– Ах, вы нашли ее! – услышали мы голос Евы, как только вошли в дом.
Дверь была открыта, сквозь нее из темноты протянулись два слоновьих хобота.
– Я дала им фонарь и послала поискать леопардиху Мары, – сказала она мужу, – и они принесли ее.
Я последовал за Адамом к двери, мы приняли у слонов белое создание и отнесли его в палату, что только что оставили. Женщины шли впереди, Ева несла огонь, а Мара по-прежнему руку Лилит. Здесь мы положили красавицу-зверя у ног принцессы, ее передние лапы раскинулись, и голова улеглась между ними.
Глава 41
Я ДОЛЖЕН ИДТИ
Затем я повернулся и сказал Еве:
– Мать всех живущих, одна из кроватей рядом с Лоной свободна; я знаю, что я недостоин занять ее, но не мог бы я не спать, а лишь провести ночь в вашей палате смерти, рядом с той мертвой, что так дорога мне? Не простите ли мне самоуверенность и трусость и не позволите ли мне войти туда? Я откажусь от себя. Я пресытился собой и был бы донельзя рад, если бы мог спать и спать, и спать!..
– То ложе рядом с Лоной как раз и приготовлено для вас, – ответила она, – но кое-что еще нужно сделать перед тем, как вы уснете.
– Я готов, – ответил я.
– Но откуда вы знаете, что сможете это сделать? – улыбнулась она.
– Ведь это вы мне приказываете, – ответил я. – Так что я должен сделать?
– Он прощен, о, муж мой?
– От всего сердца я прощаю его.
– Тогда скажи ему, что он должен сделать.
Адам повернулся к своей дочери.
– Дай мне эту руку, дитя мое.
Она протянула ему руку Лилит, завернутую в холст. Он осторожно взял ее.
– Давайте вернемся в дом, – сказал он мне, – там я вам все расскажу.
Пока мы шли, опять поднялся ветер, пронесся штормовой порыв, прогрохотал кровлей, но стих, как прежний, с шумным стоном.
Когда дверь палаты смерти закрылась за нами, Адам сел, а я остался стоять перед ним.
– Помните, – сказал он, – как, покинув дом моей дочери, вы подошли к скале, высушенная ветрами поверхность которой охранила на себе следы древнего водопада; вы забрались на эту скалу и оттуда увидели песчаную пустыню. Ступайте туда сейчас, к этой скале, и с ее вершины спуститесь вниз, в эту пустыню. Но не нужно проходить слишком много шагов вглубь – вам нужно будет лечь на землю и прислушаться, прижавшись головой к песку. Если вы услышите внизу шум воды, пройдите чуть дальше и снова прислушайтесь. Если звук бегущей воды будет все еще слышен, продолжайте двигаться в этом же направлении. Каждые несколько ярдов вам надо останавливаться и прислушиваться. Если хоть раз вы не услышите шума воды, это будет значить, что вы потеряли дорогу, и вам необходимо поискать и прислушаться во всех направлениях до тех пор, пока вы не услышите его снова: Если вы будете придерживаться правильного направления и будете осторожны затем, чтобы не вернуться случайно по собственным следам, то вскоре шум станет более громким, и, следуя за все усиливающимся звуком, вы дойдете до места, где его будет слышно громче всего; это и есть то место, что вам необходимо найти. Вы будете там копать лопатой, которую я вам дам, и будете рыть до тех пор, пока не появится влага. Положите туда руку, и укройте ее песком до уровня пустыни, а затем возвращайтесь домой. Но будьте очень внимательны и несите руку осторожно. Никогда не кладите ее на землю, каким бы безопасным не казалось место, не дотрагивайтесь до нее, не сворачивайте в сторону, несмотря ни на что, не оглядывайтесь назад, ни с кем не говорите и продолжайте идти прямо. Там все еще темно, и до утра далеко, но вам надо выйти немедленно.
Он отдал мне руку и принес лопату.
– Это моя садовая лопата, – сказал он, – многому прекрасному она помогла подняться к солнцу.
Я взял ее и ушел в ночь.
Ночь была дегтярно-черной и очень холодной. Я боялся споткнуться и упасть, а путь, который мне предстояло пройти, был бы нелегким даже при солнечном свете! Но я зря волновался – стоило мне отправиться в путь, как я заметил, что упасть у меня шансов мало. Бледный свет исходил от земли и показывал мне, куда поставить ногу, чтобы сделать следующий шаг. Через верески и низкие скалы я прошел, не споткнувшись ни разу.
Долина чудовищ оказалась вполне спокойной; ни одна голова не появилась снизу, ни одной волны не прошло под землей, когда я перебирался через нее.
Вышла Луна и указала мне правильный и самый простой путь. К утру я уже почти перебрался через пересохшие каналы в первом рукаве речного русла и, как полагал, был уже недалеко от дома Мары.
Луна стояла очень низко; а солнце еще не взошло, когда я увидел прямо перед собой на тропинке, которая в этом месте сужалась и проходила между двумя скалами, фигуру, укутанную с ног до головы словно покрывалом из лунного тумана. Я продолжал свой путь так, словно ничего не заметил. Фигура отбросила свое покрывало в сторону.
– Неужели вы меня совсем забыли? – сказала принцесса (или то, что казалось ею).
Я даже не сомневался, что отвечать не надо; я и не ответил и продолжал свой путь.
– Вы думаете, что оставили меня в том ужасном склепе? Неужели вы все еще не поняли, что я могу быть там, где мне заблагорассудится? Возьмите меня за руку – я такая же живая, как и вы!
Я чуть было не сказал: «Дайте мне вашу левую руку», – но остановил себя и, сохраняя спокойствие, продолжал двигаться вперед.
– Отдайте мне мою руку, – вдруг взвизгнула она, – или я разорву вас на куски: вы в моей власти!
Она бросилась на меня, я вздрогнул, но не споткнулся. Ничто не дотронулось до меня, и я больше не видел ее.
Размеренными шагами по тропинке на меня шла колонна вооруженных людей. Я прошел сквозь них – так и не разобрав, где настоящая дорога, а где те бестелесные существа. Но они повернулись и последовали за мной; я чувствовал и слышал их шаги своими пятками, но не бросил назад ни одного взгляда, и звук их шагов и лязгание оружия растаяли где-то вдали.
Еще чуть дальше зашедшая уже за линию горизонта Луна оставила кусок дороги в полной темноте, и я рассмотрел в том месте, где дорожка была узкой и я никак не мог пройти мимо, женщину с закутанным лицом.
– Ах, – сказала она, – вы пришли, наконец! Я жду вас здесь уже больше часа! Вы все сделали хорошо! Вы прошли испытание. Мой отец послал меня, чтобы передать вам, что вы можете немного отдохнуть. Дайте мне вашу ношу, и преклоните голову мне на колени; я позабочусь и о ноше, и о вас, пока солнце не взойдет как следует. Я не всегда грустна, то есть грущу не о всех людях!
В ее словах был страшный соблазн, так как я очень устал. И все это казалось таким похожим на правду! Если я рабски и буквально буду соблюдать приказ и окажусь недостаточно проницательным, то мне придется пройтись ногами не по кому-то, а по Госпоже Скорби! Мое сердце замерло чуть не до обморока, а затем чуть не выпрыгнуло из груди, так сильно оно забилось.
