Беннетт промолчал. Он отвернулся и вытащил футляр с зеркальцем, чтобы еще раз проверить нос, который, похоже, сильно его беспокоил. Линдсей начинала понимать, насколько сильно морпех был влюблен в погибшую Шан. Она врезала ему со всей силой и злостью, — не очень-то романтичные воспоминания останутся у него об их последней встрече, — и все же…
— Надеюсь, проклятый пилот выйдет на голосовую связь, — Сказал Баренкоин, но не ей. — Думаю, он там сидит и ждет запроса. Вес'хар наверняка уже знают, что мы поднялись в воздух. Они треплются по ТМСИ, как черти, но я ни слова не понимаю.
Линдсей по привычке прислонилась к переборке — при нулевой гравитации в этом нет никакой необходимости.
Сложно принять то, что тебя ненавидят даже больше, чем Мохана Райата.
Она слышала, как приглушенно переговаривались Беннетт и Баренкоин, и уловила в их речи слова «чертов героизм». Возможно, они говорили о том, что не собираются проявлять «чертов героизм», чтобы спасти ее задницу, но Линдсей почему-то в этом сомневалась.
Она отлично понимала, о ком идет речь.
— Челнок гефес, — раздался голос из древней консоли. — Мы с Юмеха. Мое имя Литаси.
— Челнок Чарли пять девять два, челнок с Юмеха, повторяю, это челнок Чарли пять девять два, — забубнил Баренкоин. — Прием.
Юссисси знал процедуру радиосвязи не лучше Райата.
— У меня проблема, гефес, — произнес тоненький детский голосок. — Что вы наделали?
— Челнок с Юмеха, у меня в правом бедре засела девятимиллиметровая пуля, и я очень хочу домой, — сказал Баренкоин и взглянул на Линдсей: переговоры — ее работа. — Хотите поговорить с нашим боссом? Прием.
Нет ответа, только обычный шумовой фон. Баренкоин не без труда выбрался из кресла пилота — действие обезболивающего заканчивалось.
— Давайте, мэм. — В устах Баренкоина «мэм» прозвучало как «дрянь». — И не забудьте спросить, что сталось с Иззи и Чезом.
Все шло по плану. Она никогда не думала, что будет легко. Но больше всего беспокоило чувство сожаления: ей было жаль Шан.
— Командор Линдсей Невилл, Европейский федеральный флот, на связи. В чем ваша проблема, пилот?
— Мы нейтральны, возможно, вы этого не понимаете.
— Я знаю о вашем нейтралитете.
— Но мы не идиоты.
— Ну же, говорите. — Что?
— Давайте ближе к делу.
— Вы использовали кобальт. Кроме того, по нашим данным, у вас на борту пленные Шан Чайл и Виджисси.
Линдсей молчала. Она услышала слово «кобальт», и оно действовало ей на нервы больше, чем «пленные».
— У нас нет пленных, — выговорила она в конце концов. — Они мертвы. Повторите, что вы сказали насчет кобальта.
— Вы разрушили Аужари с помощью отравленных бомб. Безери умирают в огромном количестве. Повторите, что вы сказали насчет пленных.
Повисла долгая пауза. Эдди назвал бы ее «мертвый эфир». У Линдсей занемело лицо, но она ощущала, как шевелятся губы, и слышала собственный голос, перекрывавший буханье крови в висках:
— Мы использовали нейтронные заряды, чтобы ограничить наносимый вред пределами острова. Через пару дней все будет чисто.
— Вы лжете. Я спрашиваю еще раз, где ваши пленные.
— Они мертвы. — Слова сами сорвались с губ. Линдсей зацепилась за слово «кобальт».
Тишина на линии. Легкое потрескивание.
— Гефес, я не могу принять вас. Вы слишком многого просите.
Линдсей повернулась и посмотрела Райату в глаза. Все слишком быстро выходит из-под контроля.
— Ты, кусок дерьма, значит, вот что это были за УРУ? Во что ты нас втянул? — Она даже не успела понять, что делает, как рука сама метнулась вперед, чтобы врезаться ему в челюсть. Баренкоин схватил ее, и удар получился вполовину слабее, чем она рассчитывала. — Ублюдок! Ты солгал мне, ублюдок!
Райат и бровью не повел.
— Ты слишком наивна, командор. Никогда не принимай на веру расплывчатых фраз о технологиях. Помнишь, как Франкленд настаивала на том, чтобы лично проверить, какая пушка стоит в обороне лагеря? — Райат отплыл в сторону. Похоже, он рассчитывал, что Баренкоин остановит ее, если она потянется к оружию. — Ты даже бить как следует не умеешь, путаешь удар с пощечиной… Я думал, ты видела, как это делала Франкленд. Излишне напоминать…
Линдсей опустила руку. Баренкоин крепко держал ее за другой локоть, крошечная кабина — опасное место для драки.
— Кобальт? Чертов полоочиститель? — переспросил Баренкоин. Так они называли между собой тактическое оружие. Он отпустил ее руку. — Вот дерьмо! И мы по уши в нем завязли.
Голос Литаси перебил его:
— Предлагаю вам взять курс на свой корабль. Или, может быть, исенджи примут вас на Юмехе.
Линдсей постаралась, чтобы голос не дрожал:
— Но вы же работаете на исенджи.
— А вы убили юссисси. Разбирайтесь сами.
— Мы не убивали его. Он…
— Что, гефес?
— Он предпочел уйти с Шан Франкленд.
Мертвый, мертвый, мертвый эфир. Линдсей больше всего на свете в этот момент хотела, чтобы ей хватило мужества выдернуть чеку и взорвать себя и Франкленд ко всем чертям. Она виновна в применении солевых ядерных бомб. Она повинна в экологической катастрофе. Страшное осознание накрыло ее с головой. То, что она избавила человечество от с'наатата, ничего не значило по сравнению с ценой, которую пришлось заплатить.
— А если кто-то захочет сдаться, вы его примете? — внезапно спросил Беннетт.
— Эд? — Линдсей ушам своим не верила. Даже Баренкоин, казалось, потрясен. — Что ты, мать твою, делаешь?
— Я не вас имею в виду, а себя. Пилот, я хочу сдаться в руки властей вес'хар. Вы возьмете меня на борт?
— Зачем вам это?
— Я хочу предстать перед судом за участие в убийстве двух гражданских пленных.
— Эд, ради всего святого, — начал Баренкоин, — не ты виноват, а эта тупая корова. Мы останемся вместе и найдем Иззи и Чеза.
Беннетт вытащил из кармана кителя берет цвета бутылочного стекла.
— Прости, приятель. — Он натянул его на голову и двинулся к люку. Повернулся, бросил взгляд на Линдсей. — Собираетесь остановить меня, мэм?
Она не имела понятия, к чему весь этот спектакль. Это не тот жест, который мог бы их спасти. Она знала, что он чувствовал к Шан. Он мстит ей. Но как?
— Они перережут тебе глотку, как только ты высадишься. Мы отравили Безер'едж.
Баренкоин обратился к ней:
— Если мы здесь еще немного проторчим, дождемся патруля вес'хар. Надо убираться, пока не поздно.
Беннетт… Пусть идет, и черт с ней, с этой глупой сентиментальностью, которая толкает его на самоубийство. Они теперь и сами могут добраться до «Актеона». Меньше народу — больше кислороду, в прямом смысле слова. Отлично. Ей нужно на чем-то сосредоточиться.
