— А ты подумай! — заорал тот. — Теперь уже во втором туре на вас откроют настоящую охоту. И что мне прикажешь делать?! Как объяснить моим нанимателям, что я тебя этому не учил?!
— Со мной что-то происходит, — поделился Эдик, ощущая себя немного виноватым, что само по себе было странно, и еще было другое не менее странное чувство, которое он никак не мог выделить из общего потока эмоций, а потому и не мог ясно о нем рассказать, — когда я наношу рукой первый удар, то теряю разум. Меня несет. Я действую словно бы и не сам. Будто это она, — он приподнял протез, сжал руку в кулак, — она управляет мною.
— Понятно, — тренер помолчал, — волноваться не стоит. Обычный психоз. Я с таким сталкивался. И не раз. Встречается довольно часто. На Больших Межгалактических Играх в том числе. Я бы, конечно, освободил тебя от участия во втором туре, но, боюсь, тогда у нас не будет никаких шансов на победу.
— Никаких? — уточнил Эдик, разом почувствовав свою значимость.
— Играешь ты, должен заметить, очень хорошо, — подтвердил тренер. — Ладно, идите отдыхать, бойцы, только заберите вашего раненного в голову товарища, он лежит там, — тренер махнул рукой, — в медицинской комнате. Наверное, уже очухался после травмы.
— Да какая там травма?! — вмешался Дылда. — Ну, побуцали немного. На астероидах и не такое случается.
Лицо тренера вытянулось.
— А вы… вы были на астероидах? — обратился он к великану.
— Ага, два раза, уби…
— Шутит! — перебил Дылду Эдик. — Когда будут результаты?
— Скорее всего, только завтра утром, — продолжая с интересом приглядываться к толстяку, проговорил тренер. — Пока все очки подсчитают, сверятся с видеозаписями, пока всё сведут воедино… Отдыхайте, набирайтесь сил. Завтра после обеда второй тур. Вы прошли, безусловно. И, к сожалению, скорее всего, заняли первое место.
— Кто бы сомневался, — самодовольно заметил Эдик и погладил протез.
Вечером Кондратьев долго распинался о том, какая счастливая жизнь их ждет после турнира, рассыпался в комплиментах «великолепным игрокам» и напирал на то, что Эдик должен и дальше также стараться, чтобы выступить перед сенатором и благородной публикой с речью.
— Пусть тебя узнает вся Галактика. Пусть все видят, какой он — новый кумир миллиардов граждан Межгалактического сообщества. А во время речи ты скажешь, что, дескать, есть такой протез, экспериментальная модель. Его разработкой я обязан обществу мусонов. Которые скоро будут продавать эти механические руки повсюду. На тебя обрушится золотой дождь, ну и мы, конечно, не останемся внакладе.
Эдик слушал откровения Кондратьева скептически. После слов Мучо Чавоса о том, что мусоны никогда не станут заниматься продажей протезов, у него появились некоторые сомнения в искренности доброго доктора. К тому же на арене он испытывал не самые приятные чувства — то ли действительно адреналиновый удар прямо в мозг, что больше походило на физиологическую реакцию расы лемурийцев, нежели людей, то ли сыворотка агрессивности, которой его опрыскал Кондратьев, начала, наконец, действовать.
На следующий день объявили результаты первого отборочного матча. К пущему неудовольствию тренера, Эдик со товарищи заняли первую строчку рейтинга, набрав больше всех очков, в основном за счет покалеченных соперников. Сразу за ними следовала команда, состоящая из одних только рангунов. Лохматым удалось первыми оказаться возле выброшенного на поле вооружения, они завладели отравленными саблями и ножами и порубили, и порезали очень многих, заслужив овации и любовь кровожадных зрителей.
Рефери на этот раз был краток. Сообщил только, что правила те же, за исключением маленького «но» — ловушек на арене существенно больше по сравнению со вчерашним днем. К тому же все игроки при желании могут воспользоваться привезенным с собой оружием. Тренер выбежал к своим подопечным с заветным чемоданчиком, который летел вместе с ними на таргарийском катере. Щелкнул замками.
— Выбирайте!
Эдик предпочел взять в левую руку отравленный нервно-паралитическим ядом клинок. Он рассудил, что рука-костолом — это, конечно, прекрасно, но холодное оружие тоже не помешает. Дылда вооружился мясницким ножом и топором. Мучо Чавос взял биту и стальной шипастый нарукавник — прикрывать левую руку до самого локтя. Рептилия ограничился бандитской заточкой. «Для настоящего вора нет ничего надежнее обыкновенной пики». Тренер едва не подпрыгнул, услышав эти слова.
— Вот, — сказал он, извлекая из дополнительной коробки, принесенной одним из андроидов, четыре шлема с сетчатой защитой для лица, — надевайте. Это предусмотрено правилами. Там встроенный динамик. Так что по ходу матча я смогу давать вам наставления.
Эдик напялил на голову шлем, задвинул забрало. И сразу почувствовал себя намного лучше. По крайней мере, голова защищена.
На сей раз на скамейке запасных решили оставить Змея. Хотя он так и рвался в бой, крича, что должен поквитаться с теми «волками позорными», что вчера «пустили его под молотки».
— Успеешь еще поквитаться, — успокоил рептилию тренер, — время у тебя будет, уж поверь мне. А пока посиди, отдохни. Погляди на свою физиономию. Разукрасили тебя, как художник-авангардист холст.
Один глаз Змея светился красным из-за лопнувших сосудов, другой был прикрыт набрякшим веком. Ноздри распухли и посинели. Да и при ходьбе рептилия заметно прихрамывал.
Змей и тренер направились на трибуны, а команды, под всё нарастающий гул оваций, устремились на поле. Отдельные игроки успели стать любимчиками публики. Их встречали громкими приветственными криками. Яростнее всего бесновалась трибуна, на которой в полном составе разместились постояльцы «Голубой креветки».
— Эдвард! — орал Ромуальд, посылая воздушные поцелуи. — Я с тобой, мой прелестник!
— Вперед, наши сладенькие! Покажите им, чего стоят ребята с тонкой душевной организацией и мощными, но нежными руками! Эдвард! Эдвард! — вторили трибуны.
— Мучо Чавос! — послышался глубокий, почти оперный бас, и чернокожий испуганно оглянулся.
Большинство болельщиков косились на трибуну «Голубой креветки» с отвращением, искали глазами тех, кого поддерживают нетрадиционалисты, но игроков на поле было так много, что понять, кто именно принадлежит к голубому лагерю, не представлялось возможным. Тем более что ответного воздушного поцелуя Ромуальд так и не дождался.
На сей раз Эдику и его команде действительно подфартило. Им досталось место в углу поля, а не по центру: Значит, всем скопом на них накинуться попросту не успеют — отвлекут другие игроки, несущие мячи к корзинам и попутно дубасящие друг дружку.
По свистку рефери финальный матч начался. На игроков в желто-черных костюмах сразу кинулось несколько команд противников. Собирались быстро вывести их из схватки, чтобы потом сцепиться с менее опасными соперниками и между собой.
— Сговор! — бешено заорал Эдик и с отравленной саблей наголо и механической рукой, занесенной для удара, метнулся вперед. Кровь застучала в висках, всё стремительнее побежала по венам. Пульс колотил, как барабан дикаря. И ритм его становился угрожающим.
