Прямо по курсу, за узким проливом, разделявшим большой остров и материк, на некотором удалении от берега над вершинами холмов полыхало огромное зарево. В его отсветах были хорошо различимы две крепостные стены, что тянулись от побережья, скрытого сейчас от Гисандра скалистым островом, к далеким холмам, на которых раскинулся огромный по здешним меркам город. В языках пламени даже с такого расстояния можно было различить высокие колонны храмов, портики стены и крыши домов. Все это сейчас было затянуто черным дымом. Поднимаясь вверх сразу в нескольких местах, он собирался в зловещее черное облако, зависшее прямо над городом.
— Похоже, мы опоздали, — догадался Тарас, — и персы уже взяли Афины. Я не вижу отступающей армии, а город как будто вымер.
— Зато посмотрите, сколько здесь солдат и кораблей, — указал на близкий уже остров Бриант.
— Да, не иначе все они здесь, — согласился Тарас, — а город оставили без боя.
Он отступил от борта к центру корабля и окликнул капитана:
— Илларий, приставай вон там, где больше всего палаток. Чует мое сердце, Фемистокл где-то там.
На подходе к острову им встретилось боевое охранение, пять триер, вынырнувшие словно из ниоткуда. Тарас так и не смог понять, как все они уместились за едва различимой скалой, отстоявшей от острова всего на пару стадий. Пока гении маскировки преграждали им путь и выясняли, кто они и с какой целью прибыли сюда, Тарас пристально осмотрел эту часть острова и убедился, что здесь собрались почти все афинские триеры.
— Где я могу видеть Фемистокла, — начальственным тоном, который должен был особенно раздражать афинских моряков, поинтересовался Тарас, — у меня к нему неотложное дело.
— Главнокомандующий сам решает, с кем ему встречаться, — заявил ему в ответ командир охранения, — но если он согласится принять вас, то его можно найти вон у тех палаток.
— Я не ошибся, Илларий, — повторил Тарас, после того как кордон был пройден, — правь к палаткам.
Когда корабли спартанцев приблизились к берегу, добраться до самой кромки смогли лишь три корабля, остальные были вынуждены болтаться на мелководье, став на якорь во втором ряду опоясавших берег триер.
— Ну и теснота, — ворчал себе под нос Тарас, спрыгивая на камни Саламина.
Афинские солдаты воззрились на красный плащ спартанца с явным неудовольствием. Многие буравили Гисандра тяжелыми взглядами, словно не понимая, как он осмелился здесь появиться. Тарас подозвал к себе своих «спецназовцев» и приказал держаться плотной группой позади себя. Но не прошел он и двадцати шагов по направлению к приметным палаткам на возвышении, как был остановлен патрулем.
— Кто ты и зачем прибыл сюда, спартанец? — поинтересовался гоплит в доспехах, украшенных изображением Афины, за спиной которого выстроились человек десять таких же бойцов.
— Я Гисандр, спартанский наварх, ищу встречи с Фемистоклом и главнокомандующим флотом Эвривиадом. Говорят, они где-то здесь.
— У спартанцев появились навархи? — нагло усмехнулся гоплит, и не думая двигаться с места.
— Я тороплюсь, — не стал втягиваться в ненужный спор Тарас, хотя подобное обращение и задело спартиата, — доложи немедленно своему командиру о том, что я прибыл.
Теперь настала очередь афинского гоплита закипать от негодования, он даже сжал рукоять меча, но сдержался. Время было неподходящее для выяснения отношений.
— Они оба вон там, на вершине, — нехотя выдавил из себя гоплит, — наблюдают за… передвижением персидского флота.
«Знаю я, за чем они наблюдают», — подумал Тарас, но вслух произнес другое.
— Так проводи меня к ним, — заявил он тоном командира.
Гоплит опять схватился за меч, но вновь сдержался.
— Ты прав, спартанец, — медленно проговорил он, — я не могу отпустить тебя одного разгуливать по этому острову. Следуй за мной со своими людьми.
И первым зашагал вверх, сделав знак своим гоплитам, к которым прибавился еще отряд, встать с обеих сторон от спартанцев. «У меня будет даже почетный эскорт из афинян гоплитов, — усмехнулся Гисандр, направляясь следом, — забавно для спартанца».
Пройдя между палатками, которых здесь было сотни, вскоре они оказались на горной тропе, что вела наверх. Остров Саламин был достаточно обширным и протяженным, здесь имелось несколько вершин, соединенных перевалами. На отрогах скал и у их подножия, ближе к самой воде, Тарас рассмотрел рыбацкие деревушки, занятые сейчас солдатами и моряками с прибывшего сюда флота. Все склоны гор с этой стороны острова были просто усеяны солдатами. «Похоже, Афины действительно сданы, — размышлял, прыгая с камня на камень, Тарас, — а вся армия и флот разбросаны по близлежащим островам. Этот Саламин, наверное, главная военно-морская база сейчас».
Когда отряд приблизился к вершине холма, то Гисандр увидел там двух человек в богато отделанных доспехах, которых окружала охрана. Они смотрели куда-то вдаль, оживленно спорили друг с другом, и, похоже, оба не желали уступать. Эти люди были хорошо знакомы Тарасу: невысокий широкоплечий бородач с хитрецой во взгляде — афинянин Фемистокл, а рослый самодовольный боец с громоподобным голосом — главнокомандующий флотом спартанец Эвривиад.
— Я говорю тебе, что ты зря оставил город, Акрополь и его святыни на попечение жрецов и стариков, — грохотал спартанец, не стесняясь присутствием солдат, — ты думаешь, Ксеркс пощадит их? Я уверен, что все они теперь уже мертвы. Я предлагал тебе разделить войска и встретить персов на суше у стен города, но ты отказался. Ты надеешься только на свои корабли, но у тебя их всего-то чуть больше трех сотен, а у варваров их тысяча.
— Нельзя разделять войска греков ни на суше, ни на море, — протестовал Фемистокл, — разделившись, мы все погибнем. Греки разбредутся по домам, и тогда персы уничтожат их каждого по отдельности.
— Каждый грек сам должен решать судьбу своего народа, — гордо заявил Эвривиад, — теперь я не вижу смысла сражаться с персами на этой земле. Время упущено. И все капитаны кораблей союзников, которые находятся под моей командой, сами решат, что им делать. Я же отправляюсь прямо сейчас в Спарту, эфоры требуют, чтобы я немедленно явился к ним.
— Ну что же, — пораженный сначала этим известием, неожиданно быстро успокоился Фемистокл, — главнокомандующий, избранный всеми греками, волен делать все, что пожелает, как и те, кто его выбирал.
«Ну да, — подумал Тарас, останавливаясь в десяти шагах от споривших военачальников, — теперь тебе никто не помешает управлять флотом. Может, чего и навоюешь. А в случае поражения можно обвинить спартанцев в измене. Ну и глупость же сотворили наши эфоры из-за ненависти к Леониду».
— А ты откуда здесь? — воскликнул Эвривиад, считавший разговор оконченным и уже сделавший несколько шагов вниз по склону, где столкнулся с Гисандром. — Разве ты не должен был воевать в Дельфах с Леонидом?
— Царь прислал меня сюда с отрядом кораблей, — отрапортовал Тарас, в ужасе ожидавший, что главнокомандующий прикажет ему следовать вместе с ним в Спарту, — помочь в предстоящем сражении афинянам.
