– Где у них жилые помещения?
– Дальше к хвосту, – ответил капитан. – Правда, там такая каша, аж трудно понять, где что. Пойдемте, я покажу.
Сдавленно матерясь, Леон встал на четвереньки и снова пролез через узкое отверстие, ведущее в коридор. Теперь только он заметил, что из десятка плафонов, освещающих тесный коридор, уцелели лишь четыре, остальные были разбиты, как и панели управления в рубке.
– Идите вперед, – скомандовал из-за его спины Макогоненко, – там дальше дверь почти нормального размера, и сразу за ней лесенка. В скафандре пройти трудно, но можно.
«Черт, а почему я не слышу Коровина и остальных? – с тревогой подумал Леон. – Они что, сменили волну? Или там, дальше, все же работает какой-то излучатель?»
Беспокоить своего провожатого он не стал. Миновав короткий коридор с гладкими светлыми стенами, Макрицкий оказался у слабо различимого в сером сумраке овального отверстия, за которым начиналась кромешная тьма. Просунув в дверь голову, он осветил прожектором пространство перед собой и сразу же увидел идущий вверх вертикальный колодец, на стенках которого серебрились тоненькие скобы, расположенные почему-то по спирали. В лунном скафандре с ранцем системы жизнеобеспечения он походил на медведя, застрявшего в разворошенном улье – сзади тяжко сопел и возился Макогоненко, но другого пути, очевидно, и впрямь не было. Через минуту, а может, и больше, луч его прожектора наконец вырвался на свободу. Леон облегченно вздохнул и высунулся из лаза по плечи.
– Вылазьте уже, – пробурчал Макогоненко, – я вам в боты уперся.
Прожектор метнулся вверх-вниз.
– Ого, – выдохнул Леон.
Очевидно, недавно здесь бушевало пламя – он стоял посреди круглого помещения, в которое выходили восемь одинаковых прямоугольных дверей, три из них были выбиты и висели на решетчатых рычагах приводов открытия, на полу там и сям пузырилась некая серая масса, очевидно, последствия работы системы пожаротушения. На низком потолке не уцелело ни единого светильника, более того, в двух местах вылетели листы отделки, и в темных дырах виднелись несущие балки следующей палубы. Леон посторонился, давая вылезти своему товарищу, и подошел к одной из разбитых дверей. Ее уже сдвинули в сторону настолько, что можно было пролезть в каюту – он мазнул во тьме лучом фонаря, но не увидел абсолютно ничего интересного: лишь узкую подвесную койку, вычурно гнутое кресло и маленький столик напротив входа.
– Там уже все смотрели, – объяснил Макогоненко. – Во всех помещениях одно и то же. Двери, кстати, открываются легко, достаточно толкнуть. Никаких личных вещей, только пакеты со сменной одеждой в потолочных емкостях. Небогато они тут жили, эти хлопцы. Дальше, там, – офицер повернулся, и в свете его фонаря Леон разглядел не замеченный сразу полукруглый проем меж дверей кают, – ход в боевые рубки наводчиков, их четыре, и небольшой грузовой отсек. В него, видно, попали, потому что там горело так, что металл скрутило как фольгу. Средняя часть корабля пострадала сильнее всего, а вот двигатели почти целые. Повезло нашим инженерам.
– Так это не истребитель? – повернулся к нему Макрицкий.
– Это что-то вроде курьера, – махнул рукой капитан. – Если вас устраивает такой термин. Для истребителя, я думаю, у него не тот состав оружейных комплексов – здесь все сугубо оборонительное… А в носу пушек нет вообще – какой же это истребитель?
В ушах у Леона звонко клацнуло, и он услышал голос Коровина:
– Давайте на выход, Макрицкий, мы закончили осмотр.
Возвращение на Землю выглядело самым настоящим бегством – едва переодевшись в полетные скафандры, вся троица загрузилась в пассажирский отсек, и «Егерь», уже дозаправленный, тотчас же ушел прочь от «Космонавта Комарова». Вели его, по распоряжению Коровина, два местных пилота.
Генерал захватил с базы портативный проектор и, едва челнок оторвался от поверхности Луны и лег на курс возвращения, принялся листать загруженные файлы первого доклада, составленного офицерами, осматривавшими корабль.
– Покойников смотреть будем? – спросил он, обращаясь к младшим коллегам.
– Помилуйте, – фыркнул Мельник. – Не горит. Будь там что-то интересное, Жильцов не преминул бы доложить сразу же. Тем более что его имя нам все равно ничего не скажет – если я не ошибаюсь, на этих крысят мы досье пока еще не завели.
– К сожалению, – кивнул Коровин, и Леон вдруг отчетливо увидел, что шеф чем-то очень разочарован. – И с грузовым отсеком плохо. У меня вообще возникло такое ощущение, что в него били прицельно и с особой злобой. По-моему, три попадания очередью, удивительно, что корпус не разломился.
– Вы все-таки считаете, что они везли с собой какой-то груз для французов? – непонятно усмехнулся Мельник.
– Очень может быть, – поморщился Коровин и замолчал.
Леон прикрыл глаза. Посещение изуродованного чужого корабля потребовало от него немалых сил – хотя в общем-то, под конец стало намного легче… но все равно, едва получив команду выметаться, он поспешил выполнить ее как можно скорее, ему не хотелось торчать в этом сумрачном гробу ни одной лишней секунды.
– Уничтожение кристаллокамеры главного компьютера говорит о том, что они опасались, как бы ее содержимое не попало в наши руки, – произнес Коровин после долгой паузы.
– Может, это стандартная процедура, – лениво возразил Мельник.
– Взрыв компьютера? – покачал головой шеф. – Я думаю, если бы им удалось сесть у французов, то ничего б они взрывать не стали. Просто в компе у них было что-то такое… о чем ни нам, ни кому-либо еще – кроме переговорщиков, разумеется, знать не следовало, а массины не настолько тупы, как тровоорты, они понимали – не сегодня, так завтра мы его все же запустим. Конечно, пока это только мое мнение, но думаю, что правду мы все равно узнаем не скоро. Да это сейчас и не важно. Надо думать, как вывернуться из грядущего скандала. У Жильцова уже есть неплохой план, посмотрим, как он сработает.
* * *
– Прибыл. Ждет, – произнес интерком голосом капитана Пальчика.
Леон дернулся, потер глаза и встал. На часах была половина двенадцатого утра. Спал он опять мало, настолько мало, что утром пришлось принимать легкий стабилизатор – как он догадывался, сегодняшний день будет долгим… Не надевая кителя, Макрицкий вышел в коридор и направился к лифту. Все утро Коровин находился в управлении, значит, сейчас будут новости. Леон уже знал, что случившееся на Луне пока не вызвало какого-то особого переполоха, но это потому, что прошло слишком мало времени. Сейчас все очухаются и начнется… Он не знал, что именно придумал некий Жильцов с «Комарова», да это его, в общем-то и не касалось ни малейшим образом, но пока, кажется, его идея работала. Ни амеры, ни индокитайцы, ни даже европейцы никаких протестов не заявляли – а пора бы уж.
– Антон там? – спросил Макрицкий у Пальчика, закрывая за собой дверь адъютантского предбанника.
– Угу, – рассеянно кивнул тот. – Шеф чего-то… зеленый.
