— У тебя была своя версия, Глеб?
— Была, — признал Приор. — Но она, к сожалению, рухнула.
— В чем ее суть? — насторожилась Дарлинг.
— Я полагал, что ты — дочь кого-то из сотрудников лаборатории крионики. Произошла глобальная катастрофа, и логично было бы предположить, что аппаратурой могли воспользоваться. Из отчаянья, в попытке тебя спасти.
— Ничего не помню… — Дарлинг вернула ему записи. — Прошлой жизни как будто и не было.
— Подобный провал памяти легко и удобно было бы объяснить некорректным вмешательством в процессы низкотемпературного сна — мы ведь действовали на свой страх и риск. Но, боюсь, все намного сложнее. После пробуждения и последующих имплантаций прошло уже достаточно времени, однако память о событиях, предшествующих катастрофе, так и не вернулась, хотя медицинские исследования не выявили структурных нарушений твоего мозга.
— Почему ты отверг версию о родителях?
— У тебя на плече есть татуировка, — ответил Приор. — Три буквы: DRG. Потому мы и окрестили тебя — Дарлинг. Показалось созвучным. Никто ведь до сих пор не знает твоего истинного имени.
— Татуировка?! — Титановая Лоза удивленно взглянула на Глеба. — Я никогда не замечала ее!
— Она видна лишь под воздействием лазера. Голограмма.
— Не пробовал выяснить ее значение?
— Пробовал. И не раз. Я потратил много времени и сил, чтобы получить доступ к различным базам данных, но безрезультатно. Ни один архив, в том числе и принадлежащий военному ведомству, не содержит даже намека на подобную аббревиатуру.
— И что это доказывает? Почему ты отказался от своей версии? Мало ли откуда могла взяться татуировка?
— Я тоже так думал. Пока случайно не увидел точно такую же.
Дарлинг вздрогнула.
— Где? При каких обстоятельствах?!
— Во время одной из последних имплантаций, под лучом хирургического лазера.
— Глеб, не тяни! Кто он?! Сталкер?!
— Капитан Баграмов.
Сосновый Бор
Три «Пустельги» шли в боевом построении. Соосные несущие винты «Ка-85» резали влажный ночной воздух, внизу раскинулась панорама города-призрака. Темные руины многоэтажных зданий освещались вспышками беспорядочного, расползающегося по ущельям улиц, распадающегося на отдельные очаги боя.
В одноместных кабинах пилотов выл ветер, врываясь через пробоины в бронированном остеклении.
На консолях управления не горело ни одного индикационного сигнала.
Вертолеты-призраки скользили над руинами погибшего города. Было непонятно, что за сила заставила вновь подняться в воздух давно и безнадежно искалеченные боевые машины, но двигались они уверенно, сохраняя дистанцию и построение.
Неподалеку от зоны тамбура они развернулись, пронеслись над разветвленной сетью оврагов и внезапно начали заходить на цель.
Три ракеты сорвались с оружейных пилонов и, сияя факелами двигателей, устремились вниз, в ущелье улицы.
Боевики штурмовой группы Ковчега, блокировавшие руины здания, выходящего на перекресток, не сразу заметили приближение опасности. Ожесточенное сопротивление воинов Ордена, защищающих единственный вход в расположенное в подвале убежище, отвлекало внимание.
…Шрам, только что выпустивший короткую очередь из ИПК, вжался в простенок за массивной бронированной дверью.
Краем глаза он успел заметить призрачные силуэты трех боевых машин и отделившиеся от них пылающие точки.
— Паша, дверь! Ракеты!
Невзирая на возобновившийся шквальный огонь, они метнулись в открытый проем, закрывая массивную металлокерамическую преграду. Пули били по ней, как горох, но воинам удалась внезапная, дерзкая вылазка. Шрам, крутанув штурвал ручного запирающего механизма, коротко выдохнул:
— Уходим!
Они метнулись по коридору, уводящему в глубь помещений убежища, а спустя несколько секунд земля ощутимо содрогнулась, словно титанический молот ударил в руины здания, стирая в пыль два уцелевших этажа и иззубренную коробку стен.
* * *
В глубине подвальных помещений взрывы ощущались как неясная вибрация.
Баграмов с трудом понимал, что происходит. Действие введенного стимулятора быстро закончилось, и он снова впал в состояние сумеречного сознания.
Внезапно с протяжным лязгом распахнулась дверь, на пороге появился тот самый старик, которого Шрам называл «торговцем», а вслед за ним в помещение ввалились трое бойцов Ордена.
— Думай быстрее! — раздался голос Дениса. Он явно пребывал не в лучшем расположении духа и церемониться со стариком не собирался. — Ракетами бьют, врубаешься?! Главный выход завалило. Но должны быть и другие, верно? Упырь, не тупи, соображай в темпе!
Старик внезапно закашлялся, видно, глотнул где-то в коридорах едкой бетонной пыли.
— Ты не ори, Шрам… — просипел он. — Я вас сюда не звал. Сидите тихо, пока все не уляжется. А то бегаете тут, а ко мне потом придут…
— Федор Тимофеевич, я ведь по-хорошему спрашиваю. Можем и сами запасной выход поискать, только ты потом не обижайся, — перебил его Шрам.
Старик на мгновенье задумался. По всему было видно — он упрям и не очень-то опасается угроз. Настоящие проблемы, они снаружи… Должно быть, кому-то здорово понадобился этот спецназовец… Ракетами долбанули… Как теперь двери-то чинить?…
— Ладно. Покажу. — Он безнадежно махнул рукой. — Старость теперь не в почете. Любой старика обидит… — бурчал он, удаляясь по коридору в сопровождении одного из бойцов Ордена.
— Так, Саид, неси экипировку! Запасной комплект, что у торговца держим!
Отдав распоряжение, Денис подошел к Баграмову.
— Планы изменились, — скупо сообщил он. — Снаружи штурмовые группы Ковчега. Чует сердце — тебя ищут. Кто-то ракетами ударил с воздуха. Не то по ним, не то по нам, теперь не разберешь. Бои по всему городу идут, так что вполне вероятно — военные.
— От меня что хочешь? — едва ворочая языком, спросил Баграмов.
— Поднимать тебя придется, Егор. На ноги ставить.
— В смысле?
— На руках нам тебя до капитула не дотащить. — Шрам присел подле жесткой койки. — Бои везде, наши посты успели доложить, что через тамбур прошло не менее полусотни штурмовиков Ковчега. Да и всякий сброд головы поднял. О вознаграждении все слышали. Оставлять тебя здесь нельзя. Упырь тут же сдаст штурмовикам, с него станется. Выход только один: сейчас я воздействую на твой главный метаболический имплант, расшевелю скоргов. Будет больно и неприятно, не скрою, но зато на ближайшие несколько часов прилив сил гарантирован. Прорвемся до капитула, я нейтрализую воздействие.
Егор чувствовал себя настолько скверно, что слова Шрама едва доходили до его рассудка. «Больнее и неприятнее, чем сейчас, уже, наверное, не будет…» — отрешенно подумал он.
