Лера подавленно молчала. Она явно не ожидала такого поворота
и не знала, что говорить.
– Я слушаю вас, слушаю, – нетерпеливо повторил
Константин Михайлович. – Начинайте.
– Но я не знаю… Я не знаю, как это доказать, –
пробормотала она, не глядя на него.
– Начнем с самого простого. Убийство Тамары Соловьевой
было совершено восемнадцатого марта восемьдесят восьмого года. Где в это время
находился ваш знакомый, подаривший вам кольцо?
– Откуда мне знать? Мы тогда не были знакомы. Это же
было почти десять лет назад.
– Но ведь если он ваш близкий знакомый, то вы должны
знать хоть что-то о его жизни до встречи с вами, – возразил
Ольшанский. – Например, он вам рассказывал, что в конце восьмидесятых его
вообще не было ни в России, ни в Москве, потому что он тогда работал за границей.
Или, опять же к примеру, сидел в это время в тюрьме и совершить убийство никак
не мог. Припомните-ка все, что знаете.
– Конечно! – Лицо Леры просветлело. – Я
поняла, о чем вы говорите. Он не мог никого убить, потому что был в это время
еще ребенком. Ему сейчас двадцать пять лет, значит, тогда было пятнадцать или
шестнадцать. Вот видите, он не убийца!
– Я пока еще ничего не вижу, колонии для малолеток
переполнены несовершеннолетними убийцами, так что возраст в данном случае не
аргумент. Вот если бы ему было лет семь-восемь, я бы с вами согласился. А
шестнадцать лет – возраст солидный. Кстати, где он рос, в Москве? Или, может
быть, он вообще не москвич? Кто его родители, где они сейчас?
– Он… – Лера замялась. – Он сирота.
– Значит, он воспитывался в детском доме или интернате?
– Нет, он… Его родственник воспитывал, кажется. Или
друг его родителей… Я точно не помню.
– Они жили в Москве?
– Да.
– Вот видите. Если бы они жили в Магадане, я бы вам
поверил. Поищите еще аргументы, Валерия Геннадьевна, если хотите меня убедить.
Вы видите, я с уважением отношусь к вашим чувствам и понимаю, что молодая
женщина далеко не всегда может назвать имя своего возлюбленного, особенно если
он женат и занимает видное положение. Я прав?
– Он не женат, – резко ответила Лера. – С
чего вы взяли?
– Ну, голубушка, – картинно развел руками
Ольшанский, – тогда я перестаю вас понимать. Я-то развожу тут с вами
церемонии, стараюсь щадить вашу молодость, деликатничаю, выслушиваю вашу
неумелую ложь, вместо того чтобы заниматься делом. Все, хватит, вы уже
злоупотребляете моим хорошим к вам отношением. Или вы в течение пяти минут
называете мне имя этого человека, или я вас задерживаю.
Настя поняла, что Ольшанский просто тянет время. Он мог бы
остаться жестким и сухим, надавить на Леру, и она давно бы уже сказала ему все,
что нужно. Конечно, раскалывал он ее по всем правилам профессионального
искусства, но девочка совершенно не стоила таких усилий, она была слабенькой и
неопытной, и заставить ее назвать имя было делом совсем несложным. Костя чего-то
ждет. Но чего? Уж не звонка ли Короткова с какими-то новыми сведениями?
Она едва успела додумать мысль до конца, как зазвонил
телефон на столе у следователя. Ольшанский снял трубку.
– Да? Да. Да. Вот даже как? Хорошо. Свободен.
Он положил трубку, снял очки, задумчиво покрутил их в руках
и снова надел.
– Валерия Геннадьевна, как давно вы знакомы с Игорем
Вильдановым?
Лера побелела, губы ее тряслись так сильно, что она,
кажется, уже никогда не сможет произнести ни одного внятного слова.
– Я повторяю свой вопрос: когда вы познакомились с
Игорем Вильдановым?
– Откуда вы знаете… – почти прошептала Лера.
– Какая разница? Знаю. Так когда?
– Давно.
– Точнее, – требовательно произнес Ольшанский.
– Три года назад.
– Вы снова лжете?
– Нет! – почти выкрикнула девушка и повторила чуть
спокойнее: – Нет, я правду говорю. Три года назад.
– Это он подарил вам кольцо?
Лера низко наклонила голову, так что длинные волнистые
волосы полностью закрыли ее лицо.
– Да, он.
– Когда?
– Ну… когда вы и сказали. В прошлом году, в честь
поступления в институт.
– У вас близкие отношения?
– Да.
– И вы знали, что кольцо краденое?
– Нет! Честное слово, – Лера заговорила горячо и
взволнованно, – я этого не знала. И я уверена, что Игорь тоже не знает. Он
не убивал никого, он не может никого убить, он добрый и мягкий человек, у него
нет врагов. Он же был совсем ребенком…
– Валерия Геннадьевна, – строго произнес
Ольшанский, – три года назад вам было пятнадцать лет и вы считали себя
достаточно взрослой, чтобы вступить в близкие отношения с молодым человеком
двадцати двух лет от роду. Так что не надо меня уговаривать. Где находился и
что делал Вильданов в восемьдесят восьмом году?
– Он жил у дяди Славы. Дядя Слава его воспитывал.
– Фамилия дяди Славы?
– Зотов. Вячеслав Олегович Зотов.
– Кем Зотов приходится Вильданову? Родственником?
– Никем. Игорь был бездомным сиротой, бродяжничал. Дядя
Слава услышал, как он поет, и понял, что Игорь очень талантливый. Он взял его к
себе, стал его опекуном и занимался с ним вокалом.
– Зотов был знаком с вашими родителями?
– Откуда вы знаете?
– Валерия Геннадьевна, не заставляйте меня повторять
свои вопросы дважды. Вы не на вечеринке у подружки, а в кабинете следователя.
Лера глубоко вздохнула и на мгновение задержала дыхание. Это
был проверенный способ удержать слезы, Настя и сама им часто пользовалась. На
мгновение ей стало жаль девушку.
– Да, дядя Слава Зотов был другом моих родителей.
– А потом оказалось, что он является опекуном вашего
любовника?
Вопрос был сформулирован грубо и прямолинейно, но, по сути,
правильно. Настя сообразила, что имеет в виду Ольшанский. Не многовато ли
совпадений? Хотя в жизни и не такое случается… Вопрос, однако, был чисто
риторическим и ответа не требовал, поэтому Константин Михайлович сразу пошел
дальше.
– При каких обстоятельствах вы познакомились с
Вильдановым? Вас Зотов познакомил?
– Нет, что вы, я сама… Сама пришла к Игорю. Мне
нравилось, как он поет, и я хотела с ним познакомиться. И только когда пришла,
увидела дядю Славу. Я не знала, что он имеет к Игорю какое-то отношение.
Послушайте, пожалуйста, я прошу вас… Не подозревайте Игоря в убийстве, он не
убивал никого, я это точно знаю. Он не может убить, он мухи не обидит.
