сумку.
Секунду спустя Мерси извлекла из своего багажа тяжелую стеклянную бутыль с густой прозрачной жидкостью, мерцающей при свете луны и подвешенных снаружи фонарей.
— Мы снижаемся, — пробормотал мужчина. — Мы действительно снижаемся.
Он смотрел в окно, расположенное возле головы девушки. Мерси тоже понимала, что дирижабль опускается — судя по облакам, проплывающим мимо снизу вверх. Она пыталась не обращать на них внимания — и на то, как стремительно падает судно, от чего перехватывало горло.
— Не гляди туда. Смотри на меня, — приказала она смертельно бледному от раны или от перенесенного шока мужчине. В глазах матроса Мерси увидела страх и боль, но не отвела взгляда до тех пор, пока не приступила к делу — стала протирать поврежденную руку смоченной марлей.
