– Я этого не вынесу, Агнесса! – донеслось до Забубенного сдавленное шипение Изабеллы.
– Это отвратительно! – вторила ей сама Агнесса, карабкаясь вверх.
Григорий не был уверен в точности перевода, но, судя по тону, фрейлины явно были недовольны путешествием. Особенно крысами. Констанция, между тем, проявляла стойкость, хотя Забубенный чувствовал ее страх и отвращение. Но сан не позволял ей жаловаться на глазах у подчиненных, даже в полумраке. Ее служанки тоже жаловались на судьбу – их причитания доносились иногда до ползущего в голове колонны механика. О чем думал Иблио, Григорию было все равно. Зато всем было ради чего терпеть, на другом конце туннеля их ждала свобода.
Беглецы проползли так еще метров тридцать, и вдруг Забубенный уткнулся в деревянный люк, очень похожий на крышку от бочки. Он положил факел рядом, чтобы попытаться рассмотреть препятствие и найти щель для ключа, если понадобиться, но факел внезапно потух, скатившись в лужу. Общий стон пронесся по подземелью.
– Спокойно! – крикнул Забубенный, – мы уже почти на поверхности.
«Хотя, какое, к черту, спокойствие, – выругался он про себя, – страшно, аж жуть».
Но помирать было рановато. Они прошли почти весь ход и должны были находиться недалеко от выхода. Забубенный боялся только одного – новых шуток тевтонских строителей с ключами. Поскольку без факела подбирать варианты было довольно трудно.
– Грегор, – позвала его Констанция, – что с нами будет?
– Все будет хорошо, – успокоил ее механик, ощупывая в темноте отсыревшие доски. – Кстати, давно хотел тебя спросить, где ты так научилась говорить по-русски?
Забубенный навалился плечом и подтолкнул крышку – безрезультатно. Она не двигалась. Либо там впереди был завал, либо здесь тоже требовался ключ. Механик опустил руку ниже, и его пальцы нащупали прорезь, укрепленную металлом. Отлично.
– Когда я жила с Эммерихом здесь в Венгрии, – донеслось до него сзади, – к нашему двору часто приезжали послы из русских княжеств. Да и многие наши дворяне были женаты на русских – дочерях князей Волыни и Галиции, даже Киева. Я часто разговаривала с ними, мне было интересно.
Механик достал ключ и с третьего раза воткнул его в отверстие нужным концом.
– Однажды к нам приезжал сам князь Даниил.
Забубенный вздрогнул, услышав знакомое имя.
– А он тебе, часом, не родственник?
Ненадолго повисло молчание. Констанция что-то поправляла в одежде.
– Нет, – послышалось, наконец.
– Слава Богу, – выдохнул Забубенный и повернул ключ.
К удивлению механика, ключ провернулся легко, невзирая на то, что этим замком вряд ли пользовались каждый день. Забубенный толкнул крышку, и она открылась наружу, освобождая проход. Кроме того, механику, замученному темнотой, вдруг померещился свет впереди. Он потер глаза, подождал немного, но свет не исчезал. Трудно было определить расстояние, но он виднелся примерно метрах в десяти и падал откуда-то сверху.
– Есть проход! – крикнул Забубенный, обернувшись назад.
По подземелью пронесся громкий вздох облегчения. Григорий прополз вперед пару метров и обнаружил, что находится в каком-то отстойнике. Это была не то комната, не то широкая яма, прикрытая со всех сторон земляными стенами. И только впереди и сверху виднелось что-то похожее на отдушину. Здесь уже можно было даже привстать. Что и сделал механик.
Обернувшись, он подал руку Констанции, вытащив ее из подземного лаза. Жена императора была вся перемазанна грязью. Платье порвано в нескольких местах. Длинные волосы слиплись сосульками. Ее никто не отличил бы сейчас от последней пастушки. Но Григория это не волновало. Он, пользуясь редкой возможностью, притянул к себе Констанцию и поцеловал в губы. Она ответила, но потом резко оттолкнула его – из открытого лаза, шурша оборванным платьем, вылезала Изабелла.
Механик вернулся к своим обязанностям героя и проводника. Он сделал несколько шагов вперед, приблизившись к светлому пятну. Когда глаза привыкли, Григорий смог рассмотреть свисавшие сверху корни огромного дерева, сквозь которые пробивался дневной свет.
Раздвинув корни, Забубенный осторожно вылез на свет божий. Осмотрелся. Подземный ход из замка выходил в глубокий овраг, поросший со всех сторон высокими деревьями, которые перекрывали обзор. Было тихо. И лишь с одной стороны доносился знакомый шум – там протекала река. Близко. Метров двести, не больше.
– Вот она, свобода, – сказал Григорий, глядя на трепетавшие от ветерка листья деревьев, и вдохнул полной грудью.
– Можно вылезать, моя королева, – добавил он, заметив выжидательный взгляд Констанции, – здесь пока тихо.
И механик помог ей вылезти из спасительной норы. А затем – фрейлинам и служанкам. Пролезать между корней в своих длинных платьях им было нелегко. Изорвались они в конец. Забубенный еле сдерживал смех, глядя на это чумазую компанию придворных императора Священной Римской Империи, которые в своих лохмотьях напоминали ему сейчас группу профессиональных свинопасов. Впрочем, для беглецов это было даже хорошо.
Забубенный испытал настоящее наслаждение, когда, выбравшись наружу, Изабелла осмотрела свой наряд и едва не упала в обморок. А ее подруга Агнесса все-таки упала. «Слабенькие они какие, – сочувственно подумал Забубенный, глядя как распереживались фрейлины, – подумаешь, шмотки извозюкали. Главное, живы. Пока».
Констанция, похоже, разделяла настроения Забубенного. Она вырвалась из замка и была этому рада. Но они еще были в опасности.
Пока фрейлины и другие члены отряда чихали с непривычки, дыша свежим воздухом, и приходили в себя после длинного путешествия по темному подземелью, Григорий осторожно, словно всю жизнь ходил в разведку через линию фронта, выполз на холм. Осмотрелся. Раздвинув ветки деревьев Забубенный увидел, что они действительно миновали речку подземным путем. А теперь находились в надежно скрытом от посторонних глаз овраге. Отсюда был виден не только высокий берег реки, но и сам замок вдалеке. И то, что там происходило, заставило Григория удивиться.
Ворота в замок были закрыты. На другом берегу среди деревьев мелькали красно-зеленые куртки всадников, ничем не напоминавшие монгольские. Судя по всему, венгры успели подойти гораздо раньше, чем на то рассчитывал Каюк. Или это был еще один отряд, о котором он не знал. В любом случае военное счастье временно изменило монголам. Но Забубенный думал не об этом. Он ясно представил себе, как бесится хан Каюк, обнаружив внезапное исчезновение главной цели похода – Констанции со всеми остатками плененного двора. А если прибавить сюда исчезновение главного лица, отвечавшего за ее сохранность, то настроение хана никак нельзя было бы описать без применения крепких древнерусских выражений. Ведь отсутствие главного механика и пять трупов монгольских солдат недвусмысленно свидетельствовало о том, что королеве кто-то помог бежать. В этой ситуации окружение замка венграми – это мелочь, ерунда, которая вряд ли сильно расстроила привычного к сражениям хана. Как-нибудь пробьется или погибнет. Этого он вряд ли боялся, а вот не выполнить волю Субурхана…
