2
Брат?
Да нет, этот.
У него нет шанса.
Но у него нет и выбора.
Эта его страсть к войне…
Нездоровая.
Фанатическая.
Но очень, очень полезная.
Кому?
Боюсь говорить.
— Что ты там делаешь? — обрушился на него Байрон. Он нервно вышагивал по гостиной, поглядывая на входную дверь. — Да ладно! Это я так. Пойдем со мной.
— Куда?
— Туда. — Байрон махнул рукой в окно на улицу, где у тротуара стояли спортивная машина и лимузин с черными стеклами. Рядом с машинами стояли двое мужчин и женщина. Все в черных очках.
— Узнаешь того парня с седой бородкой?
Джейк выглянул.
— Это что, твой надзиратель?
— Ха-ха. Это Гидеон Козаар, Джейк. ГИДЕОН КОЗААР. Кинорежиссер.
— Впервые слышу. А что он снимал?
Байрон посмотрел на Джейка как на идиота.
— Да ты пешком под стол ходил, когда он снял свою первую картину. Это в его духе. Он уходит в тину, годами о нем никто не слышит, и вдруг — бум! — всюду ползут слухи о том, что он снимает новый фильм. Только ничего никому не известно, потому что Козаар все, что касается картины, держит в строжайшем секрете до самой премьеры. А о готовящейся съемке мы узнали, потому что его люди были сегодня в школе. Они ищут ребят для съемок. Непрофессиональных актеров. Несовершеннолетних.
— И ради этого ты меня звал? Я в кино сниматься не собираюсь.
— Да не ты, дурья голова. Я!
— Но ты же не умеешь играть! У тебя и так две строчки в школьном спектакле.
— Не две, а семь. Но здесь и не надо уметь. Он сам так сказал. У него даже сценария нет. Он задает актерам ситуацию, и они импровизируют. Чего уж проще? А если тебя взяли на съемки, ты автоматически становишься членом Союза киноактеров. В общем, я был на пробе. Правда, еще семнадцать миллионов ребят тоже прошли пробы. Всех они, конечно, все равно не упомнят. Вот я и хочу что-нибудь выкинуть, Джейк. Выделиться из толпы. А ты мне должен помочь…
— Байрон, — бросил Джейк, отворачиваясь от окна. — Ты чего-нибудь получше не можешь придумать?
— Да это же фильм о Гражданской войне, охламон несчастный.
Джейк так и замер.
Фильм о Гражданской войне. Здесь у них?
Настрой вернулся. В мгновение ока. Прямо здесь, в этой гостиной.
Осторожнее! С кем ты говоришь? С Байроном-болтунишкой.
— Ври, да не завирайся.
— На пробе нас просили сымпровизировать сцену из Гражданской войны. Из какого-нибудь сражения.
— И где же они его будут снимать?
— А я почем знаю? Это все секрет. Но ты-то у нас спец по войне Севера и Юга. Вот и скажи мне, как мне произвести на них впечатление… Ну, скажем, надеть эти наши федералистские шмотки с чердака и говорить на языке времен Гражданской войны с особым акцентом?..
— Это не шмотки, это форма федеральной армии, — оборвал его Джейк. — И что это за бред такой — акцент Гражданской войны?
— Да ты скажи, что мне делать?
Джейк подошел к двери и выглянул на улицу. Один из ассистентов Гидеона Козаара указывал на соседний дом и тыкал пальцем в наброски у него в руках.
— Да этого дома не было во время войны, — пробормотал про себя Джейк.
— Ну, так что?
— Как что? Они о нем говорят. Зарисовывают его. Типа, хотят использовать в фильме. А это будет лажа.
— Ага. Пойду скажу им.
Ну, нет!
А я что, рыжий?
— Пойдем, — кивнул Джейк. — Я с ними буду говорить. А ты кивай с умным видом. Вот тебе и репетиция.
Он вышел на крыльцо прежде, чем Байрон успел вставить слово.
— Эй, — крикнул Джейк. — Этот дом построен не раньше 1910 года.
Три пары черных стекол уставились на Джейка. Три физиономии. Озадаченные. Недоуменные.
— А поздороваться сперва? — прошипел за спиной Джейка Байрон.
Джейк показал рукой на их дом.
— Вот наш во время Гражданской был. И номер тридцать седьмой, и пятнадцатый, и пятьдесят третий — вот только что пристройки не было, вон того крыла.
— Гм, — прокашлялся Байрон. — Это мой младший брат Джейк. Джейк, это мистер Козаар и его талантливые помощники…
— Декораторы, — вставила женщина.
— Я это и хотел сказать. Видите ли, я только что рассказал Джейку о пробе и…
— Так о чем фильм? — перебил его Джейк. — Резня при Стендиш-Кроссинг? Ах нет, подождите — минирование подземной железной дороги у Спенсер-Блафф?
Гидеон Козаар так и вскинулся на Джейка. Лицо у него было все в морщинах, волосы тонкие и почти белые.
— Я об этих историях даже не знаю.
Джейк кивнул головой.
— Зато я знаю. А может, битва на Тропе мертвецов? Где части армии федералов по собственной глупости дали себя перебить конфедератам? Уж об этом-то каждому младенцу известно.
— О! — только и выговорил Гидеон Козаар.
— О прочем, стало быть, вы тоже не слышали. А я слышал, и я знаю о войне все. Видите ли, у меня это что-то вроде хобби…
— Джейк у нас любитель истории, — быстро ввернул Байрон. — А я актер.
— Мой прапрапрадедушка по маминой линии погиб в битве на Тропе мертвых, — гнул свое Джейк. — Во всяком случае, так говорят. Мы и имени-то его не знаем. Местные жители, похоже, напрочь забыли подробности этой битвы. Даже толком никто сказать не может, где эта самая Тропа мертвых. У нас не очень любят говорить об этой битве, типа, стыдятся поражения, что даже забавно, ведь столько времени прошло, но…
— Ну так как, друзья? Хотите заглянуть в наш настоящий дом эпохи Гражданской войны? — торопливо вставил Байрон.
— Ну, а если начистоту, — продолжал Джейк, — резня при Стендиш-Кроссинг гораздо более увлекательный сюжет для фильма, чем…
— Джейк! — перебил его Байрон и повернулся к Гидеону Козаару. — У нас уйма всяких реликвий того времени. Если вы ищете чего подходящего, то лучшего места не придумать. Я могу вам все показать и…
— Но мама не велела никого пускать в дом, пока они с папой в Чикаго.
Байрон уставился на Джейка.
— Ты что, думаешь, она была бы против того, чтобы к нам зашел Гидеон Козаар? Вы от кофе и пирожков не откажетесь ведь, ребята?
Оба декоратора посмотрели на Гидеона Козаара.
Тот кивнул.
— Отлично, — обрадовался Байрон. — Сейчас Джейк сбегает в кулинарию.
