Настя начала планомерный обход магазинов, и уже минут через
двадцать у нее сформировалась первая партия вопросов. Поднявшись наверх, она
нашла автомат и позвонила Алексею.
– Как ты относишься к тому, что мы всем дамам подарим
безделушки от Сваровского? – спросила она. – Там выбор огромный,
можно купить элегантное, а можно и смешное. Цены, правда…
– Асенька, я же получил сейчас большой гонорар, так что
можешь тратить. А что мужикам будем дарить?
– До мужских подарков я еще не дошла, я только по
первому этажу прошлась. Значит, таможня дает добро на Сваровского?
– Валяй, – разрешил Чистяков.
На втором этаже Настя набрела на магазин с принадлежностями
для курильщиков и подумала, что всем курящим друзьям и родственникам можно
здесь выбрать замечательные пепельницы, зажигалки и портсигары. Что ж, полдела
сделано, осталось найти подарки для некурящих и для детей, потом надо будет
подняться, еще раз все обсудить с Лешкой, потом купить все намеченное – и можно
ехать домой. Ах да, еще же нужно выбрать подарок для самого Лешки. Жаль, что
нельзя с ним посоветоваться, все-таки подарок должен быть сюрпризом.
Ей пришлось бегать к телефону еще два раза, потому что она никак
не могла решиться на детские подарки. Ей нравилось все, что она видела, и в
этом случае проблема выбора становилась неразрешимой. «Господи, – с
сарказмом подумала Настя, – как хорошо было при советской власти! Увидишь
одну-единственную вещь – и хватаешь ее быстрее, потому что другой не будет, по
крайней мере в ближайшие полгода. Никаких проблем с выбором, что в магазины
выбросили – то и берешь. И голова не болит». Наконец все подарки были куплены,
и Настя выбралась на площадь. Из метро она еще раз позвонила мужу.
– Лешик, я двигаюсь в расположение части. Через полчаса
буду на «Щелковской». Ты меня не встретишь? А то у меня сумки тяжеленные.
– Тебя Коротков встретит, он мне уже телефон оборвал,
все пытается тебя разыскать. Я так понял, что он в машине возле метро сидит и
тебя караулит.
– Что случилось? – перепугалась она.
– А что у вас обычно случается? Труп чей-то
обнаружили, – невозмутимо ответил Алексей.
– Чей труп?
– Не знаю, Асенька, твой друг мне не доложил.
Повесив трубку, она вошла в метро «Площадь Революции» и
спустилась на платформу. Да, с нищими и калеками здесь действительно все в
большом порядке, просто Настя привыкла их не замечать как раз в силу того, что
знала об истинном положении вещей и о том, как крепко все эти раненые и Богом
обиженные сколочены в бригады и фирмы. А для человека непосвященного, особенно
для приезжего, зрелище было, конечно, впечатляющим.
Сесть в вагоне ей не удалось, всю дорогу она простояла,
прислонившись спиной к двери и вспоминая рассказ деда Немчинова. Как сильно, случается,
меняется представление о человеке или событии! Немчинов казался ей опасным и
опытным уголовником, обросшим устойчивыми преступными связями. А что оказалось?
Несчастный старик, принесший собственную жизнь в жертву единственной внучке. И
к убийству Саши Барсукова он никакого отношения не имеет… А кто имеет?
Алексей не ошибся, Коротков действительно ждал Настю у
метро, она сразу увидела его старенькие, дышащие на ладан «Жигули».
– Что у нас стряслось? – спросила она, открыв
дверь и забираясь в салон.
– Зотов, – коротко и непонятно ответил Юра.
– Что – Зотов?
– Убит.
– Ничего себе! Где?
– В квартире Вильданова. Игорь его ножом… Четырнадцать
проникающих ран. Зрелище не для слабонервных.
– Подожди, Юра, не перескакивай. Давай по порядку.
– Да какой тут может быть порядок, Аська! В дежурную
часть позвонили соседи Вильданова. Из квартиры доносилось невнятное, но
устрашающее вытье, они позвонили в дверь, Игорь открыл, они и увидели. Сам
Вильданов показался им тихопомешанным, он подвывал, как собака, и ходил вокруг
тела. Выехала группа, Вильданова привезли на Петровку, но ничего толкового он
не рассказал, твердил только: «Больше он не будет меня унижать. Больше он не
будет меня оскорблять».
