— Что вам нужно? — едва ворочая языком, проговорил Яблочкин.
— Гут, — кивнул Карл и присел на табуретку, заботливо подставленную ему детиной. — Вас зовут Алексей Дмитриевич Яблочкин?
— Да.
— Ваше звание и должность.
— Лейтенант милиции.
— Как вы сюда попали?
— У меня отпуск, я путешествую.
— Ах, так вы турист? Вас арестовали по ошибке, какая нелепость. Кстати, знаете, почему вам не стали завязывать глаза, когда вели сюда?
— Догадываюсь.
— Это хорошо. Я не хочу, чтобы в дальнейшем у вас возникали какие-либо иллюзии в отношении вашей дальнейшей участи. От ваших показаний зависит только жизнь и здоровье ваших близких, оставшихся в Санкт-Петербурге.
Яблочкин поднял глаза и задергался.
— Браво, браво. Шульц, отстегните его.
Едва только руки и ноги его освободились, Яблочкин потянулся вперед, чтобы задушить этого гадкого человека, но сразу завалился на бок и бессильно рухнул на каменный пол.
— Пристегните его, Шульц, а не то он раскроит себе череп. В сущности, у меня к вам только два вопроса, Алексей Дмитриевич. Первый: как давно завербован русскими оберштурмфюрер Диц? Второй: происхождение и назначение мальчика-гомункулуса. Если вы подробно и, самое главное, правдиво ответите на оба вопроса, то умрете быстро и безболезненно, а вашим родным и близким не будет причинено ни малейшего вреда. Итак, решайте, у вас одна минута.
— Где я и кто вы? — с усилием выговорил Яблочкин.
— Ответите на мои вопросы, и я, даю вам слово, отвечу на ваши.
— Хорошо, я скажу. Этот Фриц Диц работает у нас четвертый месяц. Он дал мне пеленгатор, чтобы я шел за ним и поставил здесь бомбу. Про мальчика я ничего не знаю, мне еще мало доверяют.
— Где же эта бомба?
— Ее доставят как только я выйду на связь.
Карл вздохнул и поднялся с табуретки.
— Шульц.
— Да, хозяин?
— Пусть повисит еще сутки, затем дай ему отдохнуть, покорми хорошенько и приступай к допросам.
— С инструментом? — радостно откликнулся Шульц.
— По полной программе. Но если по возвращению я застану здесь труп, ты сам сядешь в это кресло.
— Так вы уезжаете, хозяин?
— Полагаю, что фюрер распорядится именно так. Хайль Гитлер.
— Хайль Гитлер!! — подскочив, рявкнули разом Шульц и переводчик.
2
Невеселая арифметика. — Слепящий луч надежды
Адольф Гитлер сидел за своим письменным столом и предавался невеселым подсчетам. Цифры этой арифметики были давно вызубрены им наизусть, и знакомые величины выскакивали словно выкрики лесной кукушки. Даже при уменьшении его теперешней массы тела еще на десять процентов, он никак не дотягивал до нового урожая травки молодушки.
Зная ответ заранее, Адольф по привычке снял трубку:
— Лаборатория? Есть что-нибудь? Так И по заморозке? Очень плохо. К концу недели подробный отчет.
Вот уже несколько лет, отложив все дела, лаборатория работала только по трем направлениям:
— поиск химической замены травке молодушке;
— поиск эффективного средства для уменьшения массы фюрера до 18 кг;
— поиск способа глубокой заморозки фюрера до получения новой партии таблеток.
К сожалению, результаты не обнадеживали. Химический аналог вещества не получался, способа уменьшения веса фюрера до веса раскормленного домашнего кота не находили, а замороженный на прошлой неделе очередной кролик издох, успев только дернуть лапкой.
Итак, зловредная кукушка выкрикивала ему все те же роковые цифры: 14 вместо 31-го. Каких-нибудь семнадцати лет (а ему уже было 123!) не хватало величайшему из людей до полного и окончательного бессмертия.
В дверь тихонько постучали.
— Кто там? Ах, это ты, Карл Ну, что, какие дела, какие настроения в моем маленьком королевстве?
— Я вижу, мой фюрер чем-то опечален. Я боюсь опечалить его еще больше.
— Ах, Карл, если бы ты знал мою печаль, ты не высказывал бы столь глупые и мелочные опасения. Говори, говори что хочешь, мой преданный друг.
— Я хочу сказать, экселенц, что уважаемый мною человек, офицер и дворянин, возможно, не всегда бывает с вами до конца откровенен.
Адольф привык к мелким доносам со стороны главного дознавателя, а потому не относился к ним достаточно серьезно. Времена заговоров и покушений остались где-то в середине прошлого века. То, что Карл ненавидел его фаворита, было слишком хорошо известно. Однако других развлечений не предвиделось и Адольф, зевнув, устроился в кресле поудобнее.
— Что ж, говори, говори, мой преданный друг.
— Экселенц, вы знаете, я не имею допуска к секретным заданиям внешней разведки, которые выполняет по вашему поручению барон фон Диц.
— Что ж, я уверяю тебя, он выполняет их с блеском и изяществом.
Тысячи ядовитых иголочек впились в лицо и в сердце завистника, он опустил голову.
— Так что же, Карл?
— Я хочу спросить: не поручал ли экселенц фон Дицу что-либо связанное с мальчиком-гомункулусом, возможно, тайно выведенным в лабораториях какой-нибудь из технически высокоразвитых стран?
— Гомункулус? Да разве они существуют? Я полагал, что это выдумки средневековых алхимиков Разве можно на самом деле вывести человека в пробирке? Он большой или маленький?
— Не больше мизинца.
— Неужели! Диц раздобыл такого крошечного человечка? Наверное, он хотел позабавить меня, однако я столь внезапно отправил его и Курта в Петербург Погоди, погоди — Гитлера внезапно поразила одна мысль. — А что если этот мальчик не выведен из пробирки, что если его уменьшили до размеров гомункулуса?..
Возможность уменьшить тело в двадцать или более раз решила бы его проблему раз и навсегда. Предположение заставило Гитлера вскочить и забегать взад-вперед по «сцене».
— А ты, Карл, скажи, что ты думаешь по этому поводу?
Старший дознаватель молчал, скромно опустив голову.
— Карл!
— Да, экселенц?
— Немедленно поезжайте к нему и проясните это дело.
— Как прикажете, экселенц.
— Убедитесь, что гомункулус существует.
— Да, мой фюрер.
— Привезите его мне.
— Да, мой фюрер.
— Если барон откажется вам его отдать, пусть приезжает, а вы оставайтесь с Куртом.
— А если барон вообще будет отрицать существование мальчика?
