К счастью, и во время переправы по утлому мосту в две жердочки ничего не случилось. Затем они оставили в стороне водопад, рождавший метров на десять пониже небольшое озерцо, и наконец вошли в долину, где взору Тараса предстала деревня. Вернее, один из военизированных лагерей Иксиона. Обнесенный частоколом, он тонул во мраке по краям, и лишь в центре его горел мощный костер.
«Странно, — подумал Гисандр, удивленный тем, что так долго пришлось добираться до лагеря, — прошлый раз мне казалось, что все гораздо ближе. Правда, сверху вообще все ближе кажется».
У ворот их поджидали человек пятьдесят до зубов вооруженных солдат, и на этот раз половина из них имели тот же вид, что и его пленники. Увидев своих собратьев, они недовольно заголосили. Но Тарас, не обращая внимания на их ропот, проследовал к центру деревни вслед за Лефкием, который привел его прямиком к большому очагу из камней, в котором горел костер. На очаге жарилась туша барана. Рядом, под навесом из листьев, на скамье сидел бородатый человек в доспехах. Его окружали пятеро солдат с копьями. Увидев прибывший отряд, он встал и, взявшись руками за широкий пояс, шагнул ближе к огню, словно давая прибывшим возможность рассмотреть себя.
Это был мужчина среднего роста, в широких плечах которого ощущалась недюжинная сила. Его торс укрывал нагрудник из медных пластин, на боку висел короткий меч, а на ногах имелись медные поножи, доходившие до высокой шнуровки сандалий. Он имел орлиный взгляд, но лицом был некрасив, а сломанный нос говорил о том, что его хозяину частенько приходилось участвовать в драках.
Вместо приветствия он впился взглядом, не сулившим ничего хорошего, в пленников Гисандра, которых его солдаты развязали по знаку командира, едва приблизившись к костру. На спартанцев, замерших чуть поодаль, он пока не обратил, казалось, никакого внимания.
— И вы позволили схватить себя? — вопросил он таким тоном, словно перед ним стояли «необстрелянные» подростки, а не опытные вояки, побывавшие во множестве передряг. — На моей территории? В моем порту? Вы не смогли защитить то, что я вам доверил? Да вы просто стадо баранов, а не воины!
«Это верно, — подумал Тарас, поймав себя на мысли, что победа над хвалеными пиратами досталась ему не так уж и трудно, — мастерство взяло верх над тупой яростью. Интересно, как он их накажет».
— На колени! — вдруг заорал Иксион, потеряв самообладание.
Все восемь головорезов покорно повалились на камни.
— Вы все отправитесь вслед за Лиозосом! — вновь крикнул он и, обернувшись к остальным бойцам, смотревшим во все глаза на него, добавил, выхватив меч: — Чтобы это стало хорошим уроком для всех.
Тарас и глазом не успел моргнуть, как Иксион отрубил голову ближнему пирату, которым оказался Андреас, а затем и второму, даже не сделавшему попытки избежать наказания. Но, когда почуявший запах крови Иксион, отделил третью голову от тела, остальные попытались вскочить и сбежать, поняв, что их участь решена и пощады не будет. Однако охрана вождя не дремала. Подскочившие воины быстро закололи безоружных пиратов.
— Уберите эту падаль, — приказал им Иксион, оттолкнув носком сандалии окровавленную голову Андреаса и вложив меч в ножны, — теперь мне нужно принять гостей.
И, словно только что заметил стоявших поодаль спартанцев, командир которых был ближе всех к нему, воздел руку в приветственном жесте.
— Мой барашек почти готов, — произнес он, усмехнувшись так, словно ничего особенного не случилось за это время, — я рад приветствовать посланцев великой Спарты. Подойди поближе, путник. Я готов разделить с тобой ужин.
По рядам его бойцов прошелестел приглушенный ропот при этих словах, — тела казненных еще не успели остыть, а кровь впитаться в каменистую землю, и виной тому были спартанцы, — но шум быстро затих. Иксион достаточно четко изъявил свою волю. Вопрос был закрыт, во всяком случае пока.
— Меня зовут Гисандр. Прости, что мне пришлось убить Лиозоса, — проговорил Тарас, делая несколько шагов к очагу, над которым жарилась туша, источавшая аромат, который будил аппетит у всегда голодного спартанца, — я не хотел лишней крови, но он был слишком дерзок.
— Он доказал, что был бараном и потому попал на вертел, — пожал плечами Иксион, выражая безразличие, — такие солдаты мне не нужны.
И еще раз сделал пригласительный жест.
— Садись к очагу, Гисандр, и раздели со мной ужин. А твоих людей я прикажу разместить в соседней деревне и там же накормить. Она в двух шагах.
Тарас кивнул, но слегка напрягся. Не слишком-то он хотел сейчас оставаться посреди лагеря Иксиона совсем без охраны. Но требовать, чтобы остались все, было бы слишком. Он и так немного перегнул палку, сам начав убивать людей своего союзника еще до знакомства.
— Хорошо, — согласился Гисандр и добавил, указав на стоявших чуть особняком от основного строя, спецназовцев: — Только вот эти пусть останутся. Они везде со мной, как и твоя охрана.
Иксион усмехнулся, но спорить не стал. У него охранников было меньше, чем у Тараса. И его верные солдаты, трое из которых имели с собой гастрафеты в мешках, остались стоять поблизости от очага. А Тарас отдал периекам приказ: разместившись на постой, прислать гонца с докладом. Затем присел на свободную скамью, окинул взглядом бойцов Иксиона, которые разбрелись по лагерю и его окрестностям, когда «шоу» закончилось, и, засунув руку под панцирь, вытащил оттуда заветный папирус. «Настало время для дипломатии», — подумал он, принимая одной рукой чашу вина, налитую лично Иксионом из кувшина, а другой протягивая ему письмо царского пифия.
Сев на скамью, Иксион сломал печать — личный знак Клеандра — и быстро пробежал письмо глазами. А Тарас тем временем, при свете костра и уже народившейся луны, осматривал лагерь, в котором находился. Вернее, то, что было ему видно. Ворота, сквозь которые они попали сюда, были метрах в ста. Когда спартанцы покинули место сбора, никто не стал закрывать их на ночь — хороший знак. Похоже, Иксион чувствовал себя здесь абсолютно спокойно и хотел продемонстрировать это своему спартанскому гостю.
Лагерь был обнесен частоколом, вдоль которого по специально сделанному помосту прохаживались караульные с мечами и копьями. Несколько пар на весь небольшой лагерь. Очаг, где они дожидались барашка, находился почти в центре, а за их спинами высилось несколько каменных домиков и пара длинных бараков. Оттуда вдруг раздался грубый мужской голос, а потом громкий женский смех, столь неожиданный в этом месте и в это время, что Гисандр даже вздрогнул. Похоже, в бараках размещался местный гарнизон, и вождь Иксион позволял ему развлекаться в свое удовольствие, если это не мешало службе. Никакого другого объяснения Тарас придумать не мог. Такой толпе мужиков в горах без женщин должно было быть совсем неуютно.
— Здесь сказано, чтобы я во всем… — Иксион поперхнулся, отпив немного вина, — помогал тебе.
Он поднял чащу вверх, а папирус швырнул в огонь. Тонкая плоска быстро превратилась в пепел. «Осторожен, — подумал при этом Тарас, — не хочет оставлять следов своей связи со Спартой. Да только поздно уже. Я тут, да и в порту „засветился“, а значит, уже не отвертеться».