– Но в убийстве признался?
– Признался. Хотя что-то слабо верится.
– Почему? – удивилась Настя. – Тебе кажется,
что Вильданов не способен на убийство?
– Вильданов-то? Способен, еще как способен. Только
повод где? Где, я тебя спрашиваю, повод? Зачем ему убивать своего
администратора, который ему все равно что отец родной? Нет, Ася, тут какие-то
деньги крутятся, в шоу-бизнесе всегда большие деньги, причем левые, вот из-за
денег этих Зотова и убили. И я совсем не исключаю, что это сделал не Вильданов.
Или Вильданов, но не один. Там был еще кто-то. Вот попомни мои слова.
Только тут Настя обнаружила, что Коротков ведет машину в
каком-то странном направлении. Во всяком случае, направление это ни при каких
условиях не могло привести к ее дому.
– Извозчик, а мы куда едем? – спросила она. –
Огласи направление.
– Мы едем домой к Зотову, где сейчас будет проходить
обыск.
– На какой предмет? Что вы там хотите найти?
– Доказательства финансовых махинаций в сфере
шоу-бизнеса, которые могли послужить основой конфликта. Дальше по обычной
схеме: кому выгодно – тот и убил.
– Ладно, а я там зачем? Для чего ты меня туда везешь?
Да и следователь меня выгонит оттуда в два счета, я же не оперсостав.
– Следователь не выгонит, сегодня Борька Гмыря дежурит,
он тебя любит. Помнишь, как мы с тобой и с ним втроем квартиру Алины Вазнис обыскивали
без понятых? Другой бы следователь заартачился, а Борька нормально воспринял. С
ним хорошо работать, он сам из оперов, нервы зазря не мотает.
– И Уголовно-процессуальный кодекс не чтит, как и
положено хорошему оперу, – заметила Настя. – Но я все равно не
поняла, зачем ты меня туда тащишь.
– Ну Ася, не вредничай. Колобок предупредил, что если
по горячим следам не раскроют, то с завтрашнего утра убийство Зотова висит на
мне. А ты – мой верный и давний друг, так неужели не поможешь? Поприсутствуешь при
обыске, пороешься в бумажках, вдруг чего и углядишь, чего я не замечу. Между
прочим, где ты сегодня работу прогуливала? Полдня не мог тебе на службу
дозвониться.
– Я с дедом Немчиновым общалась.
– Да ну? И как он тебе? Мои впечатления были
правильными?
– Абсолютно. И мои предположения тоже. Он тогда еще,
давным-давно, нашел у сына кассеты и просмотрел их. На них и Игорек был.
Поэтому, когда вдруг обнаружилось, что любимая внучка якшается с этим, по его
мнению, развратным и безнравственным типом, дед чуть с ума не сошел от ужаса.
Запретить внучке он ничего не может, она его за человека не считает. Рассказать
ей правду не может тем более. Короче – караул! Ты знаешь, он мне рассказал одну
любопытную вещь. Оказалось, что родители Леры делали эти кассеты не для
собственного похотливого удовольствия. У них был заказчик, так сказать,
работодатель, который велел им организовывать оргии и точно указывал, кого на
них надо пригласить. Кассеты выкупал за очень хорошие деньги. А чтобы Немчиновы
не дергались, заранее подсадил их на героин. Доза стоит денег, и за эти деньги
Геннадий и Светлана душу готовы были продать, не то что кассеты какие-то. Дед,
конечно, сначала ничего этого не знал, просто нашел случайно кассеты, по
интерьеру понял, что дело происходит на их даче, и приехал туда, чтобы
поговорить с сыном. Он до последнего момента надеялся, что Геннадий даст ему
какие-нибудь вразумительные объяснения и хоть как-то оправдается. А сынок сразу
встал в позу и все признал, да еще и про наркотики рассказал. Дед-то человек
неглупый, он сообразил, что если сын с невесткой так глупо попались на героин,
то жить им осталось всего ничего, но если дать им умереть своей смертью, то
дачку эту вместе с кассетами обязательно кто-нибудь найдет, и огласки будет не
избежать. Тут уж все вылезет, и оргии, и наркотики. Ославят сына на всю страну.
Вот он и решил по-своему.
