– Она не сказала. Но искор, принимавший ее звонок, похоже, все понимал. Подождите. – Агент постучал пальцем по наушнику. – Она снова звонит. Теперь своему мужу, – пояснил он, немного помолчав.
– Своему мужу, – повторил Себастьян.
Так, значит, и это было враньем. Он и раньше ее ненавидел, но теперь это чувство стало яростным, всепоглощающим.
– Все это очень интересно, – сказал через какое–то время человек в наушниках. – Она прямо кипит различными планами. Во–первых, требует, чтобы миссис Гермес нашли и поставили под наблюдение. Мистер Гермес, а вы знаете, где сейчас ваша жена?
– Нет, – сказал Себастьян.
– Во–вторых, – продолжил агент, – она требует, чтобы убили некоего Джо Тинбейна. И наконец – чтобы искоры перехватили вашу жену, если та решит к вам вернуться. Энни Магайр намерена не отходить от вас, пока Анарх не попадет в руки Библиотеки, а затем… – Он вскинул глаза на Себастьяна. – Она говорит, что убьет вас. За то, что вы сделали. Что вы с ней сделали, мистер Гермес?
– Дал ей пощечину.
– Надо было сильнее, – жестко кинул итальянец в наушниках.
Считая, что беседа закончена, Себастьян вернулся в витарий. Энн уже не говорила по видеофону и даже сидела далеко от него.
– Где ж это ты был, – улыбнулась она. – Я выглядывала наружу, но там темно и ничего не видно.
– Я гулял и думал.
– И что же надумал?
– Все вот пытаюсь решить…
– Да нечего тут и решать.
– Очень даже есть, – возразил Себастьян. – Что мне с тобою делать. Вот это я и решаю.
– Я же только стараюсь тебе помочь, – сказала Энн примиряющим голосом. – Ляг и отдохни, а как придет Гантрикс, я тебя разбужу. А самое главное… – Она встала и похлопала его по руке. – Ты пойми, беспокоиться ровно не о чем. Если Анарх уже не у тебя, то он у Библиотеки, а это не так и плохо, они знают, что нужно с ним делать. А если он все еще у тебя… – Она чуть помедлила, в ярко–синих глазах появился блеск. – Я проведу их наилучшим образом. Переговоры с Карлом Гантриксом.
Себастьян прошел в заднее помещение и лег на то место, где недавно лежал Анарх. Он смотрел в потолок и думал. «Вся моя фирма, – думал он. – Она может уничтожить и фирму, и меня, всё, подчистую. Нет ничего, меня касающегося, чем она не может распорядиться. Ну почему я не могу с этим покончить? Ведь у меня есть пистолет, я мог бы ее убить».
Но он был обучен возвращать людям жизнь, а никак не убивать их. Все его привычки, все, во что он верил, было связано с дарованием жизни. Дарованием без разбора, кому угодно; в витарии не интересовались родословными старорожденных, никогда не задавались вопросом, достойны ли они новой жизни.
«Убить человека, – думал он, – совсем не просто». Так не полагается делать. Это не может быть единственным выходом. Эта пощечина совсем на ней не сказалась. Ну разве что поставила его на первое место в списке тех, кого ей нужно уничтожить. «И нет, – решил Себастьян, – мне никак от нее не избавиться. Если она точно решила торчать здесь. Словами ее не проймешь, как и угрозой ее физической безопасности. А где заложена эта бомба? Прямо здесь, в этой комнате? Господи, я должен что–то делать, нельзя же так просто лежать и ждать. Я должен действовать».
Из приемной донесся звонок видеофона.
Себастьян спрыгнул на пол с одной лишь мыслью: кто бы ни звонил, не ее это дело. Он бросился в приемную и выхватил у Энн трубку.
– Они все равно не хотят со мной говорить, – философски заметила Энн. – Они, уж кто бы это ни был, сказали, что будут говорить исключительно с тобой. Мне не нравится их тон, – добавила она. – Странные какие–то у тебя друзья, если это друзья.
У аппарата был Боб Линди.
– Ей меня слышно? – спросил он для начала.
– Нет. – Себастьян отнес аппарат в дальний угол, сколько позволил провод. – Давай рассказывай.
– Ты не можешь от нее избавиться? – спросил Линди.
– Да хрен с ней, ты просто рассказывай.
– Мы сбросили их с хвоста, – сказал Линди. – Машину, которая за нами увязалась. Это был настоящий воздушный бой, как Первая мировая. Я крутил виражи и петли, и они тоже крутили; пару раз я сделал иммельман… в конечном итоге вышло, что они летят на север, а я – на юг. Пока они успели развернуться, я уже был далеко, и они меня потеряли. Мы только что сели, он еще в машине.
– Не говори мне, где вы, – торопливо сказал Себастьян.
– Еще бы, когда у тебя там трется эта чертова дамочка. Она же ничуть тебя не боится. Бабы, они никогда не боятся мужиков, с которыми были в постели. А вот меня она боится, я видел это по ее глазам, когда ткнул в нее пистолетом. Хочешь, я прилечу? Я оставлю Анарха на Сайна и буду в витарии минут через сорок.
– Спасибо, – сказал Себастьян, – но я должен разобраться сам. Перезвони мне через два часа. Привет.
Он положил трубку.
Энн стояла у окна, скрестив на груди руки.
– Значит, Анарх все так же у тебя, – сказала она. – Прекрасно, прекрасно.
– Откуда ты знаешь?
– Когда ты сказал «не говори мне, где вы», трудно было не понять. – Она повернулась к нему всем телом. – И с чем же это таким ты должен сам разобраться?
– С тобой, – сказал Себастьян.
Глава двенадцатая
Мы не знаем, что такое Бог… потому что он бесконечен и, как следствие, принципиально непознаваем. Бог и сам не знает, что Он такое, потому что Он не является ничем.
Иоанн Скотт Эуригена
Они смотрели друг другу в глаза.
– Я заложила здесь бомбу, – сказала Энн. – Так что не пытайся угрожать мне пистолетом. И даже если ты меня выгонишь, я все равно смогу взорвать эту бомбу. Я убью тебя и Карла Гантрикса, и если я это сделаю, юдиты займутся твоей женой. Они возложат всю вину на тебя и будут жаждать отмщения.
– Пока ты здесь, – задумчиво сказал Себастьян, – ничего ты взрывать не будешь, потому что так ты убьешь и себя, а ты слишком активная, слишком деятельная, чтобы сознательно умереть.
– Благодарю. – Энн слегка поклонилась и сверкнула ослепительной улыбкой. – Это мне льстит.
В наружную дверь постучали.
– Это мистер Гантрикс, – сказала Энн и направилась к двери. – Пустить его? – спросила она и тут же ответила на свой вопрос: – Да, присутствие третьей стороны сразу разрядит атмосферу. Тогда ты не сможешь угрожать мне насилием.
Она начала открывать дверь.
– Подожди, – остановил ее Себастьян.
Энн вопросительно обернулась.
– Оставьте Лотту в покое, – торопливо сказал Себастьян, – и я отдам вам Анарха.
Ее глаза сверкнули бешеным торжеством.
– Но сперва я должен ее получить. Я получу ее назад, в свое распоряжение, и лишь потом отдам вам Анарха. Никаким обещаниям я не поверю.
