– Я знаю. Поэтому уйти от Вити – стыдно… И рожать от какого-то чужого мужика – мне тоже стыдно. И страшно. Я, возможно, разрушу свою жизнь. Меня тут все знают, и я не могу пускаться во все тяжкие… Я хочу любви, я хочу… – тетя Лида закрыла лицо руками, заплакала, потом засмеялась. – Вот мы сейчас о Брагине заговорили… А что было тогда, давно, лет двадцать назад, знаешь? Он ведь ухаживал за мной.
– Женатый уже?
– Нет, нет, он тогда не был еще женат, лет двадцать пять ему было… А мне восемнадцать. Только он за мной не ухаживал, нет, а… Другое слово, – пробормотала тетя Лида. – А правильное слово – «домогался». Брагин меня домогался, вот. Эта грубая тяжелая мужская похоть. Когда прет как танк, а ты уже не знаешь, куда от него бежать, как скрыться…
– Да? – растерялась Кира. – Какой гад этот Брагин. А ты говорила кому-нибудь? Своей маме?
– Мама бы мне не поверила. А отец бы сказал, что я сама во всем виновата. Мама тряпкой была, под каблуком у отца, а отец из бывших военных, человек очень суровый… Пожалуй, они нас с Брагиным и поженили бы. А это кошмар.
– А что произошло дальше? – осторожно спросила Кира.
– Брагин меня преследовал. Было несколько неприятных ситуаций. Я каждый раз умудрялась сбежать, и кто-то из людей появлялся поблизости, он сам не смел… А однажды чуть не взял меня силой. Он ведь мне так и сказал – «возьму, и никуда не денешься, станешь моей женой!». И нас бы поженили, правда. Жизнь такая была, – вздохнула тетя Лида. – Ты видела у Брагина на лбу шрам?
– Да.
– Это я его кирпичом шарахнула.
– Погоди… Ты о чем? – нахмурилась Кира. – Руслан Брагин пытался тебя изнасиловать, что ли? А ты его кирпичом по башке?
– Да-а! Смешно? Обхохочешься… Он меня любил, наверное, по-своему, замуж хотел взять, но я с ужасом думала – а какая у меня жизнь будет, когда вот каждый день на меня танком этот парень наезжать станет… Не хочу! И вот подлость судьбы – я именно тогда и загадала, чтобы мне достался муж спокойный, не помешанный на всем этом животном, чтобы без похоти… И получила. Виктора. Недаром говорят – бойся своих желаний, они могут сбыться. Что я загадала, то и получила.
– Надо же… – потрясенно произнесла Кира.
– Вот так. Нет, если я расстараюсь и Виктора заведу, буквально заставлю его со мной любовью заниматься – он все свои мужские дела сделает, да, без особой охоты, но сделает. Только мне уже надоело подачки выпрашивать. Я сама себя наказала. И никакой Виктор не больной. Может, но не хочет. Вот просто не хочет, и все тут!
– Перестань… Не говори про наказание, – остановила ее Кира. – И Брагин, и Виктор – это просто две крайности. Ты испугалась Брагина и потому выбрала Виктора, а зря.
– Я знаю, что зря! – в отчаянии воскликнула тетя Лида. – За мной ведь после Брагина еще один ухаживал. Нет, не грубый совсем, хороший парень. Поцелуи, прикосновения. А меня трясло, я все Брагина вспоминала. Мне каждое прикосновение мужское насилием казалось. Я ведь тогда красивая была.
– Ты и сейчас красивая!
– Ой, да ладно… – усмехнулась тетка, махнула рукой. – Конечно, известно какие чувства я вызывала у ребят – желание. А мне еще и двадцати лет нет, какие у меня желания. Я, Кира, милая, большой и чистой любви хотела, после Русланчика-то. Потому и вцепилась в Виктора. И только потом, пото-о-ом, проснулось во мне это, женское, а… обломись, как говорят мои ученики.
– Значит, шрам на лбу Брагина – твоих рук дело?
