– Рома, сейчас совсем не такие свадьбы.
– А какие? Слизанные с американских мелодрам? С клятвами супругов у алтаря? С киданием букета холостым подружкам? Скажешь, это лучше? А по мне, так наша пьяная свадьба с бегом в мешках поинтереснее будет, и я погулял бы на такой, но только не в качестве жениха.
И Марта дала задний ход:
– Я не настаиваю на пышных торжествах…
– Тогда о чем речь? Я сразу тебе предложил зарегистрироваться, а потом посидеть в ресторане…
– Нет, это не то, Рома! Это не запомнится на всю жизнь…
– А что запомнится?
– Например, свадьба на каком-нибудь тропическом острове. Полетели, к примеру, на Бали? Зарегистрируемся тут, а потом рванем в Индонезию. Можно на Гоа. Или Пхукет. Мне все равно… Просто представь: море, солнце, белый песок… И мы босые, в белых одеждах, я в сарафане, ты в шортах, со связками цветов на шее…
Рома представил и решил, что такой сценарий его устраивает. Он видел Марту в белом сарафанчике и ее утопающие в белом песке босые ступни и снова вспомнил фильм «Долгая дорога в дюнах». Его героиня, встречая своего Артура, бежала к морю по дюнам. Рома не мог поручиться, что Марта в тот момент была босой, но почему-то именно эта сцена всплыла в воображении.
– Отлично, – сказал он. – Свадьба на острове – это очень заманчиво! Только давай тогда не летом, а осенью.
– Почему?
– Попрохладнее будет…
– Хорошо, полетим осенью. Но зарегистрируемся летом.
Рома согласно кивнул. Раз сказал летом, значит, летом. За свои слова надо отвечать.
Это произошло позавчера. А на следующий день он познакомился с Ниной!
Рома не мог вспомнить многие подробности их первой встречи. А вот глаза Нины запомнил на всю жизнь! На первый взгляд зеленые, но при ближайшем рассмотрении многоцветные. И невероятно страстные, даже яростные, хотя вначале казались спокойными. В них как будто плясало пламя, отсвечивая желтыми искрами. А вкрапления серого в зеленый фон радужки походили на пепел, но не остывший, а готовый вот-вот воспламениться.
Рома часто влюблялся по молодости. То есть в годы студенчества и когда после института служил в армии. Он быстро вспыхивал, но так же скоро гас. С возрастом стал спокойнее. И, чего уж греха таить, ленивее. Прилагать усилия, чтобы завоевать женщину, хотелось не всегда. Рома делал одну попытку, но если она не оказывалась результативной, он тут же «складывал оружие». Не эта, значит, следующая, говорил он себе, и так оно и было. На одну отвергнувшую Акимина приходилось десяток согласных на все. Одно плохо – он их не жаждал. Хотел – да, но и то не сильно. Роман считал, что всему виной опыт и приобретенный в силу его цинизм…
Но знакомство с Ниной перевернуло все!
Едва он увидел эту женщину, как сразу пропал. Причем привлекла его не красота. Когда Нина открыла дверь, она была не в лучшей форме. Одета в мешковатый пуховик, под которым могла скрываться какая угодно фигура, волосы в беспорядке, лицо бледное, губы обветрены…
Но эти глаза!
Рома влюбился именно в них.
Потом он разглядел ее всю. Ее дивные темные волосы. Ее красиво очерченный рот. Ее высокие, почти индейские скулы… И фигуру! Нина только на миг распахнула пуховик, но этого было достаточно, чтобы Рома оценил ее тело. Боже, каким прекрасным оно было! Пышные бедра, налитая грудь, тонкая талия… Ему казалось, что в современном мире уже нет таких женщин! Либо худые, либо полные, либо неестественно фигуристые. Благодаря силикону или коррекционному белью современные женщины могли казаться совершенными. Стройные девушки вставляли себе импланты, пышные утягивали талию, а такие, как Софи Лорен или Элизабет Тейлор, остались в прошлом. Но Нина была естественно прекрасной…
– Ромчик, – услышал Акимин нежный голос Марты. – Ромчик, ты где?
– В кухне, пью чай, – откликнулся он. Романа не обрадовал тот факт, что его невеста проснулась и хочет его видеть, но он сумел скрыть досаду и ответил спокойно, без раздражения.
Марта вошла в кухню. На ней была лишь коротенькая шелковая комбинашка, и Роман мог рассмотреть все изгибы ее молодого, аппетитного тела. Оно было не столь сексуальным, как Нинино, но все же приятно радовало взор. Пышные бедра, грудь хорошей формы, небольшой, уютный животик. Вся такая сахарная, приятная, как сдобная булочка… Она и пахла так же – ванилью и изюмом, предпочитала сладкий парфюм и порой с ним перебарщивала.
А вот Нина… Нина пахла диким вереском. И Роме почему-то казалось, что духи тут совсем ни при чем…
– Ты чего не спишь? – поинтересовалась Марта, присев рядом с Ромой.
– Думаю, – туманно ответил он. – А ты?
– И я, – улыбнулась она. У Марты была удивительная улыбка. Мягкая, немного застенчивая и очень открытая. Как будто, когда она улыбалась, ее душа распахивалась.
– Будешь чай?
– Нет, не хочу. Я после него не усну. Я лучше соку выпью.
Марта поднялась с табурета и подошла к холодильнику. Ее комбинашка задралась, и Рома увидел голенькие ягодицы. Они мгновенно возбудили его. Акимин встал, подался вперед. Руки у него были длинные, ему сразу же удалось схватить Марту. Рывком он притянул ее к себе. Без каблуков она доходила ему до подбородка. Маленькая. А Роме всегда нравились высокие. Наверное, именно поэтому Марта предпочитала носить шпильки десяти-двенадцати сантиметров. Но сейчас она была босой, Рома смотрел на нее сверху. И желание как-то вдруг утихло. Марта, почувствовав это, прижалась к Роме тесно, можно сказать, вдавилась в него и начала страстно целовать его шею. Она знала, как его это возбуждает. Почему-то именно эти довольно невинные поцелуи заводили его не меньше изощренных ласк. Роман снова ощутил бешеное желание. Вот только когда закрывал глаза, видел Нину. Хотел он ее, не Марту. Просто сейчас та оказалась рядом в своей комбинашке, из-под которой выглянули ягодицы.
Рома схватил Марту под колени, поднял, впился в ее губы. Терзал их жадно, требовательно. И глаз не открывал, представляя другие губы. Не такие мягкие и податливые. У Нины они были немного суровые. Пожалуй, хуже Мартиных. Но целовать хотелось именно их.
Роман застонал. Обычно он был скуп на проявления сексуальных эмоций. Мог издать короткий возглас лишь в момент оргазма. А тут… Что-то переполняло его изнутри. И хотелось шумно вздыхать, всхлипывать, шептать романтические глупости или же рычать непристойности…
Но Рома ограничился стоном. Потому что все, что его переполняло, было никак не связано с Мартой.
Акимин усадил ее на кухонный стол. Они и раньше занимались любовью на кухне. И частенько плацдармом для их любовных утех служил именно стол. Но Рома-аккуратист всегда старался усадить Марту так, чтобы ничего не уронить. Когда он смотрел, как герои голливудских фильмов скидывают на пол посуду, расчищая площадку для сексуальной игры, то всегда думал – так не бывает. Зачем портить фарфор, продукты, заливать скатерть, загаживать пол? Можно же просто отодвинуть все, потерпев лишние десять секунд…
