* * *
Коридор пересекали длинные тени от тусклых аварийных ламп. Бой-Баба старалась идти тише, но сапоги все равно погромыхивали по стальным креплениям пола. Полукруглая полоса света лежала перед приоткрытой дверью в капитанский отсек.
Прижимая к груди отвертку, Бой-Баба подобралась поближе, ступая на мысках. Протянула свободную руку, поцарапалась в дверь.
Нет ответа.
Оглянувшись по сторонам, она тихонько постучала.
Опять нет ответа.
— Можно? — прошептала она и просунула голову в дверь.
Отсек был пуст.
Скорее всего, Майер вышел на мостик. Одному человеку контролировать выход в космос сложно. Наверняка Йос попросил капитана помочь.
Бой-Баба скользнула по коридору, ведущему в грузовой блок. План созрел в голове за несколько минут. Если Йос с дядей Фимой замышляют что-то против капитана, то они с Живых смогут их остановить. Живых будет на ее стороне, в этом нет сомнений.
Она невольно улыбнулась, думая о старом друге. Человек-солнышко. Сейчас он в космосе, парит на конце своего фала, если, конечно, не отвязался, как он это любит… Сколько раз она ему говорила, чтобы перестал, это так опасно…
Бой-Баба замерла. В горле встал ком.
Она еще не до конца поняла, что ее так взволновало, а ноги уже несли к обзорной камере.
И пока она полубежала, забыв про осторожность, мысль в голове сформировалась окончательно.
Если надо избавиться от астронавта, где проще всего это сделать?
В открытом космосе!
* * *
Она замерла в тени ламп перед иллюминатором обзорной камеры. Трап на мостик находился в двух шагах по коридору, и до нее доносились команды Йоса и искаженные микрофонами ответы астронавтов.
— Здесь все нормально, — узнала она голос Живых. — Идем дальше.
Перед ней за стеклом иллюминатора квадратная белая фигура в модифицированном, гораздо больше человеческого, скафандре подняла руку. От скафандра к поручню тянулся закрепленный фал. Вторая рука Живых сжимала поручень. От сердца у нее немного отлегло, и Бой-Баба продолжила наблюдение. Чуть поодаль, возле пластин отражателя, закрепились две одинаковые фигуры в скафандрах меньшего размера. Тадефи и охранник. Они двигались медленно — Бой-Баба знала, как тяжело даются все движения в скафандре при давлении в одну треть земного.
Бой-Баба беспомощно смотрела, как они передают друг другу инструменты, закрепляют их магнитными присосками на поверхности корпуса корабля. Кто из них дядя Фима, кто Тадефи, она различить не могла. Знать бы, что у охранника на уме…
Сердце забилось. Йос должен остановить ремонт! Даже если он ее ненавидит, если думает, что это она все подстроила… Она повернулась бежать на мостик — и замерла. Поникла.
Ну и куда она собралась? Йос верит дяде Фиме, а не ей. Еще неизвестно, что охранник ему про нее наговорил. То-то штурман ее так ненавидит. Нет, его просить бесполезно…
Бой-Баба огляделась. Темнота за стеклом иллюминатора была усыпана звездами. Три белые фигурки в скафандрах неуклюже двигались к отражателю. Как их предупредить, да так, чтобы охранник не догадался?
У нее был только один выход.
Бой-Баба отступила назад, повернулась и быстро пошла в направлении стыковочной камеры.
Проходя полутемным коридором, она вздрогнула от прогремевшего прямо над ухом голоса Живых. Йос включил усилитель, и его разговор с группой звучал в динамиках по всему кораблю.
— Норма-ально, — бормотал Живых. — Тут на пять минут делов-то. Щас проводку поменяем, и домой. Где там у нас этот тестер…
Тадефи молчала. Бой-Баба слышала ее взволнованное дыхание в микрофоне. Девочка мечтала выйти в космос… не приведи господь, чтобы этот выход оказался для нее последним!
Бой-Баба ускорила шаг, торопясь к стыковочному шлюзу. В динамиках голоса Живых и дяди Фимы обсуждали ход ремонта. Она знает, как их предупредить. В грузовом блоке хранятся скафандры, в них есть радиопередатчики. Она наденет скафандр и свяжется с ними по радио. Должна успеть — они только начали ремонт.
Бой-Баба повернула в грузовой блок, и навстречу ей из коридора выплыла истощенная тень с нечесаным седым «хвостом» на затылке.
Бой-Баба остановилась.
— Капитан? — спросила она.
Тео Майер махнул ей рукой — подожди — и остановился, тяжело дыша. Бока у него вздымались и опадали, на осунувшемся лице проступили бисеринки пота. Он схватил Бой-Бабу за локоть, пытаясь что-то сказать, но одышка мешала, а слова вскипали пеной на тонких синеватых губах. Она вслушалась — капитан шептал что-то по-голландски. Слова все незнакомые.
— Капитан, — проговорила она и осторожно взяла его за исхудавшую — кость да обвисшая кожа — руку. — Вам не надо так далеко уходить от своего отсека. Вы больны все-таки. — А сама нетерпеливо оглядывалась на люк, ведущий в шлюз. Только Майера ей сейчас не хватало!
Капитан помотал головой. Он попытался что-то сказать, но вместо слов вырвался стон, как будто Майер терпел невыносимую боль. Он схватился за бок и начал оседать.
Бой-Баба заскрипела зубами и подхватила капитана под мышки. Истощенное тело оказалось неожиданно тяжелым. Обливаясь холодным липким потом и чертыхаясь про себя на злосчастное стечение обстоятельств, Бой-Баба потащила бессознательного Майера по коридору обратно к жилым отсекам.
Ей казалось, что коридоры никогда не кончатся. Подошвы капитанских сапог стучали по ребристому покрытию пола. Перетаскивать Майера через высокие порожки люков — да сколько же их на корабле! — оказалось не так просто. Пока Бой-Баба дотащила капитана до все еще приоткрытой двери его отсека, пока взволокла бесчувственное тело на постель — ей было страшно даже подумать, сколько времени она потеряла.
Бледный Майер лежал на постели и еле заметно дышал. Бой-Баба прикрыла его одеялом и огляделась. Что теперь? На столе лежали коробки с лекарствами, ампулы, инъекторы. Стоял остывший стаканчик с кофе, который принес ему Йос. Она спешно перебрала коробки и бутылочки, выхватывая то одно, то другое лекарство и читая незнакомые названия. Вколоть ему что-нибудь? А если вколет, да не то? Бой-Баба беспомощно посмотрела на капитана. Она понятия не имела, что ей делать.
Капитан застонал. Астронавтка схватила со стола стакан с водой.
— Господин капитан, водички, а?
Майер приоткрыл один глаз и блекло посмотрел на нее. Покачал головой: не надо. Потом выпростал из-под одеяла длинную тощую руку и махнул ей: идите. Рука напряженно дрожала.
Она помедлила. Если Майеру станет плохо — ему даже позвать некого будет. Но капитан, сморщив лицо от напряжения, приподнял руку еще раз и сжал ее в кулак.
— Вы хотите, чтобы я ушла? — спросила она.
Капитан прикрыл веки и снова поднял на нее блестящие от муки глаза. «Да», поняла она. Ну что ж…