– Моих, – кивнула тетя Лида. – Я до сих пор общаться с ним не могу. Я боюсь этого человека. Нет, он с тех пор, как от меня ему кирпичом по башке прилетело, больше никаких скандальных действий не предпринимал. Но, боже мой, как вспомню его руки, как он хватал меня, до синяков… До сих пор от него бегаю. И сны снятся – будто он на меня наваливается и рвет на кусочки, от меня только лужа крови остается. А ведь у него дочь, девочка-подросток, – перескочила с одной мысли на другую тетя Лида. – С ней бы кто так попробовал, как он со мной! И почему, почему мужчины бывают столь отвратительны и их любовь как насилие воспринимается… Может, Брагин и не виноват, и мне простить и забыть его надо, а я не могу. В ушах до сих пор треск одежды, которую он на мне рвет, и его пыхтение. И запах лебеды – горький такой. Это на каком-то пустыре приключилось, он меня поймал.
– Но обошлось ведь?
– Да. Только я теперь вся в комплексах, и жизнь моя не удалась. Это ведь и не в Брагине и в Викторе дело, а во мне, что я свои комплексы не могу преодолеть, и разрывают меня самые противоположные желания…
– О тебе доктор Захаров вспоминает, – сообщила Кира. – О тебе спрашивал.
– Кто? Костя? – растерялась тетя Лида. – Ну да… Собственно, я о нем говорила… Он после Брагина пытался за мной ухаживать. Но это все несерьезно. И все, все, не будем об этом, – затрясла она головой. – Сказала я тебе о Вите, о Брагине и теперь жалею. Стыдно. Забудь. Давай о Геле и Игоре, твоем отце, кузене моем ненаглядном… Значит, Гелю он колотит и Олю тоже.
Но тетка не успела договорить.
В дверь постучали, и в дом, не дождавшись ответа, ввалилась шумная компания – две старшие сестры Лиды со своими семействами.
– Ой, Кира, и ты тут? Привет! Как болящий, как жених твой? – наклонив затылок вперед, закричала тетя Зина.
– Слабенькие вы все, из столицы, говорят, там никакой экологии! – подхватил ее муж, дядя Толик.
Тетя Тоня, средняя сестра, по обыкновению, молчала и рассматривала Киру со странным выражением, словно впервые видела. Сожитель Гена маячил за ее спиной с явным и мучительным желанием что-то сказать, но пока еще, видимо, сдерживался. Печальная Анжела, дочка тети Тони, – в стороне; за ней, тоже обособленно, – сыновья тети Зины, Петр и Павел, румяные и крепкие – настоящие «добры молодцы».
– Мы тут узнали, что Игорь на больничном, сердце у него прихватило, – решительно продолжила тетя Зина. И повернулась, подбоченясь, к Кире: – Довели с матерью мужика, да?
– Ничего не довели, вы бы знали… – вступилась Лида, но старшая сестра не дала ей продолжить.
– …и у нас у всех вопрос, граждане. Едем завтра на базу или нет?
– Какую еще базу? – растерялась Кира.
– В охотхозяйство, что за городом. Мы его все «базой» называем, – подсказал дядя Толик, посмеиваясь. – Ты, Кир, правда как не от мира сего. Мы ж там юбилей твоего отца собирались справлять, всей компанией уже. Пьянки-гулянки на всю катушку.
– Господи… Да погоди ты про пьянки-гулянки! – рассердилась тетя Лида и обняла Киру за плечи. – Вы, по-моему, не в курсе, что творит Игорь, разлюбезный наш кузен. А я вам скажу. Он бьет Олю. И Гелю. И никто его из дома не выгонял…
– Бьет Олю, – скривился дядя Толик. – Громко сказано. Ну дал он ей пару затрещин… За это из дома выгонять?
– Оля сама виновата, – вдруг выпалила тетя Тоня. – Она мужа не ценит совершенно. Живет, как у Христа за пазухой, и еще чем-то недовольна!
