Соображалось мне туго, поэтому я успел от души затянуться, прежде чем осмыслил фразу. Я закашлялся.
— Пьер!!! Т-твою бразильскую маму! Ты мне что подсунул?
— Брат, отличный продукт! На стимуляторы ложится ровно! Проверенный способ, брат! — отозвался Пьер сильно снизу, где он развинчивал ботинки скафандра.
У меня возник соблазн наподдать ему этим самым ботинком. Ноги вот только не шевелились. Да и руки не очень-то.
— Не надо злиться, Андрей! Я думаю, пара самокруток не повредит, — утешил Тойво. В руке у него имелась плоская фляжка, а на осунувшемся белобрысом лице читалось желание чего-то светлого. — Я предлагаю выпить виски. За удачное окончание нашей работы сегодня!
— Ну, блин. Виски тоже на стимуляторы хорошо ложится?
Тойво решительно проигнорировал иронию.
— Хорошо, да! Пей! Чтоб хер стоял и бабки были, как говорят у вас в России!
И я выпил. Потом мы выпили за премиальные. Потом чтобы не в последний раз. Потом за тех, кто в космосе. И за нас. И еще раз за здоровье. Потом мы: я, Пьер и Тойво, уселись возле шасси и пустили по кругу еще одну веселую козью ногу.
Вы представляете, до чего я дошел? Курить какую-то гадость и запивать виски (это такой дрянной самогон, популярный в Атлантиде и Директории Шотландия). Только не судите строго. Почти пять суток в космосе, из которых последние полтора дня на стимуляторах. Слона доконает, а я далеко не слон.
В таком безобразном виде на развалинах скафандра нас застукал сеньор Роблес, примчавшийся на палубу Б. Надо отдать ему должное, он совершенно проигнорировал нарушение трудовой дисциплины. Поздравлять прибежал потому что.
— Ну, парни, ну, молодцы! Благодарность концерна будет безгранична! Хм… Хм… В рациональных пределах! Но главное: ваш дух победил косную материю! — офисный галстук с логотипом «DiR» съехал на бок по системе Станиславского, а рубашка одним краем выбилась поверх брюк. Весь его вид выдавал радостную ажитацию. Не удивлюсь, если он привел себя в надлежащее состояние перед зеркалом в ближайшем туалете.
— Спасибо! Все хорошо есть? — не совсем впопад поблагодарил Тойво, а Пьер сделал попытку спрятать самокрутку, которую начальство опять проигнорировало.
— Хорошо? Не то слово! Родные мои коллеги, вы совершили трудовой подвиг! Вам обоим, Румянцеву и Тосанену, внеочередной недельный отпуск! А завтра в 18–00 будет корпоративный банкет, вы приглашены. — Роблес отставил ножку и важно добавил: — Я уже написал речь. Оцените.
Мне подумалось, что оценим, когда увидим премиальные, после чего я отнял самокрутку у Пьера и нахально затянулся. И вот в этом месте хронологического потока начальство меня удивило. Роблес плюхнулся на пол, поправ нечистое покрытие двухсоттерровым задом брюк.
— Тойво, дай выпить, а? — И тут я понял, что человек, оказывается, нешуточно переживал, работал и не ложился спать все те тридцать часов, что прошли с момента взлета до момента водворения астероидов в доки завода и нашего благополучного приземления.
Ведь это же какая морока! Координировать усилия двух, без дураков, огромных флотилий и толпы персонала на базе и на заводе. Плюс ответственность за матчасть, да и за людей! Как бы похабно к нам ни относились, но если сотрудник убьется, а у нас это легко, ему, как минимум, нужно срочно искать замену. Словом, я проникся и немедленно зауважал.
Роблес щедро угостился тосаненским виски.
— Ой, парни, я слушал эфир, вы не представляете, что про вас говорили клоны из «Кармаила»! Вы их обогнали буквально на три четверти часа. Как они ругались! Непрерывные «исчадия Ангра-Манью, да заберут их злотворные дэвы, да не увидят они милостей Ахура-Мазды, проклятые друджванты». Румянцев, ты у нас образованный, не знаешь, что такое «друджванты»?
— Друджванты — язычники, отрицающие зороастрийское религиозное учение, — сказал я, как отбарабанил — экзамен по сравнительному обществознанию все еще стоял перед глазами.
— Но я не язычник, я — католик! — возмутился Роблес.
— А им это все равно, клонам. Православный, католик… Тойво, ты баптист? Тойво — баптист, все мы отрицаем зороастризм, а значит, язычники, то есть друджванты. В крайнем случае, если бы нам удалось доказать благость мыслей и дел — основных достоинств зороастризма, нас могли бы признать анерами — заблуждающимися в силу жизненных обстоятельств, но духовно небезнадежными.
— Ого! И это у вас в России в военных академиях такому учат?
— Нас и не такому учат. Иногда кажется, что не пилотов, а дипломатов готовят. Или докторов богословия.
— Завидую, честно. Э-э-э, м-м-м… как тебя… Пьер, а ты в кого веришь?
— Верю в бога нашего Джа, всё милостью его, — отозвался Валье и протянул Роблесу новую самокрутку. После чего мы снова выпили и раскурились.
Роблес, видимо, был уверен, что курит обычный государственный табак во имя единения с подчиненными, поэтому выдул в одно жало здоровенную козью ногу, начиненную самой убийственной гидропоникой.
Что вкупе с виски и переутомлением не замедлило сказаться. Он начал нести чушь, безумно ржать над каждым словом и объясняться нам в любви.
Я же почуял, что ко мне подкрадывается давно ожидаемое состояние амебы и поспешил откланяться. Ушел со мной и Тосанен.
Вот тут-то и состоялся у нас разговор, ради которого я затеял свой рассказ. На лифтовой площадке Тойво поймал меня за язычок молнии. Глаза его были совершенно трезвыми, с предвестьем серьезного разговора на дне.
— Андрей, пока не разошлись, надо говорить на два важных слова.
— Конечно, Тойво. О чем речь!
— Андрей, ты хороший человек, ты мне нравишься. Мой совет такой: пока не поздно, собирай вещи и вали отовсюду. Из базы, из концерна, увольняйся и все!
— Это с чего вдруг?
— Ты не понимаешь. У нас очень плохо и опасно. Тебя здесь убьют. Просто убьют или превратят в конченую сволочь. Как я или наш сеньор Роблес. Теперь понимаешь?
— Понимаю, то есть не совсем. Кто убьет? Да и ты на сволочь, тем более конченую, не похож! И отпусти, ради бога, молнию, я не убегу.
— Не похож? Я не похож, я и есть конченая сволочь. Ты просто меня мало знаешь. Я тут перед тобой не делаю кокетство, я точно говорю. А убьют… много кто может: пираты, на флуггере упадешь, или наша «Эрмандада».
— Я, знаешь ли, на войне был. Меня там ухлопать могли раз двадцать! И скажешь тоже: пираты, «Эрмандада»… Безопасность-то с какого боку?
— О! «Эрмандада» — это не безопасность. «Эрмандада» — это опасность! Вы у себя в России ничего не знаете. «Эрмандада» еще называется «Легион Смерти», они страшнее любых пиратов. Это они для вас, официально, служба безопасности корпораций. На самом деле они хорошо организованные бандиты. И про пиратов зря. Я здесь давно, ты недавно, ты их еще встретишь. Просто последние месяцы тихо, потому что «Синдикат» воюет с «Алыми Тиграми», а Билл Пистолет и «Знамя в крови» порезали друг друга под ноль.
