— Небодяженная! Чистяк! — заорал я. — Сыпануть?
— На хрен, моднявый! Без обид! Бармен уже! На «Скорости» сидит! Здоровье дороже! Жахнешь еще? — проскандировал он в ответ.
— Осажу пивасиком, потом повторим!
Я стал заливать жидкий огонь в желудке пивом, что было не очень разумно, зато вызвало новый поток «респектов» от бармена. Да я не очень и рисковал, понадеявшись на крепость русского организма.
Надо было пользоваться свежевыкованным расположением.
— Эй, чувак! — крикнул я, когда бармен оказался в зоне слышимости. — Давненько к вам не залетал! Где тут можно прилично расколбаситься?
— Да везде! — констатировал он вполне очевидную вещь. — Ты по драгу прикалываешься? Грибочки у меня! Порошочки у Ромеро, бар налево! Покурить, понюхать, выпить синтетики, скушать таблеточку, тут пушеров полно! Потолкайся, поспрошай, да смотри, не зевай!
— Слышь, чувак, я по ретро прикалываюсь! Даю реальное бабло! Поперс есть?
— Поперс?! Уважуха, ма-а-аднявый! Только это не драг! Какой же это драг?
— Замешать с бутатинолом, получается турбо-поперс — башню рвет, ништяк! — Я невольно принял рифмованную манеру его речи.
— Экстремал! Ладно, из личных запасов, держи! И того и другого! Заколбасит нехреново, вау!
— Уважуха, чувак! Надо обмыть!
— На что запа-па-па-па-па-падаешь?
— Давай «Горыныча»! «РОК-14» — наше все!
— Ну ты! Моднявый! Здоровый! Типа танка! Бухаешь, как из шланга! Вау-у-у! — Бармен после речитатива сомнительных поэтических достоинств длинно завыл, вторя протяжному завыванию музыки. Бил бит, надрывалась драм-машина, выдавая, не хуже пулемета, по триста ударов в минуту.
Я осушил еще один коктейль, названный в честь моего любимого флуггера, и такой же крепкий. Вынюхал табаку, слезы текли ручьем, лицо блестело в лучах семафорящего стробоскопа. Пора было брать быка за рога, приниматься за дело, короче говоря.
— Эй, чувак! — обратился я к моему новому знакомому. — Я слышал, тут зажигает одна малышка! Плазмоид! Не знаешь где?
— В гнезде!
— Шутка такая? — Я сделал вид, что напрягаюсь и начинаю бычить.
— Не! «Гнездо»! Диско! Же! На втором этаже! — Бармен ткнул пальцем в содрогавшийся потолок. — Но молчок! Я тебе ничего не говорил! У нее хахали сердитые! Морды будут битые!
Вот как все просто. Я оставил на стойке очередную полусотенную, прихватил пиво и направился на второй этаж.
Да, вынужден признать, что внизу было еще прилично. А здесь — здесь царил ад!
На танцполе колыхались люди, сплавленные тектоническим ритмом в единую магму, повиновавшуюся конвульсиям звука. Танцпол окаймляли прозрачные колонны, в которых бурлила подсвеченная вода. Вокруг танцевальной ямы на метровой приступке, огороженной перилами, стояли диваны и столы, вкалывали бармены за стойками, а посетители пили, курили, обнимались и тоже вкалывали. Не стесняясь, шприцы гуляли по венам.
В торце зала на изрядной высоте царил диджей. Передок пульта — как передок танка. Да, собственно, это и был носовой сегмент старого Т-7, который будто выезжал из темноты по туннелю, пробитому светом прожекторов. Эффект выходил ядерный!
Диджей приплясывал, колдовал над кнопками, периодически рыча в микрофон, так что тряслись стены: «Тра-а-анс! Грессия-а-а-а!»
Быстро найти здесь кого-то без точного целеуказания было так же нереально, как увидеть черную дыру. Но времени хватало, и я направился к барному периметру, гадая, как бы мне ухитриться слушать сплетни в этаком содоме.
Выйдя за перила, я обнаружил, что зона отдыха оборудована неплохой системой шумоподавления, так что музыка казалась просто громкой, но не оглушала.
Посидел в разных барах, повторил залихватский фокус с табаком, который все безоговорочно принимали за синтамекс. Постепенно ко мне привыкли. Девушки или юноши, а также юноши, замаскированные под девушек, стали обращать на меня внимание. Ко мне подсаживались, я благосклонно общался, угощал псевдосинтамексом. Несколько раз назойливые знакомые казались перспективными и тогда в ход шел турбо-поперс. Раз так на восьмой мне повезло.
— Западаешь на старый добрый сунь-вынь, милый? — обратилась ко мне девушка, явно переделанная из юноши, в серебристом комбинезоне, чья обтягивающая ткань была испещрена миндалевидными вырезами.
— Не, братан, не обижайся! Я гетеро. Я западаю на сунь-вынь с девками.
— Ну я же красивая! Может минетик? Язычок в этом ротике не хуже, чем у натуральной девки!
— Не, братан, не обижайся, — повторил я. — Минетик люблю, чтобы девка строчила, а ты — транс.
— Ну это же Тра-а-анс Грессия! — протянул он.
— Забей! Ты, вроде, нормальный парень, давай лучше понюхаем! Составишь компанию?
— Давай-давай, понюхаем-понюхаем! — Засюсюкало оно. — А что у тебя есть?
— Поперс-турбо — настоящее ретро. Любишь ретро? Тогда бери флакон, зажимай ноздрю и втягивай!
Оно втянуло! Будь здоров как! И оно поплыло. Я сделал вид, что тоже приложился, причем одной этой демонстрации хватило, чтобы голова закружилась. Так что парню-девке перепал здоровый ломоть кайфа.
Я выждал, когда мой, скажем так, софлаконник, немного придет в себя и спросил:
— Красивая, расскажи мне кое-что, гутт?
— О, зупа гутт, милый, для тебя всё что угодно!
— Знаешь девочку по имени Плазмоид? Она тут рожденье отмечает, а я что-то не могу ее найти.
— Сдались тебе эти девки! Ой, ну ладно! Я видела ее с компашкой с той стороны, дай еще нюхнуть?
Похоже, девушка пользовалась популярностью. Часа не прошло — и уже встречены два человека, знающих, кто такая Плазмоид. Я направился на противоположенную часть бухальной выгородки, чувствуя волну азарта. Даже интересно поглядеть, кто такая, а может быть, если окончательно повезет, то и кое-что послушать.
Народу здесь было в изобилии, причем почти все кучковались группами по три, пять, десять человек.
Освоил территорию по отработанной схеме. Порасспрашивал. О! Плазмоид! Конечно, видели! Только где она сейчас? Да пес ее знает, может, пляшет, а может, в сортир пошла. А с кем она? Где они засели? Да пес знает!
Впрочем, минуток через двадцать я уже точно знал, какая именно компания мне нужна. Шестеро крепких парней, я бы далее сказал, мужиков, и куча девок. Было видно, что большинство — местные шлюхи, и только с двумя общались на равных.
Когда я совсем собрался подсесть поближе, рядом со мной за стойку приземлилась девица.
— Эй, баклан, — сказала она низким, чуть хриплым голосом, довольно приятным, надо отметить.
— Ты мне?
— Тебе, тебе.
— По какому вопросу?
