– Давайте спросим их самих, – сказал защитник.
– Это так? – поинтересовался обвинитель, с подозрением разглядывая людей. – Вам ничего не известно о восьмицикличном мироустройстве?
Митрохин энергично закивал:
– Я же вам об этом битый час толкую!
– Невежество людей глубже, чем я думал, – обвинитель покачал головой. – Можно ли было предположить, что они постоянно будут утрачивать даже малые крупицы обретенных знаний. Что за глупцы… И тем не менее, – он вновь возвысил голос, – я настаиваю на их разбалансировке и аннигиляции. Ведь погиб молодой, перспективный сотрудник Балансовой службы. Только представьте, что начнется, если каждый станет посягать на внутренний баланс… Хаос. Абсолютный хаос. Мы как служба, призванная следить за всеобщим равновесием, просто не можем допустить подобного развития событий. Эти люди, – обвинитель перевел суровый взгляд на Митрохина и Медею, – Должны быть наказаны!
Слова обвинителя нашли одобрение. Как на правой, так и на левой трибуне. Послышались одобрительные реплики, и Митрохин почувствовал, что дело для них снова запахло жареным.
– Нет, нет, – затараторила Медея, – это же все от невежества. Но я буду лучше учиться. Я еще ничего не успела… По-о-ожалуйста… Я только-только начала осваивать книги по равновесию, я сейчас учу таблицу кабалистического счета…
– Заткнись! – не выдержал банкир. – И без тебя тошно. – Опасливо поглядывая на краснорожего здоровяка, он поднялся на ноги, отряхнул ладони, черные от пыли, и выкрикнул:
– Товарищи! – Почему на ум пришли именно «товарищи», он даже самому себе не смог бы объяснить – этим обращением в последний раз он пользовался в начале восьмидесятых. – Послушайте меня, да это же просто ерунда какая-то… Я же только хотел, чтобы от меня отстали. И все. Хотел, чтобы мне дали жить спокойно. И все.
– На предложение о сотрудничестве обвиняемый ответил отказом! – проговорил кривой рот обвинителя. – Не трудись! Нам все известно!
– Да они же мою квартиру порушили, деньги у меня со счетов украли да еще офис ограбили… – Митрохин замолчал, заметив, что лица джиннов сделались уже не просто суровыми, но нестерпимо свирепыми, такими, словно они с трудом сдерживаются, чтобы не вскочить с места и не разорвать наглеца в мгновение ока.
Медея тоже притихла. Она с тоскливым видом изучала ногти, как будто они могли помочь ей выпутаться из этой ситуации.
Обвинитель снова взял слово.
– Люди – неблагодарные, темные существа, – изрек он. – Они никак не могут понять, что лучшее, к чему можно стремиться в простой человеческой жизни, – норма, внутренний баланс, и баланс по отношению к миру. Лучшие люди всегда нормальны, сбалансированны. Возьмем простой материальный пример. Если человек богат, он вызывает зависть у окружающих, порождает ненависть народа, навлекает на себя множество бед. Об этом говорили еще древние мудрецы. Ни одно богатство не приводило к счастью. Что движет таким человеком, как наш обвиняемый? Одна только жажда наживы. Заработать как можно больше денег.
Еще и еще, пока его балансовый двойник не погрязнет в бедности и нищете. Посмотрите на этих несчастных – что стало с их душой. Иногда окружающим кажется, что у них вовсе нет души. Их души черствеют, ибо нет духовности там, где есть деньги. Бедность – не порок? Это не правда, бедность отвратительна. Помимо того, что бедность обычно плохо пахнет, как бы ни была она аккуратна, бедность – это болезни, это пресмыкательство, это подавленная воля. Человек бедный всегда озадачен тем, чтобы где-то добыть средства на пропитание. От отчаяния он способен на любое преступление. Он обуреваем жгучей завистью к человеку богатому, ведь ему не дает покоя надежда стать когда-нибудь богаче. Что же касается человека нормального, то к нему нельзя предъявить никаких претензий. Посмотрите на него внимательно. Он спокоен, потому что за его спиной не стоят с занесенным топором толпы бедного люда, грозя в любую минуту отнять нажитое. Ему не нужно думать о том, что он и его родные будут есть завтра. Он никому не завидует. Потому что его материальные дела находятся в балансе, и внутренний мир четко сбалансирован между материальными и духовными потребностями. Такой человек счастлив. Точнее, должен быть счастлив… – Обвинитель забарабанил пальцами по поверхности стола, а когда заговорил, голос его зазвучал громовыми раскатами:
– Но нет. Что бы мы им ни дали, как бы ни пытались обеспечить баланс и золотую середину, все им мало. Их обуревают страсти! Само это слово – страсти… – процедил обвинитель сквозь зубы, – омерзительно… Они пребывают в извечной суете.
Им некогда подумать о добродетели. А добродетель всегда происходит от баланса. Возьмите этих двоих. Они оказались здесь, перед высшим судом Балансовой службы. По какой причине, как вы думаете? Потому что нарушили закон, пребывая в неведении? Нет, причина проста. Эти двое – сорняки в поле культурных растений. Они ненормальны. И своей ненормальностью они могут заражать других людей. Посмотрите на этого банкира, одержимого жаждой наживы и удовольствий. Посмотрите на его тело. Это тело – сластолюбца, любителя порока. Он расплылся, как мыльный пузырь, и сам не замечает этого. А эта девушка – такая маленькая и с виду такая безобидная. На самом деле – это ядовитый плющ. Вглядитесь в ее лицо.
С малых лет она грезила о том, чтобы стать колдуньей, овладеть потусторонними тайнами. Почему она стремилась к этому? По-вашему, она хотела принести пользу людям? Нет. Ею двигала гордыня и честолюбие. Все, чего она добивалась, она обращала на то, чтобы получить что-то для себя. И даже помощь этому банкиру она оказывала небезвозмездно. Ее прельщали слава, известность, деньги.
Но больше всего она хотела власти. Она полагала, что магия даст ей власть. Не так ли?
– Не так! – выкрикнула Медея и закрыла лицо ладонями, чтобы никто не видел, что она плачет.
– Это так… это именно так… – голос обвинителя звучал, словно набат, слова проникали прямо в душу. В судебном зале повисла гробовая тишина.
Она все тянулась и тянулась, и разорвать ее никто не торопился.
Митрохин, как громом пораженный, стоял и смотрел в лицо обвинителя, не в силах отвести от него взгляда. Вся его жизнь вдруг предстала перед ним совсем в ином свете. Этот плоскомордый лысый джинн говорил с позиций обвинителя, говорил от имени Балансовой службы, но была во всем сказанном такая беспощадная правда, столь очевидная и пугающая, что она потрясла Ивана Васильевича до глубины души. Словно кто-то рывком отдернул завесу воспоминаний, и мир прошлого со всеми его поступками, надеждами и свершениями, представлявшийся дивным садом, оказался похож на заброшенный чердак. Митрохин осознал, что где-то по пути наверх, к счастливому будущему, он утратил нечто ценное, составлявшее его значимую часть, что с течением времени он превратился из целеустремленного светлого человека в стяжателя и сластолюбца и что его давно Уже ведут по жизни не великие цели, а жажда накопительства и стремление к низменным удовольствиям. Его ведь даже никто не любил, если призадуматься. Только терпели, находясь от него в финансовой зависимости. Все до одного. Друзья, партнеры, любовницы. Все, включая Людочку, которая продала его при первой же возможности.
