— Рита, принеси в зал стулья! — крикнула, обернувшись, Анна. — Ой, кажется, на спине лиф лопнул… Валя, глянь, пожалуйста.
— Полный порядок, — заверила коллега. — Но ты, на всякий случай, не очень активно двигайся.
— Красивый наряд, только слегка вам мал, — пробормотала я.
— Большего размера в прокате не было, — улыбнулась Аня. — Я сегодня исполняю роль девочки Маши, а наш сторож Василий Петрович — медведица.
— Ну да, ну да, — забубнила я себе под нос.
— Все девочки в центре хотели получить роль главной героини, — пояснила Валентина. — Маша одна, а желающих ее играть двадцать человек, думали, думали, как их не обидеть, и решили: Машенькой будет Анна, тогда никаких конфликтов, слез и зависти не возникнет.
— А мальчики, надо так понимать, рвались изображать медведицу, — улыбнулась я.
— Наоборот, — возразила Аня, — никто не хотел, она же сердитая. Пришлось привлекать Василия. А ее медвежата вредные ябеды, поэтому их мы вообще вычеркнули. Вместо них у нас белые лебеди, которые Машу спасают и уносят в корзинке.
Я опешила. Интересно, где креативные педагоги‑писательницы разыскали плетеную емкость, куда поместится пышнотелая Анна Семеновна? Взяли напрокат гондолу, которую подвешивают к гигантским воздушным шарам?
Из коридора раздалось дребезжание.
— Первый звонок! — засуетилась «Машенька» и умчалась.
Валентина Васильевна сложила ладони домиком:
— Лампа, дорогая, спектакль длится всего полчаса! Поддержите Кису!
— Хорошо, — согласилась я и направилась в зал.
Глава 2
Представление действительно закончилось быстро, но после него пришлось переодевать Кису. Покинула детский центр я лишь в одиннадцать и побежала на парковку за своей машиной, одновременно пытаясь связаться с Ниной Феликсовной Зуевой. Как назло, та не снимала трубку. Я уже хотела положить телефон в карман, но он вдруг зазвонил, и на дисплее высветилось «Вадим». Меня разыскивал сын Нины.
— Ты где? — забыв поздороваться, спросил он.
— В пробке застряла, — жалобно соврала я.
— На дорогах беда, — посетовал парень. — Ладно, дуй прямо к заказчику, не заезжай в офис. Улица Новодальская, дом шесть. Успеешь к половине двенадцатого?
— Мчусь во весь опор, — пообещала я, радуясь тому, что нахожусь совсем рядом. До Новодальской мне пять минут езды.
— Поскольку нам заранее поговорить не удалось, попробую объяснить по телефону, что от нас хочет заказчик… — начал Вадик. Но в ту же секунду я услышала равнодушный механический голос, сообщивший, что «Абонент находится вне зоны действия сети». Вадим попал в «яму» мобильной связи.
— Вот она! Держи ее! — неожиданно заголосил пронзительный дискант. — Ходит с белкой, людей насмерть запугивает. Арестуйте ее! Пусть нам лечение оплачивает. Эй, тебе говорю, тормози, блин!
Я остановилась у ступеней гастронома, на которых, подбоченясь, стояла Екатерина, жена алкоголика, испугавшегося Кисы в костюме белочки. У тротуара была припаркована полицейская машина, а рядом с теткой топтался толстый опер с безнадежно унылым выражением лица.
— Вы ко мне обращаетесь? — посмотрела я на бабу в халате.
— К тебе, тварь! — завизжала Катерина. — Гони деньги прямо сейчас. Мне надо медсестрам заплатить, нянькам, врачам, да еще жрачку в палату таскать. Откуда у меня средства? Муж пьянчуга убогий, чтоб он сдох поскорей, а дома трое детишек по лавкам! Зато ты по улицам рассекаешь с кожаной торбой через плечо, какой у меня даже для праздника нет. И в туфлях на красной подметке. Я телевизор смотрю, знаю, сколько такие стоят. Обокрали Россию, жируют на наши народные деньги!
Я растерялась и попятилась. Весной и осенью у психически больных людей начинается обострение. Похоже, багровая от злости мадам не приняла сегодня свои таблетки.
— Гадина! — завопила Екатерина. И бросилась на меня, попыталась вырвать из моих рук сумку, которую Макс привез мне из Америки.
— Гражданка, прекратите, соблюдайте тишину и порядок, — устало произнес полицейский, хватая хулиганку за локти. Затем повернул голову ко мне: — А вы, гражданка, знаете эту гражданку?
— Она моего мужика белкой насмерть пуганула! — еще громче заголосила супруга алкаша.
— Гражданочка, прикусите язык, — рассвирепел страж порядка.
Куда там! Катерина продолжала орать, перемежая каждую фразу ругательствами, в том числе и матерными. Наконец я поняла, что произошло.
Когда мы с Кисой ушли в садик, «добрая» жена перестала пинать ногами своего неподвижно лежащего благоверного, наклонилась над ним, чтобы надавать пощечин, и обнаружила, что тот вроде и не дышит. С криком «Убили!» Екатерина кинулась в супермаркет, продавцы вызвали «Скорую» и полицию. На удивление, обе службы прикатили через пять минут, и выяснилось, что Николай жив, но у него случился сердечный приступ. Молодой врач, видимо только‑только получивший диплом, сказал:
— У больного на лице застыло выражение ужаса. А от страха даже совершенно здоровый человек может умереть. Кто‑нибудь недавно напугал его?
Катерина моментально вспомнила про нас с Кисой. И вот теперь злобная баба желает, чтобы я прямо сию минуту достала из сумки миллион рублей наличными и отдала ей на лечение любимого супруга и прокорм трех деток, младший из которых сейчас служит в армии.
— Если вы посадите Екатерину в свою машину, то я объясню вам, о какой белке идет речь, — пообещала я полицейскому.
— Серега! — заорал тот. — Хорош кофе пить, помоги!
Из служебного автомобиля высунулся молодой парень:
— Чего делать надо, Виктор Михайлович?
— Забери гражданку и запиши ее показания, — велел старший коллега. — А вы, гражданка, повторите свои претензии ответственному сотруднику, их надо зафиксировать для дальнейшего хода следствия. Понятно, гражданка?
— С места не сдвинусь, пока она мне не заплатит, — уперлась Екатерина.
Открыв сумку, я показала скандалистке ее содержимое.
— Миллион занимает довольно много места, это десять пачек по сто тысяч, даже в самых крупных купюрах получится внушительная куча ассигнаций. Смотрите, у меня с собой ничего подобного нет!
— Если ваши слова, гражданка, не записать, то они просто бла‑бла, — подхватил Виктор Михайлович. — Их к делу не пришьешь. А коли на бумаге будут, тогда это документ. Ступайте в машину, гражданка!
Екатерина неожиданно притихла, сделала пару шагов в сторону бело‑синего «Форда». Но обернулась и прошипела:
— Кабы ты на месте расплатилась, дешевле бы обошлось. А по суду я с тебя десять «лимонов» срежу. Лишила семью кормильца, стерва! — И она потрусила к полицейской машине.
Я достала из сумочки служебное удостоверение, паспорт и быстро рассказала Виктору Михайловичу о празднике в детском садике, о Кисе в костюме белочки и нашей встрече с алкоголиком и его «любящей» супругой.
