– Вы видите?! Вы видите, как они вас любят?! – закричал ведущий, воздев одну руку ввысь и закружившись на месте, как умирающий лебедь. – Кстати, Даниил! – он кокетливо закусил палец и поморгал накрашенными глазами. – Вы, знаете, на нашей передаче приветствуются откровенные признания. Только что мы показали один сюжет… И теперь миллионы наших зрителей жаждут все-таки узнать, чем вас так привлекают ледяные объятья?
Студия взорвалась оглушительным смехом. Даня затравленно посмотрел по сторонам, опустил голову, и на бледных щеках его проявился легкий румянец. Когда гвалт стих, Даня ощутил на себе невыносимо давящий взгляд целого миллиарда глаз.
– Я… Я люблю ее, – выдавил он.
– Кого? – интимно спросил ведущий.
– Ру-ру-ру… – прошептал Даня и, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы, замолчал, так и не сказав слово «русалочка».
– Вы хотите сказать «русскую девушку», не так ли? – коварно закончил за него розовый. – И солжете! Не-ет, – обернулся он к зрителям, – не русских девушек вожделеет екатеринбургский маньяк Даниил Сакулин! Инструмент – в студию!
Под звуки барабанной туши две длинноногих грудастых дивы грациозно вынесли под огни софитов многострадальный контрабасовый кофр с начинкой. Даня побелел и затрясся крупной дрожью, готовый вот-вот грохнуться то ли в обморок, то ли в эпилептический припадок.
– Мы навели справки, гражданин Сакулин, – сказал розовый ведущий хищно, уже напрочь утратив всякую куртуазность. – Та, что находится в этом футляре, при жизни была гражданкой Украины! И она годится вам в бабушки! Хоть и, действительно, прекрасно сохранилась!
Последняя фраза, видимо, служила сигналом. Сразу после нее длинноногие дивы распахнули футляр. Зал ахнул, уставившись вверх на экран, где Русалочка засияла всей своей волшебной красой.
– Подойдите же к ней, Даниил. Подойдите и попрощайтесь. Ведь это ваша последняя встреча с предметом преступной страсти.
Даня, как сомнамбула, послушно сделал шаг вперед, но тут ноги его подкосились, и он рухнул на колени. Зал бушевал.
– Отстаньте от него! – вдруг кошкой кинулась на ведущего Машенька.
Но стоило ей начать его колотить, как два здоровяка в желтых футболках повалили ее на пол и принялись методично дубасить огромными кулаками. На помощь ей ринулся Ванечка. Подскочив к одному из склонившихся над девушкой вышибал, он в два счета уложил его пинком в висок. Публика встретила эти действия дружным азартным визгом. Второй вышибала бросился наутек, и только этим спас свою шкуру. Освободив Машу, Ванечка настиг ведущего, схватил вопящую тварь за разинутую пасть и, крутанув в воздухе, закинул за диван. Тут же на сцену выбежали люди в черном и окружили бунтаря, создав островок спокойствия среди мечущихся в панике людей. Один из них вытащил электрошоковую дубинку, и вольтова дуга шарахнула Ванечку так, что от его спины отлетело облачко дыма и стайка искр.
Только секьюрити набросились на него, как раздался оглушительный грохот и звон сыплющегося стекла. Это, сминая гипсокартонные перегородки, декорации и телевизионную аппаратуру, прямо на середину студии выехала сверкающая правительственная машина. Черную «ауди» с синим проблесковым маячком на крыше занесло, и автомобиль, казавшийся в помещении невероятно огромным, покачиваясь, завис прямо над распластавшимся на полу Ваней. Широкие двери машины разъехались, и наружу высунулся доктор Блюмкин.
Откуда ни возьмись, выскочил замминистра Янчук, схватил ошарашенных Машеньку и Даниила под руки и потащил в машину. Словно рыба, бесшумно открывая и закрывая рот, Даня тянулся в сторону брошенного дивами распахнутого кофра, но никто на это не обратил внимания, и миг спустя он и Маша сидели в машине.
– А где Ваня? – спросил доктор за рулем.
– Кажется, прямо под нами, – ответила Маша в тот момент, когда раздался треск и по машине заколотил искристый град автоматных очередей. Строй спецназа, неизвестно когда появившийся из-за декораций, открыл по ним шквальный огонь. Вадим Петрович Янчук схватился за ручку двери и уже хотел закрыть ее, но тут Машенька навалилась на него.
– Что вы делаете? – закричала она. – Там же Ванечка!
Несколько секунд министр и прачка неистово боролись, но старик победил, и дверь захлопнулась. Стало удивительно тихо, только глухой град пуль колотил по бронестеклу, оставляя на нем белые кляксы.
– Откройте! – приказала Маша.
– К сожалению, это невозможно, – сухо произнес толстяк и откинулся на спинку.
– Как это невозможно?! – выкрикнула Маша. – Он же погибнет!
Спецназ шарахнул по бронированной машине противотанковой ракетой, и «ауди», отнесенная взрывом на самый верх амфитеатра в другой конец студии, круша зрительские скамьи, кубарем покатилась вниз, обратно на сцену. Рухнув туда округлой крышей, она аккуратно перевернулась обратно на днище и, покачиваясь, как на амортизаторах, на магнитном поле повисла в воздухе.
После взрыва уши словно заложило ватой, и стало поразительно тихо. Двигаясь, как заводная кукла, Даниил распахнул дверь машины и, выйдя наружу, спотыкаясь, пошел за своей Русалкой. Перед ним беззвучно сверкали вспышки автоматических очередей, но для него их будто и не существовало. Он медленно ковылял на середину павильона, пока обо что-то не споткнулся. Это был Ваня. Он лежал на животе в разорванной одежде, вязаная шапочка наползла ему на глаза.
Даня отстраненно подумал, что должен помочь другу, и тут же возразил себе, что помочь ему уже невозможно… В этот миг дым немного рассеялся, и в десяти шагах Даня увидел вожделенный футляр. Перешагнув через тело, он двинулся в его сторону, и вдруг из ушей будто бы вынули пробки, и в сознание ворвался оглушительный треск. Даня испуганно рухнул на четвереньки, и тут же услышал еле различимый стон:
– Отрежь…
Даня вздрогнул и наклонился к губам товарища.
– Что? – переспросил он.
– Будь другом, отрежь, – попросил Ванечка Антисемецкий так, будто ему мешала нитка на рукаве.
На миг Даня ощутил что-то вроде досады за то, что товарищ оказался живым и отвлекает его от намеченного, но он тут же отбросил эту малодушную мысль, осоловело посмотрел на то, что просил отрезать Ваня, и невольно икнул. Речь шла о метре кишок, вывалившихся у того из раны в животе. Тут на друзей наползла тень черной громадины, и четыре руки втащили Даню, а затем и Ванечку в машину. Пока возились, мелькнула трассирующая пуля, и Вадим Петрович Янчук взвизгнул. Дверь захлопнулась, и вновь стало значительно тише.
– Поехали! – крикнул доктор, и, дав по газам, сделал крутой разворот.
– Русалка… – прошептал окончательно ошалевший Даня. – Русалка… – Но никто его не слышал и не слушал.
Разнося остатки студии, автомобиль набрал скорость и помчался через зал к окну. Сбив по дороге пару столов с компьютерами, он вылетел наружу и влился в оживленное воздушное движение Киева.
Город жил ночной жизнью, и автомобили струились по магнитным эстакадам реками бриллиантов и изумрудов. Основательно побитая «ауди» вошла в автоматический режим и понеслась от студийного кошмара прочь.
