– Итени, – Риил указал на узкую, пульсирующую слабым зеленым светом дорожку, – постарайтесь не покидать служебную зону.
Зал, где мы оказались, был на порядок меньше внешнего биосада. Зато заселен куда разнообразнее. Знакомый желтый мох полностью скрывал стены, оставив небольшие просветы лишь на потолке. Поверх необычной растительной драпировки вилась светлая лоза. В очертаниях кустарника с трудом угадывались потомки виденных в предыдущем отсеке растений. Они еще больше потеряли в росте, зато распухли многочисленными пушистыми шарами. Трава стала ярко-красной, листья раздались вширь и покрылись длинными ворсинками. Но главное, комната жила собственной жизнью.
В воздухе носились небольшие существа с прозрачными крыльями. По дорожке прямо перед Риилом неторопливо прополз здоровенный бронированный жук, волоча необычный хвост, более похожий на одинокую клешню. Растения кипели жизнью, не обращавшей на нас ни малейшего внимания.
Риил склонился над жуком, осторожно тронул хвост, заставив конечность судорожно сократиться. Кончики ее разошлись. То, что я принял за клешню, оказалось парой сложенных толстых шипов. Жук замер, повертелся на месте, а потом столь же неторопливо продолжил свой путь.
– Любопытно. – Риил проследил за насекомым взглядом. – Этот подвид впервые вижу. Они тут эволюционируют с совершенно невероятной скоростью. Срок жизни особей крайне невелик. Дольше арка редко кому прожить удается. Зато положительные мутации следуют буквально каждое поколение. Словно какую-то программу отрабатывают. А периодически, – он снова двинулся вперед, – как раз примерно в арк-полтора, у них начинается период тотального антагонизма. Длится он чуть более суток, и по окончании в живых остается всего несколько процентов особей. Каждый рвет на части каждого, маленькие нападают на больших. Даже симбиоты иногда начинают жрать друг друга. Зато в остальное время полная гармония, помощь и взаимовыручка. Объяснить подобное поведение пока не удается.
– Еще одно эволюционное подстегивание?
– Как одна из версий. К несчастью, с натяжками и пробелами. Как, впрочем, и другие. – Светящаяся дорожка резко свернула влево, и Риил остановился. – Узнаешь?
– Забудешь его теперь. – Я уставился на неровные желтые обои.
– Между прочим, твое открытие – очень сильное. Раньше этого мха за пределами полигонов никто не видел. Считалось, его появление возможно лишь на более поздних этапах развития. У него довольно сложная структура и необычные функции: как симбиот сожительствует одновременно со многими видами микроорганизмов. В твоей пещере мы обнаружили только некоторые из них. Оказалось, что и без части сожителей урезанный симбиоз худо-бедно существовать может.
Мы пошли дальше. Тропинка снова изогнулась, убегая назад к входу. Риил замедлил шаг и начал что-то высматривать на стене. Наконец обнаружив искомое, он осторожно отогнул лохмотья желтого мха и прикоснулся к невидимому со стороны сенсору. Часть стены ушла вглубь. Теперь лишь бахрома мха экзотической занавесью скрывала узкий проход.
– Дальше третий, и последний, сектор. – Голос Риила неуловимо изменился. – По сути, небольшая комнатка, по которой даже ходить не следует. Прошу. – Он аккуратно раздвинул широкие мохнатые ленты и шагнул вперед.
Мы оказались в крохотном шлюзе. Дверь вернулась на место. Белые отполированные пластины выскользнули из стен, тщательно герметизируя отсек.
– А этот шлюз довольно необычный, – лекторским тоном продолжил Риил. – Вместо того чтобы дезинфицировать, нас, наоборот, попытаются заразить. – Он ткнул в управляющую панель.
Из узких прорезей в стенах ударили плотные воздушные струи. Закружила пыльная метель. Мельчайшие крупицы облепили иллулиар, заставляя прозрачный пластик шлема помутнеть. Зародившийся ниоткуда вихрь постепенно стих, хотя воздух по-прежнему был насыщен серой взвесью. Пол покрылся вязкой грязной пленкой.
– Это не пыль, – предвосхитил мой вопрос Риил. – Это микроорганизмы. Если быть совсем точным – биологический коктейль из разнородных одноклеточных. Биосистема в камере, куда мы идем, сверхчувствительна к инородным телам, и нанесенное на нас живое покрытие служит своеобразным щитом. Заметить нас, конечно, заметят, но сильного раздражения удастся избежать. А без этой пленки мы были бы как маяки, внезапно вынырнувшие из темноты. И появление наше вполне могло бы привести к ослеплению. Ну и реакция была бы соответствующая… А так можно будет понаблюдать за ее повседневными делами. – Живая пыль почти полностью осела, и пластины, отсекавшие шлюз от комнаты впереди, втянулись в стены.
– Ее? – Дверь шлюза качнулась в нашу сторону, а затем развернулась, освобождая проход. Риил шагнул в проем, я двинулся следом.
– Жизнеформы. Это далеко не последняя ступень развития, но такого ты раньше не видел. – Риил отступил вбок, освобождая дорогу. – За каемку не заходите. – В повторном предупреждении я не нуждался, но… с трудом удержался, чтобы не сделать еще несколько шагов и рассмотреть увиденное поближе.
Комната была невелика. Порог, на котором мы стояли, слегка приподнят и опоясан светлой зеленой лентой. Я завороженно уставился на бегущие по земле волны и вдруг осознал, что это не земля. И даже не какой-то нетипичный лишайник. Поверхность передо мной жила в буквальном смысле этого слова. Устилавшая пол корка словно являлась срезом внутренностей какого-то гигантского существа. Мышцы, нервы, кровь…
– Удивительно, правда? – прошептал Риил, как будто звук мог вырваться за пределы шлема. – Сколько раз сюда ходил, а все как впервые.
– И как она живет? – почему-то тоже вполголоса спросил я.
– Познавать ее нам предстоит еще очень долго. Тем более что скорость эволюции превосходит даже ту, что демонстрируют обитатели соседних комнат. А организована она… по-разному. В чем-то сродни теплокровным существам, в чем-то кардинально от них отличается. Пока самым интересным остается вопрос не «как она функционирует?», а «для чего понадобилась подобная сущность?». Что до деталей – у нее нет чего-то, похожего на мозг. Есть несколько узлов, заменяющих сердце. Нервная система развита необычайно и ненамного уступает нашей. Как при отсутствии мозга происходит управление и для чего нужна столь сложная структура – не ясно. Тактильные и запаховые ощущение жизнеформа улавливает превосходно. На звук и свет почти не реагирует. Потрясающая пси-чувствительность! Улавливает изменения психосферы на уровне телепатов седьмой-восьмой категории. Но удивительнее всего изменчивость. – Риил указал на стену напротив.
Стены, как и пол, исполняли роль скелета. С первого взгляда я не заметил, но после указания разглядел едва выдающиеся наросты. Нет, не наросты – нечто, похожее на складки.
– Что это? – Я вновь подавил желание шагнуть вперед.
– Мы думаем – карманы, где в скором времени зародятся существа покрупнее жуков.
– Любопытно. – Я неожиданно осознал еще одно значительное отличие этого отсека от предыдущего. – Риил, а фауна здесь…
