Было интересно наблюдать, как корабли вражеского флота начали поспешное и не слишком слаженное перестроение в боевой порядок. Теперь становилась видна основная проблема этого флота — во-первых, он был большим и, как и всякий большой флот, трудноуправляемым, а во-вторых, очень похоже, не все экипажи были хорошо подготовлены и тем более слётаны. Корявое перестроение, даже с учётом спешки, говорит о подготовке флота только плохое.
Тем не менее действия флота противника были вполне ожидаемы. Что же, предсказуемость тоже бывает наказуема, особенно во время войны. В момент перестроения любое соединение наиболее уязвимо, и в этот момент, по всем законам тактики, следовало нанести удар. Конечно, тот, кто командовал сейчас флотом Диктатора, не без основания полагал, что время у него ещё есть, — кораблей Ковалёва он пока не видел. Больше того, он мог предположить, что послание вообще блеф отчаявшихся защитников планеты. Однако он не учёл простой вещи — наличия у имперцев маскирующего поля и потому, когда атакующие эсминцы оказались вдруг совсем рядом, не успел уже предпринять ничего. Впрочем, он умер на боевом посту — смерть, достойная офицера. Она была бы ещё достойнее, сумей он хоть что-то сделать, но, когда имперский эсминец, огромный, как гора, материализовался из ничего совсем рядом с флагманом и всадил ему в борт две торпеды, он даже ничего не успел понять, он просто перестал быть.
В следующие три секунды были уничтожены ещё четыре корабля, которые, по мнению аналитиков от разведки, могли взять на себя роль флагмана в случае его уничтожения, после чего оба эсминца, окутавшись маскировочным и защитным полями, полным ходом рванули с места боя — свою роль они уже сыграли, и терять корабли и экипажи (а при плотности огня, которую мог развить флот даже с учётом его маломощных орудий, не спасли бы никакие системы защиты) никто не собирался. По ним, естественно, открыли огонь из всего, что могло стрелять, три секунды — это очень много, но прелесть ситуации заключалась в том, что в момент перестроения, когда походный ордер уже разрушен, а боевого порядка ещё не построено, стрелять особенно и некому. Слишком велика опасность попасть в своего, поэтому реально из всего флота огонь вели не более десятка кораблей. Накрыть невидимые для систем обнаружения, идущие с огромной скоростью и при этом невероятно маневрирующие эсминцы в такой ситуации становится невыполнимой задачей.
Однако уничтожение флагманов дало не только отвлекающий и деморализующий, но и стратегический эффект. Командиры кораблей, лишившись централизованного командования, повели себя так, как и положено вести никогда не воевавшим в форс-мажорных обстоятельствах, да ещё и с хотя бы равным противником, офицерам. То есть каждый начал делать то, что считал правильным в подобной ситуации в меру собственного опыта и способностей. Одни продолжили манёвр перестроения, другие попытались построить оборонительный порядок, третьи просто сбросили ход или начали бестолково рыскать на курсе. Вместо флота моментально образовалось сборище кораблей разных классов, вдобавок больше озабоченных тем, как бы не протаранить друг друга, и не противодействием неизвестному противнику. Ценность флота как боевого соединения была потеряна, воевать моментально стало некому.
Конечно, такой процесс не может продолжаться бесконечно — рано или поздно порядок будет восстановлен, только времени на это флоту Диктатора давать не собирались. Два имперских линкора, линейный крейсер и мониторы просто разрядили в образовавшуюся беспомощную толпу свои орудия, и на том первая фаза боя, можно сказать, была завершена, как минимум пятая часть вражеских кораблей исчезла в облаках взрывов или продолжила свой путь в виде мёртвой груды обломков. Потом последовал ещё один залп по смешавшемуся, сбивающемуся в кучу противнику, а потом линкоры перешли на беглый огонь.
Менее чем за минуту потерявший почти половину кораблей флот Диктатора оказался в невыгоднейшем положении избиваемого — подойти под огнём на расстояние, с которого имелся хоть малейший шанс достать имперские корабли, было не то что затруднительно, а просто невозможно. Однако, похоже, в командиры кораблей редко берут дураков. Все они как-то синхронно сообразили, что пытаться держать строй, как того предписывают тактические наставление и сам Великий и Непогрешимый Устав в такой ситуации, — извращённая форма самоубийства.
Короче, рванули они в разные стороны, резонно рассудив, что в отдельно взятый и притом активно маневрирующий корабль попасть сложнее. Вполне логично, и… предсказуемость наказуема.
Крейсера и эсминцы, до того скрытые маскировочными полями и спокойно идущие параллельно флоту Диктатора, приняли их с распростёртыми объятиями и начали расстреливать в упор, благо сектора обстрела давно были распределены. То тут, то там среди вражеских кораблей серебристыми стрелами мелькали имперские штурмовики, перехватывающие немногих, сумевших прорваться сквозь огонь артиллерийских кораблей. Стремительный росчерк — и эскадрилья из десятка машин проносится мимо вражеского корабля и идёт искать следующую жертву, оставив позади лишь объятые пламенем лоскутья. Выпустившие их авианосцы держались поодаль — они тоже несли мощную артиллерию, но она была в такой ситуации не слишком нужна.
Словом, получилась классическая бойня, в которой немногочисленные, но великолепно вооружённые, отлично защищённые и скоростные корабли одной из сторон частью уничтожили, а частью обездвижили корабли противника, не обладавшие этими качествами. Вполне предсказуемый результат, за одним исключением — те неопознанные корабли всё-таки преподнесли неприятные сюрпризы. И сюрприз этот стоил жизни трём офицерам…
Два из трёх неопознанных кораблей благополучно расстреляли. Первый получил снаряд главного калибра с линкора и раскрылся, как цветок, — мезонный пучок прошил слабенькое силовое поле точно по оси корабля и пробил его с носа до кормы. Огромное количество энергии, выделившееся при попадании, разорвало корабль в клочья, что, кстати, само по себе вызвало удивление — других такой удар разносил в пыль. Пожалуй, прочностные характеристики непонятного корабля были сравнимы с характеристиками имперских кораблей, а значит, соответствовали технологическому уровню совсем иного порядка, чем остальные корабли Диктатора.
Второй корабль получил два десятка попаданий среднего калибра с одного из имперских крейсеров. Позже, просматривая кадры, все удивлялись — было видно, что силовое поле сдохло сразу и корпус корабля пробивался орудиями крейсера, иногда даже насквозь, но корабль продолжал манёвр и скорость сбрасывать, похоже, не собирался. Однако, очевидно, одним из попаданий повредило систему управления — вместо того чтобы завершить манёвр (на такой случай крейсер уже разворачивал главный калибр, задействованный до того по другим целям), корабль продолжил разворачиваться и с маху врезался в борт другому кораблю Диктатора, пытающемуся сбежать от имперского эсминца. Рвануло так… Словом, хорошо рвануло, скорости у кораблей были приличные, так что разнесло обоих в месиво.
А вот третий, тот, которого решили брать, что называется, живьём, показывал вначале чудеса прыти, улепётывая из зоны боя. Скорость его заметно превосходила остальные корабли избиваемого флота и почти не уступала скорости преследующего его эсминца. Он, пожалуй, сумел бы уйти, если бы его обстреливали, что называется, на общих основаниях. Но за ним охотились персонально, и, как и для каждой персональной дичи, ему был выделен персональный охотник.
