Ужин протекал, что называется, в тёплой, дружественной обстановке. В смысле земляне ели, Шерр тоже не отставал, а вот из генералов никто не мог похвастаться аппетитом. Разве что единственная присутствующая здесь дама…
Да-да, у неё, похоже, были железные нервы — сидела и спокойно насыщалась, отдавая дань имперской кухне. Ковалёв, глядя на неё, только присвистнул уважительно: такие нервы само по себе выдающееся достижение природы. Ну и папы с мамой, естественно.
А вообще примечательная попалась особа. Когда ей дали возможность отмыться, выспаться, свели в регенераторе синяки да выдали вместо драного комбеза нормальную флотскую одежду (что делать, платьев на борту не нашлось) без знаков различия, то взору собравшихся предстало вполне симпатичное существо лет двадцати-двадцати двух на вид. Все были весьма удивлены — трудно ожидать железной воли от столь юного создания, однако же вот… Кровь — не водица, и в данном случае только двое из присутствующих понимали справедливость этой поговорки.
Красавицей её, правда, назвать было трудно — худощавая, лицо узкое, скуластое, волосы чёрные, коротко постриженные… Да, не красавица, особенно по стандартам этого мира, но и не уродка, конечно. Обычная. А вот манера держаться, спокойная и уверенная, резко контрастировала с остальными. Генералитет выглядел пришибленным, это да, но вот Ковалёв и его люди… Их манеры были благоприобретёнными, а у неё — врождёнными. Такое не скрыть и не подделать, этому невозможно научиться, такое впитывается с молоком от длинного поколения благородных предков. Неудивительно, что эта сопля смогла оказаться во главе планеты и до самого конца не терять нитей управления разваливающейся на глазах обороной.
Ковалёв тряхнул головой, отгоняя наваждение. Очень оригинально — сидеть и пялиться… Впрочем, никто, кажется, не заметил, всё продлилось пару секунд от силы, к тому же взгляд адмирала был привычно расфокусированным. Однако же прокол вам, адмирал, прокол — нельзя даже намёком показывать людям, что вы в них каким-то боком заинтересованы, наглеют, гады.
Ковалёв плеснул себе в бокал минералки, одним махом выпил, хотелось вина, но адмирал быстро пьянел, а голова перед серьёзным разговором должна быть максимально ясной. Запивать же бифштекс чем-то надо, так что пусть желудок удивится. Он присмотрелся. Его товарищи тоже почти не пили, разве что Шурманов, эстет, позволил себе стопку водки, но и только, хотя как раз ему можно было и больше. Его ведь задача — не планы строить, а массовку создавать, производить впечатление этакой груды мускулов с минимумом мозгов. А то, что у Степаныча голова варит иной раз почище компьютера, чужим знать не обязательно, для них он — командир десантно-штурмового подразделения, головорез для особых поручений, не больше. Его должны бояться, а не кружева с ним словесные вести.
А вот другая высокая (или, хе-хе, не очень, и в прямом, и в переносном смысле) договаривающаяся сторона выглядела неважно и вела себя соответствующе. Да, пленные успели отдохнуть и даже навести некоторый внешний лоск, но они боялись. Это, конечно, не позор, более того, не боятся только идиоты, но сейчас от них в буквальном смысле слова исходил запах страха, обострённые чувства супера вычленяли его достаточно легко. Для генералов, которые вообще-то помимо прочего должны вселять в подчинённых если не отвагу, то уверенность и спокойствие, ТАК бояться непростительно. Боишься — не ищи работу с риском, нашёл — не надо бояться, поздно. Честное слово, те лейтенанты, что шли в бой на планете, зная, что шансов нет, но предпочитали смерть плену, заслуживали больше уважения.
Однако так панически боялись не все, и это Ковалёв тоже почувствовал. Седой генерал с прямой спиной, сидящий словно палку проглотил, похоже, умел справляться с собственными страхами, загонять их глубоко внутрь, не давая сминать собственное сознание. Ещё один, толстый как бочка, но с живыми, умными глазами… Присмотревшись внимательно, Ковалёв вычленил из этого стада ещё троих. Ну и дама, естественно. Впрочем, как раз с ней всё понятно — помимо врождённых качеств и высокородного гонора, она ещё и не в том возрасте, чтобы бояться, просто не научилась пока, и собственная смерть кажется ей абстракцией. Однако можно поаплодировать самому себе — выводы совпали с психологическими портретами, построенными разведчиками. Компьютер вон подтверждает.
