– Тогда бесполезной, – судорожно всхлипнула она.
– Нет. – Джед смахнул слезы с ее щек, уже готовый молить о прощении. – Ты не готова к таким заданиям. Если он что-то заподозрит, все дело рассыплется, не успев начаться.
Дора шмыгнула носом и уткнулась лицом в его шею.
– А ты заподозрил?
– Что?
– А ты заподозрил? – повторила она совершенно спокойным голосом и, откинув голову, ухмыльнулась без всяких признаков раскаяния. – Попался, дружок? – Смеясь и не обращая внимания на его испепеляющий взгляд, она похлопала его по щеке. – Не дуйся, Скиммерхорн. Я же говорила, что я хорошая актриса. – Она подняла стакан в свою честь. – И я действительно очень, очень хороша. А ведь это была всего лишь импровизация.
– Может быть, я все-таки отшлепаю тебя. Еще раз попробуешь выдавить слезы, и клянусь, я тебя нашлепаю.
– Чувствуешь себя обманутым? – Дора сладко вздохнула. – Иногда я действительно скучаю по сцене. – Она встряхнулась и пожала плечами. – Но не так уж часто. Не сомневайся, капитан, наш мистер Финли увидит только то, что я позволю ему увидеть.
И у нее получится. Как ни противно признавать, но он был уверен, что у нее получится.
– А если я сдуру соглашусь на твое безрассудное предложение, ты обещаешь выполнять все мои инструкции?
– Нет… но я постараюсь. Это же просто разведка, Джед.
Разведка. Но он предпочитал работать на своей территории и закидывать собственную наживку.
– Я не хочу, чтобы ты пострадала.
Дора совершенно размякла.
– Это самое лучшее из всего, что ты мне говорил.
– Если он тебя обидит, я его убью.
Она перестала улыбаться.
– Не перекладывай эту тяжесть на мои плечи, ладно? Ты пугаешь меня.
Джед снял ее со стола, поставил на пол.
– Конрой, я сказал, что не считаю тебя беспомощной или бесполезной, но я никогда не говорил, какой я тебя считаю.
– Не говорил. – Дора скорчила гримаску и приготовилась к худшему.
– Очень важной для меня, – просто сказал он и растопил ее сердце. – Очень, очень важной.
К двенадцати часам следующего дня Дора почувствовала, что хотя бы одна часть ее жизни возвращается в привычную колею. Магазин был открыт. Непомерно обрадовавшись первой сделке, она импульсивно дала покупателю десятипроцентную скидку. Когда появилась Ли, чтобы помочь с дневным потоком покупателей, Дора крепко обняла ее.
Ли со смехом высвободилась из ее объятий.
– Что случилось? Ты выиграла в лотерею?
– Лучше. Мы открылись.
Ли стянула пальто и поправила прическу.
– Ты так и не объяснила, почему мы закрывались.
– Это слишком сложно, – беспечно сказала Дора. – Мне необходимо было передохнуть.
Ли самодовольно кивнула.
– Тот взлом встревожил тебя гораздо больше, чем ты призналась.
– Наверное. В любом случае покупатели бродят по магазину, а я только что купила печенье к чаю… с шоколадной начинкой.
Ли глубоко вздохнула.
– Как же мне потерять те полтора килограмма, что я набрала за праздники?
– Силой воли.
– Хорошо. Да, мама просила напомнить тебе о картине.
Коробка чуть не выскользнула из рук Доры.
– Картина?
– Она сказала, что ты одолжила ей какую-то картину, а потом забрала. – Ли отбросила мысли о диете и выбрала глазированное печенье. – Мама хочет купить ее папе на День святого Валентина. Кажется, он искренне привязался к ней.
– О… я… ах, я ее продала.
Дора утешила себя тем, что это не ложь. Восемьдесят долларов, уплаченные Джедом, хранились в ее шкатулке, как любовные письма.
– Ты в порядке? – Ли внимательно вгляделась в лицо Доры. – Ты кажешься немного взволнованной.
– Что? Нет, я в полном порядке. Просто включаюсь в рабочий ритм и, если честно, не могу собраться с мыслями. Возможно, я на пару дней улечу в Лос-Анджелес.
– Зачем?
– Есть одно перспективное дело, но я не хочу снова закрывать магазин. – «И у меня нет на это причин, – мысленно добавила она, – ведь Брент – одному ему известными способами – продолжает обеспечивать полицейскую защиту».
– Не беспокойся. Мы с Терри прекрасно справимся. – Телефон на прилавке дважды звякнул. – Хочешь, я подойду?
– Нет. – Дора постаралась стряхнуть с себя чувство вины и подняла трубку: – Добрый день. «Салон Доры».
– Я хотел бы поговорить с мисс Айседорой Конрой.
– Я у телефона.
– Мисс Конрой. – В далеком Лос-Анджелесе Эйбел Уайнсэп уткнулся в свои тщательно отрепетированные записи. – Говорит Фрэнсис Петрой.
– Да, мистер Петрой, – сказала Дора, глядя вслед Ли, уже приветствующей очередного посетителя.
– Надеюсь, я не отвлекаю вас. Я узнал ваше имя и номер телефона у миссис Элен Оулинг из Франт-Ройял, Виргиния.
– Да. – Пальцы Доры непроизвольно сжали трубку. – Чем могу быть вам полезна?
– Я надеюсь, мы кое-что сможем сделать друг для друга. – Уайнсэп прочитал в своих записях слова «искренний смешок» и выполнил инструкцию, насколько позволяли его таланты. – Это касается картины, которую вы купили в декабре на аукционе. Некий Биллингсли.
У Доры моментально пересохло в горле.
– Да, я помню. Абстрактная.
– Точно. Так сложилось, что я коллекционирую абстрактное искусство. Специализируюсь на неизвестных и молодых художниках, к сожалению, не в очень крупных масштабах, как вы понимаете.
– Понимаю.
– Я не смог посетить тот аукцион… семейная проблема. Когда миссис Оулинг сказала, что картина продана торговцу, а не коллекционеру, у меня появились некоторые надежды.
– Вообще-то, – сказала Дора, пытаясь выиграть время, – я немного и то, и другое.
– Неужели? – Уайнсэп перелистнул свои бумаги. Подобная реплика в его обширных записях не была предусмотрена. – О боже.
– Но я никогда не пренебрегаю интересными предложениями, мистер Петрой. Может быть, вы заглянете ко мне и посмотрите картину? Только боюсь, что до конца следующей недели я занята. – Дора умолкла и сделала вид, что листает свой ежедневник. – У меня довольно плотное расписание.
Уайнсэп с облегчением вытер вспотевшую шею.
– В какой день вам удобно, мисс Конрой?
– Я могла бы втиснуть вас в четверг, скажем, в два часа.
– Отлично. – Уайнсэп поспешно нацарапал дату. – Надеюсь, что до тех пор вы придержите картину. Мне не хотелось бы упускать ее.
