Наконец гора бумажек, которыми обложился демон, заметно уменьшилась. Вскоре он уже копался вокруг, с трудом стараясь найти нечто такое, чего я еще не слышал. Хвала Спасителю Севе Стиану, такого осталось мало. Мы сидели с демоном несколько долгих часов, и я уже успел порядком протрезветь.
– Ну ладно, – проговорил наконец Данте, – думаю, на сегодня хватит. Ну и что тебе понравилось больше всего? Может, вот это… – он продекламировал строфу о грешниках, которые «все кричат, кричат, кричат – исправляться не хочат».
– О да, – ответил я, – очень удачное стихотворение. Особенно мне понравилось…
– Что, что понравилось? – Он подался вперед. Такое внимание к моему мнению не могло не польстить мне. Я улыбнулся и сказал:
– Ритмика стиха понравилась, его музыкальность. А еще использование оригинальных лексических приемов.
– Чего, правда, что ли? – отшатнулся Данте. Казалось, он поражен до глубины души – желтые глаза напоминали два бронзовых блюдца, он перешел на шепот: – Так я чего, гений, что ли, да?
– Ну, – качнул я головой, – думаю, гений. Да, несомненно, гений.
– Я – гений! – Демон завороженно уставился куда-то вдаль. – Я – гений, – повторил он, схватил меня за плечи и заговорил скороговоркой: – я так и знал… так и знал, что когда-то найдется кто-то, кто все это сможет оценить, сможет понять меня. Тут нужен был кто-то, у кого душа поэта, кто-то, у кого натура такая же тонкая, как у меня, тонкая и нежная, как свежесодранная с мученика шкурка.
Сравнение меня несколько покоробило, к тому же, продолжая горячо шептать мне в лицо, демон мял меня так, словно я был не живым человеком, а кем-то бесплотным, кто мог бы вынести любые мучения.
– Данте… – выдавил я.
– Да? – отозвался он, пребывая в мире грез.
– Не мог бы ты отпустить мои плечи, а то ты мне, похоже, все кости переломал.
– Ой, да, конечно! – Он испуганно отпрянул. – Извини, я несколько увлекся. Ты внушил мне такое вдохновенное состояние. Теперь я буду писать, писать много. Теперь-то я точно знаю, что должен работать. И что поэзия – мое предназначение, – он вздохнул, – хотя здесь все считают меня ненормальным…
– Я понимаю, – кивнул я, потому что действительно понимал – достаточно было знать Андерия Стишеплета, чтобы понять, какие поэты психованные существа…
Раз Андерий влез на самую высокую башню Мэндома и, держась за шпиль, выкрикивал стихи. Слова летели над ночным городом до той поры пока не пришел отряд стражников и не снял придворного поэта с верхотуры. Под руки его тащили к королевскому дворцу, а он все кричал: «Палачи, сатрапы, искусство вам не задушить». И чего, дурак, полез на башню? Вроде бы искусство никто душить и не собирался. Тогда Андерия спасло только то, что король ценил его творения, прославлявшие его силу и справедливость…
– Ты понимаешь?! – Данте так обрадовался, что собирался снова схватить меня за плечи, но я поднял указательный палец и выкрикнул:
– Стоп!
– Ну стоп так стоп, – благодушно сказал демон. – Скажи-ка мне, дружище, что я могу для тебя сделать?
– О, ну я даже не знаю… – Я замялся – как-то неудобно было вот так с ходу просить его перенести меня во Внешний мир – еще решит, что я только и думаю, как бы убраться подальше от него и его поэтических строчек. И все же я набрался смелости и спросил: – Ты не мог бы перенести меня во Внешний мир?
– Во Внешний мир? – озадачился Данте. – Зачем это тебе?
– Хочу увидеть солнце, – я почувствовал, что глаз мой наполняется слезами, – травку зеленую…
– Эй-эй! – Данте замахал руками. – Ты чего это расстроился? Знаешь, во Внешний мир я тебя отправить не могу…
– Не можешь? – Я скорбно уронил голову. – Значит, все, значит, мне конец…
– Зато я могу забросить тебя в любое место в Нижних Пределах, – обнадежил меня демон, – в лю-бо-е!
– Исключено, – отрезал я.
– Но почему, тебе тут понравится! – кинулся Данте убеждать меня, наверное, ему уже представлялось, как он каждый день декламирует мне свои творения, а я потом их нахваливаю. – Ты сам увидишь, как тут хорошо. Сейчас я тебе покажу. У меня тут есть одна штука, она может любое место в Нижних Пределах показывать. Вот такая вещь, между прочим…
– Покажешь? – заинтересовался я. – Давай, очень интересно было бы посмотреть.
– Где же оно у меня было? – Демон-поэт заметался по пещере, он принялся разгребать какую-то рухлядь в углу, откидывал ковры и даже копался в песке. Мне показалось, что под одним из ковров у него скрывается обглоданный труп какой-то девицы, но он так быстро прикрыл чудовищную картинку, что видел я тело девицы на самом деле или мне только показалось – я бы не смог поручиться. К тому же разум в последнее время отказывался мне подчиняться, так что я списал все увиденное на очередную оплошность ушибленного мозга.
– Хм, куда же оно запропастилось? – украдкой глянув на меня, проговорил Данте. – Куда, куда же вы запропастились, – продекламировал он, – моей безумной ярости златые дни?
– Тоже твое? – спросил я.
– Разумеется, – сказал Данте, – но далеко не лучшее, я полагаю. Старые стихи, сейчас бы я так не написал. Да вот же он! – Из-под кучи рухляди демон извлек медный круг, более всего напоминающий обыкновенный поднос, на котором слуги во Внешнем мире разносят еду.
– Поднос, – сказал я.
– Поднос? – хмыкнул Данте. – Ну нет, это совсем не поднос. Это круг колдуна Ахерона. Жалко, что сочный старец Ахерон не дожил до этого темного дня! Хе-хе.
Демон задумался о чем-то и принялся ковыряться в зубах, потом спохватился и кинул круг на песок.
«Сочный старец?! Почему это он назвал колдуна сочным… Не мог же он в самом деле…»
– Что желаешь увидеть в первую очередь, дружище? – прервал демон мои размышления.
– Я бы хотел увидеть пару своих знакомых, – откликнулся я. – Можно?
– Нет проблем, только представлять их придется по очереди, а то может и не сработать. Сейчас настроим на тебя эту штуку, – Данте вдруг протянул лапу и рванул меня за бороду, выдрав из нее целый клок. Произошло все настолько неожиданно, что я вскрикнул.
– Спокойнее, – сказал демон, – это нужно для настройки. Ты давай, представляй пока того, кого хотел увидеть.
– Хорошо. – Я закрыл глаза, чтобы яснее увидеть своего главного врага. (Заклинатель сидел у решетки и уничижительно общался со мной, стараясь проникнуть в мой разум и завладеть им).
Данте тем временем кинул волосы на «поднос», чиркнул обо что-то когтем, и они занялись синим пламенем. Подождав, пока клок моей бороды прогорит, демон подул на круг Ахерона, потом поплевал, стукнул по нему трижды, так что медная поверхность отозвалась протяжным гулом, и вдруг она осветилась и замерцала мутным изображением, зазвучали знакомые голоса.
Я застыл без движения, опасаясь, что враги тоже могут меня слышать. Но Данте меня успокоил:
