И Зотов отдал мальчику все, что сам знал и умел. Он
вкладывал в него нотную грамоту и посвящал в тайны владения голосовым
аппаратом, заставлял до изнеможения играть гаммы, разрабатывая непослушные и
непривычные к быстрым и точным движениям пальцы, запрещал громко петь, пока
голос не станет крепким, учил напевать вполголоса под собственный
аккомпанемент. Особенно «доставала» Игоря необходимость подолгу смотреть
видеокассеты с записями концертных выступлений известных оперных певцов. Он не
понимал, почему должен смотреть и слушать «эту муть старомодную, которую
приличные люди уже давно не поют и тем более не слушают». Зотов, теряя
терпение, изо дня в день объяснял, что учиться нужно у мастеров, а не у
ремесленников, что надо с самого начала овладевать умением работать только
голосом.
– Стоять практически неподвижно и в то же время уметь
донести до слушателя смысл и настроение вокального произведения – это высший
пилотаж, и ты должен им владеть, – говорил он. – А намахаться руками
и набегаться по сцене ты всегда успеешь. Тут много ума не надо.
Но Игоря как раз и устраивал тот вариант, при котором не
надо много ума. Во время принудительных сеансов перед видиком он дремал
потихоньку или откровенно зевал. Его кумиром был непрерывно скачущий по сцене
Майкл Джексон. Однако Зотов оставался непреклонен.
– Ты не будешь петь так, как он, и не будешь петь такие
песни, как твой Джексон. Никогда. Понял? – жестко повторял он. –
Джексонов – тысячи, и в Америке, и в России, и все скачут. Ты хочешь быть одним
из них? Хочешь потеряться в толпе?
Игорек пожимал плечами, ибо совершенно не понимал, что в
этом плохого и почему он не должен быть одним из них. Ну и пусть толпа, зато
компания хорошая.
– Ты должен быть уникальным, единственным, только так
можно заработать славу, а значит, и деньги.
Но до Игоря доходило только тогда, когда Вячеслав Олегович
объяснял ему все на пальцах и с карандашом в руках.
– Когда ты один из многих, люди не понимают, почему они
вдруг должны начать любить тебя, если они уже любят Тютькина и Пупкина и ходят
на их концерты. Ну и ты точно такой же, так какая разница, кого слушать, а к
ним они уже вроде как привыкли. Когда вас много, то люди, которым в принципе
нравится такая манера исполнения и такой репертуар, разделятся между вами
примерно поровну. Чем вас больше, тем на каждого из вас приходится меньше
фанатов. Стало быть, меньше людей в зале, меньше денег от выступлений. А когда
ты единственный, то все в нашей стране, кому ты понравишься, будут безраздельно
твоими.
Объяснения на таком уровне до Игоря доходили, другое дело,
что он далеко не всегда с ними соглашался. Зотов проявлял завидное упорство,
тогда как юноша был не в состоянии долго упрямиться. И дело было отнюдь не в
мягкости характера. Упрямство требует аргументации, как и любое отстаивание своей
позиции, а с этим у Игоря явно были проблемы. Ему недоставало изобретательности
и гибкости ума, чтобы приводить все новые и новые доводы в свою пользу, и в
конце концов Зотову удавалось «додавить» его почти в любом вопросе.
Он и сейчас может убедить Игоря, в этом Зотов не сомневался.
* * *
Настя замерзла. Впрочем, ничего необычного в этом не было,
зимой, осенью и весной она мерзла всегда. Всегда, когда было холоднее, чем плюс
двадцать пять. Такое вот теплолюбивое растение. Однако в этой комнате было и в самом
деле не жарко, двое находившихся здесь сотрудниц архива сидели в шубках,
накинутых на плечи, и то и дело пытались согреть руки при помощи чашек с
кипятком. В здании архива ГУВД что-то случилось с отоплением, и все мучились
уже третий день.
Закрыв пухлую папку с приостановленным много лет назад
уголовным делом, Настя застегнула меховую куртку, натянула перчатки и тут же
засунула руки поглубже в карманы. Все, что хотела, она узнала, хотя ясности не
прибавилось. Кольцо, которое она увидела на пальчике Леры Немчиновой, было
очень похожим на то кольцо, которое было похищено при убийстве без малого
десять лет назад. Примерно тогда же, когда погибли родители Леры, только на
полгода позже. Но вот вопрос: это то самое кольцо или просто очень похожее? Тем
убийством занимался отдел Гордеева, и Настя неплохо помнила все обстоятельства.
Преступление, однако, осталось нераскрытым. Убитая женщина была супругой
высокопоставленного чиновника из Министерства финансов, труп ее был обнаружен в
подъезде дома, в котором она жила, в ходе первоначальных следственных действий
очень быстро удалось установить, что дамочка давно уже соскучилась в своей
размеренной и обеспеченной семейной жизни и предавалась вполне невинным
развлечениям с молодыми и не очень молодыми людьми. Убитый горем супруг,
обозрев имущество, сказал, что пропало кольцо с крупным бриллиантом, подаренное
им жене на тридцатилетие. К сожалению, полностью круг любовников и случайных
партнеров убитой установить не удалось, очень уж много было в этом кругу людей
случайных. Однако пропажа дорогого ювелирного изделия позволила держаться
строго в рамках версии убийства из корыстных побуждений, и оперативники, что
называется, землю носом рыли в поисках пропавшей драгоценности. Но недели шли
за неделями, а кольцо так нигде и не всплыло, ни у подозреваемых, ни у
скупщиков краденого, ни в ломбардах, ни на таможне. Как в воду кануло. Были,
конечно, коварные мыслишки о том, что кольцо вовсе не пропало, а было по
каким-то соображениям спрятано мужем убитой, и эту версию отработали снизу
доверху, но кольцо так и не нашлось. И вот спустя десяток лет оно появилось на
тоненьком пальчике юной девушки. Или все-таки не оно, а просто похожее? В
архивном деле Настя нашла и фотографии потерпевшей, на которых она была с этим
кольцом на руке, и подробные словесные описания, данные мужем и родственниками,
и даже карандашный рисунок, выполненный со слов тех, кто близко видел украшение
и хорошо его запомнил. Индивидуальных примет в нем было предостаточно, вплоть
до надписи, сделанной гравером по просьбе мужа убитой на внутренней стороне
кольца. Дело за малым: снять колечко с нежной ручки Леры Немчиновой и
внимательно его рассмотреть. Да так, чтобы она этого не заметила, иначе
расскажет деду, а его роль во всей истории пока совершенно неясна…
По дороге из архива на работу Настя зашла в «Жажду»
пообедать, совместив поглощение жареной картошки с чтением купленной возле
метро газеты. Выпив кофе, она бодро зашагала в сторону особняка, в котором
размещалось управление, и с некоторым удивлением думала о том, как изменилась
ее жизнь. Ну надо же, она стала обедать почти каждый день, а вдобавок и прессу
почитывать, чего прежде за ней не водилось. К политике Настя Каменская всегда
была безразлична, переболев ею один-единственный раз в восемьдесят девятом году
во время Первого съезда депутатов, и политические новости в газетах не читала,
но ведь и кроме политики там была масса любопытного.
На рабочем столе ее ждала кипа документов. Конечно, декабрь,
министерство готовит коллегию по итогам года, и в материалы должен быть подан
раздел о результатах борьбы с организованной преступностью. Сначала нужно
подготовить доклад для Заточного, а потом сделать из него сокращенный вариант
аналитической справки для министра.