Итак, эти шестеро — кандидаты на разговор, остальные — расходный материал, не более. Похоже, и сами это понимают — пьют с чувством, как в последний раз. Впрочем, кто знает, может быть, и впрямь — в последний, Ковалёв это ещё не решил. Нет, но до чего же здорово пьют, даже отсутствие положенных по этикету официантов — или, как их там на кораблях, стюардов — им не мешает. Хотя, конечно, в имперском космофлоте такой дури отродясь не водилось, в империи когда-то на многие вещи смотрели не в пример проще, чем в таких вот отсталых мирах.
Ковалёв аккуратно промокнул губы салфеткой, посмотрел, как переливается вино в бокале у дамы… Что же, пускай ещё посидит, побудет в уютной иллюзии спокойствия, время пока есть. Ещё сутки как минимум — Иосселиани ещё не закончил подготовку трофейного линкора к перегону, да и эсминцы инвалидной команды стартовать смогут далеко не сразу, досталось им всё-таки изрядно. Глупо — война ещё не началась по-настоящему, а половина лёгких сил эскадры уже нуждается в ремонте. Хорошо, что есть где приводить их в порядок, а то совсем кисло было бы. По неопытности, однако, наломали вы дров, адмирал, и нечего все свои ошибки на разведку списывать. Она, конечно, хреновая оказалась, но ответствен-то всегда адмирал! Самое паршивое, что «Громовую звезду» тоже в док поставить придётся — пусть механик и утверждает, что никаких серьёзных повреждений в том бою линкор не получил и всё можно легко исправить, что называется, на коленке, лучше перестраховаться и провести полное тестирование систем. Хотя с собой-то можно быть честным, это ещё и шанс побывать дома, родных повидать… Так что механикусы могут клясться и божиться, что всё в норме, — в Солнечную систему линкор всё равно смотается. И вообще надо установить ротацию, чтобы периодически корабли возвращались к родной планете и народ мог бы хоть немного побыть дома.
Адмирал вновь поймал себя на том, что погрузился в собственные мысли и перестал наблюдать за происходящим. Хорошо, это опять осталось без последствий — ужин проходил в полном молчании. Однако же во второй раз буквально за несколько минут потерять контроль над ситуацией — это настораживающий симптом.
Ковалёв окинул взглядом собравшихся. Дама, видимо, уже наелась, сидит, дуется как мышь на крупу. Василий усмехнулся про себя от воспоминаний о мышах: когда-то давно на одной из буровых он открыл холодильник. Тот был, естественно, совершенно пустой — агрегат месяц простоял отключённый от розетки, но тогда-то Ковалёв и понял смысл выражения «мышь повесилась», потому что в холодильнике висела, примотанная шнурком к полке, здоровенная серая компьютерная мышь… Хохмач какой-то, видать, попался. Впрочем, на буровых таких умников хватало во все времена.
Ковалёв встал и отправился к кофейному автомату в углу. Когда он вернулся с кружкой дымящегося кофе, то уловил на себе взгляды даже не испуганные, а удивлённо-испуганные. И лишь спустя пару минут до него дошло, что видели его до сегодняшнего дня всего один раз, сразу после боя и плена, когда все чувства притуплены. А сюда он пришёл раньше «гостей» и вставать при их появлении не счёл нужным. Сейчас же он встал… Ха, на большинство собравшихся он с непривычки должен был произвести впечатление ожившей осадной башни. Ковалёв с усмешкой вспомнил, как поначалу рост и габариты землян доставляли им неудобства: ну ладно форма, её автопортные подогнали без проблем, да и койки слишком короткими и узкими не оказались, имперцы любили комфорт и строили всё с запасом. Но эргономика рабочих мест! Её полгода пришлось под себя подгонять, и то всё ещё периодически какие-нибудь узкие проходы да низкие кресла выплывают.
