Дора молча последовала за Джедом к заднему входу в магазин.
– Слышала когда-нибудь о сигнализации?
– У меня есть. И она должна была визжать как оглашенная.
Джед только презрительно хмыкнул, разглядывая коробочки и провода.
– Дрянь и халтура.
Дора надулась, смахнула челку с глаз.
– Парень, который ее продал, так не думал.
– Парень, который ее продал, наверное, смеялся до колик в животе, когда ее устанавливал. Чтобы ее отключить, надо лишь перерезать пару проводков. – В доказательство своих слов Джед показал два оборванных конца провода. – Вдобавок грабитель отключил телефон. Он видел свет наверху и знал, что в доме кто-то есть.
– Выходит, он дурак? – спросила Дора, нервно стуча зубами. – Он ведь мог подождать, пока мы уйдем или заснем.
– Может, он спешил. Надень что-нибудь. У тебя нос покраснел.
Дора обиженно потерла нос.
– Конечно. Сначала надо было завернуться в меха. А что это был за шум? Перед тем, как ты героически скатился с лестницы? Как будто воздушные шарики лопались.
– Глушитель, – ответил Джед, ковыряясь в карманах в поисках мелочи.
– Глушитель? – тихо взвизгнула Дора, хватая его за руку. – Как в фильмах о гангстерах? Он стрелял в тебя?
– Вряд ли в этом было что-то личное. У тебя есть четвертак? Надо сообщить в полицию.
Дора отпустила его руку. Ее щеки, разрумянившиеся на морозе, мертвенно побледнели. Зрачки расширились.
– Только не вздумай падать в обморок. – Джед схватил ее за подбородок, потряс голову. – Все закончилось. Он удрал. Слышишь?
– У тебя кровь на лице, – тупо сказала она.
– Ты мне об этом уже говорила.
– Он мог застрелить тебя.
– Я мог провести ночь со стриптизершей. Видишь, насколько далеки возможности от реальности. Так как насчет монеты?
– Я не… – Дора автоматически проверила карманы. – У меня есть телефон в фургоне.
Джед подошел к фургону и, найдя его незапертым, покачал головой.
– Ничего ценного, – тяжело дыша, сказала Дора.
Джед с удовольствием заметил, что ее щеки снова раскраснелись.
– Кроме телефона, стереомагнитолы. – Он приподнял брови. – И антирадара.
– Это подарок.
Джед набрал номер Брента и после двух гудков услышал:
– Счастливого Рождества!
– Привет, Мэри Пэт. – На заднем плане слышались детские голоса и музыка. – Мне нужен Брент. На минутку.
– Джед. Надеюсь, не глупые отговорки на завтра? Клянусь, я сама притащу тебя сюда.
– Нет, я приду.
– Ровно в два часа.
– Я заведу часы, Мэри Пэт. Брент дома?
– Дома. Готовит свой знаменитый колбасный фарш. Подожди.
Раздался щелчок.
– Привет, капитан. Счастливого Рождества.
– Прости, что испортил тебе удовольствие, но у нас здесь небольшая проблема.
– Джоди, отпусти кошку! Какая проблема?
– Взлом. Магазин под квартирой.
– Что-нибудь взяли?
– Заставлю ее проверить. – Джед отбросил с лица взлохмаченные ветром волосы и взглянул на Дору. Она дрожала. – Пару раз выстрелили в меня. Использовали глушитель.
– Черт. Ты ранен?
– Нет. – Джед снова дотронулся до щеки. Кровотечение почти прекратилось. – У него была машина неподалеку. Судя по реву мотора, не малолитражка.
– Жди, капитан. Я позвоню в полицию и сразу к вам.
– Спасибо. – Джед положил трубку. Дора переминалась с ноги на ногу в тщетной попытке согреться. – Пожалуй, нам не помешает твой коньяк. Пошли. – Он взял ее замерзшие ладони в свои, автоматически согревая их, повел ее в магазин. – Оглядись, может, что-то пропало.
– Я же не должна ни до чего дотрагиваться, так?
– Ты внимательно смотришь полицейские телесериалы.
– Мы можем закрыть дверь?
– Конечно. – Джед мельком взглянул на взломанный замок и прикрыл дверь, затем зажег свет и осмотрелся.
Кладовка была забита до предела. Вдоль одной стены от пола до потолка громоздились ящики и коробки. На полках в полном беспорядке – во всяком случае, он не видел никакого порядка – стояли распакованные товары. В один из углов втиснуты два картотечных шкафа. На каждом – горы коробок.
Среди всего этого безумия письменный стол казался островком здравого смысла: телефон, лампа, фарфоровый кувшинчик с карандашами и ручками, бюстик Бетховена, служивший пресс-папье.
– Ничего не пропало, – сказала Дора.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю. Должно быть, ты спугнул их. – Она прошла к полкам и постучала пальцем по какому-то флакончику. – Даум, авторский экземпляр, стоит больше тысячи долларов
[9]
. И это блюдо примерно столько же. А это… – Дора сняла с полки коробку с нарисованным на ней роботом.
– Детская игрушка?
– Коллекционер запросто выложит за нее две тысячи долларов.
– И ты не запираешь все это?
– У меня есть сигнализация. То есть была, – пробормотала Дора. – Я же не могу каждый вечер таскать весь товар в хранилище.
– А как насчет выручки?
– Мы каждый вечер сдаем в банк все, кроме сотни долларов мелкими купюрами. – Дора прошла к столу, открыла верхний ящик, вынула конверт и пролистала содержимое. – Видишь? Как я и сказала, ты спугнул его. – Отходя от стола, она услышала шелест бумаги под ногами и наклонилась. – Копия чека. Странно, он должен быть в картотеке.
– Покажи. – Джед выхватил у нее чек. – Тимоти О’Малли. Пятьсот пятьдесят плюс налог. Двадцать первое декабря. За солонки?
– Его жена коллекционирует.
– Пять сотен долларов за склянки с дырками?
– За старинные солонки, – поправила Дора, забирая чек. – Деревенщина.
– Кровопийца.
Дора нахмурилась и открыла картотечный ящик, чтобы убрать чек.
– Господи! Что здесь творится!
Джед подошел и заглянул через ее плечо.
– Так не должно быть?
– Конечно, нет. Налоговая инспекция держит меня в постоянном страхе, как всех добропорядочных американцев. И в прошлом месяце Ли потратила целую неделю, чтобы навести здесь порядок.
– Значит, он охотился за информацией. Что ты здесь держишь?
– Ничего ценного. Счета, квитанции, накладные. Вся деловая документация. – Дора озадаченно пробежала рукой по волосам. Звездочки в ее ушах засверкали. – Кому пришло в голову вламываться сюда ради бумажек? Чокнутому налоговому инспектору? Сумасшедшему бухгалтеру?
