Она улыбнулась и взяла сигарету.
– Старший Немчинов вернулся, и мы, вполне естественно,
хотим знать, чего можно ожидать от него. Нормальный милицейский интерес. У него
внучка, у внучки поклонник, почти жених. Этого жениха убивают, и первое, о чем
думают работники милиции, это о дедушке, который однажды уже совершил убийство
и отсидел за это девять лет. Разве вам это кажется странным?
– Нет, в такой постановке вопроса все понятно. Но я не
верю.
– Во что вы не верите? – удивилась Настя. – В
то, что Василий Петрович Немчинов может убить во второй раз?
– И в это тоже.
Зотов вскочил с кресла, в котором сидел, вальяжно
развалившись, и начал нервно ходить по комнате.
– Поймите же, я и тогда не понимал, и сейчас не
понимаю, зачем отцу убивать своего сына. Для меня это было полной
неожиданностью, да и для всех, кто знал Гену и Свету Немчиновых. У них никогда
не было конфликтов с отцом. Я просто не представляю, из-за чего они могли бы
поссориться, и так серьезно, так крупно, чтобы дело дошло до убийства.
Настя с любопытством наблюдала за Зотовым. Красивый рослый
мужчина чуть старше сорока, прекрасные манеры, хорошо поставленный голос. Он,
наверное, отлично смотрелся бы на сцене. Или во главе стола, за которым идут
серьезные переговоры. А вместо этого он занимается устройством дел молодого
певца. Ладно еще если бы Зотов работал в продюсерской фирме и профессионально
занимался менеджментом, организовывая концерты и выступления многих музыкантов.
Но он представляет только самого себя и работает только для Вильданова. Почему?
Вильданов – не Паваротти, у которого концерты расписаны до 2005 года, и вполне
понятно, что великий тенор при своей бешеной популярности и загруженности
должен иметь собственного администратора. На организацию дел Игоря Вильданова
не нужно столько времени и сил. Почему бы Зотову не заняться еще чем-нибудь, не
взять под крыло еще каких-нибудь исполнителей? Создал бы собственную фирму и
денег бы заработал больше.
– Значит, вы утверждаете, что отношения у отца и сына
Немчиновых были хорошие, – полувопросительно сказала Настя.
– Хорошие, – подтвердил Вячеслав Олегович.
– А близкие?
– Что – близкие? – не понял он. – Вы имеете в
виду других родственников?
– Нет, я имею в виду отношения. Отношения ведь бывают
хорошими, но не близкими, как, например, с приятелями, с которыми вы видитесь
редко, но к которым по-доброму расположены. А бывают отношения близкие, но крайне
плохие, как у ненавидящих друг друга супругов. У отца и сына Немчиновых были
близкие отношения?
– Ну… – Зотов задумался. – Я думаю, да.
Все-таки отец и сын, не чужие ведь.
– А у вас с Геннадием?
– Мы были очень дружны, – просто ответил он.
– И часто виделись?
– Часто. Каждую неделю, иногда по два-три раза.
– Геннадий разговаривал с вами о своем отце?
Зотов снова задумался, потом слегка усмехнулся.
– Да, пожалуй, вы правы. Гена почти не говорил о нем, и
от этого у меня сложилось впечатление, что у них все в порядке. Знаете, как это
бывает: когда люди часто конфликтуют, то постоянно рассказывают об этом своим
друзьям, а если не рассказывают, тогда создается впечатление, что и конфликтов
нет.
– А самого Василия Петровича вы знали?
– Шапочно. Несколько раз встречались, но мельком.
Поверьте мне, это всегда происходило в присутствии Гены или его жены, и ни разу
я не заметил ни тени недовольства или какого-то напряжения. Обычные отношения.
Настя помолчала немного, обдумывая услышанное. Похоже, зря
она надеялась на этого Зотова, он тоже совсем не знал Немчинова-старшего и,
кажется, не в курсе сути конфликта. А конфликт был, это же очевидно. Не может
такого быть, чтобы первая внезапная ссора на фоне в общем-то хороших отношений
привела к стрельбе. Напряжение должно было накапливаться в течение долгого
времени. Но из-за чего оно возникло, напряжение это?
– Скажите, Вячеслав Олегович, где происходили ваши
встречи с отцом Геннадия? В городской квартире или на даче?
– Как ни смешно, на улице. Мы выходим от Немчиновых, а
Василий Петрович идет домой, или наоборот.
– Вот даже как?
– Видите ли, я редко встречался с Геной у него дома. Он
не особенно любил, когда к нему в городскую квартиру приходили гости. А вот
дача – совсем другое дело, там я бывал часто, потому что Гена проводил там
больше времени, чем в Москве. Творческая личность нуждалась в тишине, покое и
природе.
«Ничего себе тишина и покой, – подумала Настя. – А
сосед по даче Белкин утверждал, что у Немчиновых постоянно собирались гости и
устраивались шумные пьянки. И, между прочим, как раз во время этих пьянок
Белкин и видел там господина Зотова. Что ж, можно понять желание человека не
омрачать память погибшего друга».
– Правильно ли я поняла, что Геннадий Немчинов проводил
на даче много времени и ваши частые встречи с ним происходили как раз за
городом?
– И да, и нет. Мы с Геной встречались и в Москве, я
ведь работал в то время в Управлении культуры, и нам часто приходилось решать
множество проблем, связанных с его творчеством. Не забывайте, какое время было.
Цензура во всем, в том числе и в музыкальном творчестве. Чтобы певец мог
публично исполнить новую песню, авторы этой песни должны были провести свое
творение через комиссию, которая ее либо одобрит и разрешит к исполнению, либо
запретит как безнравственную и не соответствующую идеологии, либо выдаст целый
список рекомендаций по переделке. В основном переделка относилась, конечно, к
тексту, а не к музыке, но все равно дело касалось обоих авторов.
– А кто был вторым автором? – поинтересовалась
Настя. – Кто писал тексты к его песням?
– Разве вы не знаете? – удивился Зотов. –
Тексты писала Света, его жена. Она была талантливым поэтом. У нее даже сборники
стихов выходили.
– Я этого не знала. Но это к делу не относится.
Скажите, пожалуйста, Василий Петрович часто приезжал на дачу?
Зотов задумался. Он стоял перед Настей, покачиваясь с пятки
на носок и заложив большие пальцы рук за пояс джинсов. Он так и не сел обратно
в кресло, и от этого Настя испытывала определенное неудобство, потому что ей
приходилось смотреть на него снизу вверх. Можно было бы, конечно, тоже встать,
но очень не хотелось. Слишком уж удобные были кресла в квартире у Вячеслава
Олеговича.
– А вы знаете, вот вы сейчас спросили, и я вдруг понял,
что Василий Петрович там, кажется, и не бывал. Во всяком случае, я его там ни
разу не видел. Хотя он, наверное, приезжал в другое время. Просто мы с ним не
сталкивались.
– Геннадий ничего вам по этому поводу не говорил? Не
объяснял, почему отец не приезжает за город?
– Да нет… Мы ни разу это не обсуждали. А почему вы так
упорно этим интересуетесь?
