– Ой, Виктор Алексеевич, – растерянно пискнула Настя,
мысленно похвалив себя за то, что вовремя остановила уже готовое сорваться с
языка «Колобок».
– Вот тебе и «ой», – сердито бросил Гордеев. –
Думала, без меня можно наколбасить, и все с рук сойдет?
– Виктор Алексеевич, – торопливо заговорила
Настя, – вы не волнуйтесь, мы с судьей согласовали.
Селуянов вскочил со стула и подставил его начальнику. Тот
уселся поосновательнее, скрестив на груди крепкие округлые руки, и вперил в
Настю недоверчивый взгляд.
– Да? С судьей, говоришь? Ну-ка, послушаем.
– Честное слово, Виктор Алексеевич. Гмыря сам к судье ходил.
У нас были оперативные данные о том, что недавно уволенного сотрудника
фирмы «Мелодия-Плюс» Андрея Переоридорога собираются убить. Мы встретились с
Андреем, и он дал добровольное согласие помочь в предотвращении убийства и
поимке преступников. Ему были выданы технические средства, проведен инструктаж
по пользованию ими. Судья сказал, что основания для использования технических
средств есть, и если Переоридорога впоследствии даст показания в суде, когда и
при каких обстоятельствах была сделана запись, то все будет признано законным.
– А ну как твои разрабатываемые ему не поверили бы, а?
Вы же на что рассчитывали? – спросил Гордеев и тут же сам себе ответил: –
На то, что этот Андрей с трудной фамилией сможет перед ними оправдаться, они
ему поверят и уйдут себе с миром, наговорив ему предварительно на диктофоны
семь бочек арестантов. Так я понимаю?
– Так, – осторожно откликнулся Селуянов.
– А если бы нет? Если бы они его убивать кинулись?
С чего вы взяли, что он сможет быть настолько убедительным и они ему поверят?
– Обижаете, Виктор Алексеевич, – тут же ответил
Николай, – вся встреча контролировалась с начала и до конца. У нас
даже ключ был от квартиры этого украинца, он сам нам его дал, чтобы мы могли в
любую секунду ворваться.
Гордеев еще какое-то время переводил подозрительный взгляд с
Насти на Селуянова и обратно, потом вздохнул.
– Ну ладно, коль не врешь…
– Виктор Алексеевич, ну когда я вам врала! – Настя
попыталась сыграть обиду, впрочем, безуспешно.
– Откуда я знаю, – резонно возразил полковник. –
Я тебя на вранье пока не ловил, но это не означает, что ты меня ни разу не
обманывала. Ты же хитрющая, как я не знаю что. Особенно после того, как у
Заточного поработала и набралась у него всяких штучек. Признавайтесь, кто про
письмо придумал?
– Я, – откликнулась Настя. – А что, плохо
придумано?
– Рискованно. Где гарантии, что оно сработает?
– Гарантии дают только шарлатаны, – встрял
Селуянов, – а у Аськи был расчет. Вы же сами нас учили, что плясать надо
от человека. Мы выяснили, что Ермилов долго жил и учился на Украине и свободно
владеет украинским языком. Он – следователь, и, значит, он в отличие от нас,
глупых маленьких оперов, умеет работать с документами, умеет их читать и
анализировать, видеть между строчек. К тому же Ермилов, как мы выяснили,
долгое время специализировался на расследовании хозяйственных преступлений, а в
них, сами знаете, документы – основной элемент. То есть мимо признаков
украинского происхождения автора письма он бы никогда в жизни не прошел.
– Ладно, это вы молодцы. Но все равно рисковали.
А вдруг этот украинец не стал бы вам помогать, а, наоборот, заложил? Об
этом вы не подумали?
Настя собралась было ответить, но Селуянов снова кинулся
грудью на амбразуру:
– Обижаете, гражданин начальник, мы сначала изучили весь
контингент сотрудников фирмы, особенно уволенных или чем-то обиженных, и
подыскали такого человека, который нам подойдет. А потом уже придумывали,
как в письме дать на него точную наводку, чтобы Ермилов пришел разбираться
именно к тому, на кого мы технику навесили. Вы не думайте, Виктор Алексеевич,
мы все просчитали и с Гмырей согласовали.
– Просчитали они… – куда-то в пространство проворчал
Гордеев. – Счетоводы. Арифмометры. Меня на вас нет.
– Теперь уже есть, – почему-то обреченно констатировал
Селуянов.
– Не дерзи, Коленька, старшим, – ласково сказал
Колобок. – Я тебе в отцы гожусь. Ладно, с этим все. Дальше что делать
будете?
– Дальше в понедельник Гмыря доложит руководству, и
материалы будут переданы в прокуратуру для дальнейшего расследования, –
пояснила Настя. – А до понедельника пусть Ермилов погуляет
и помучается вопросом, кто же это ему письмецо написал. Переоридорога был
жутко убедителен, они его даже бить не стали, поверили, что это не он написал.
Ермилов все-таки очень опытный следователь, он сразу может отличить, врут ему
или правду говорят, а Андрею даже притворяться не пришлось, он же действительно
этого письма не писал и никаких кассет у него нет.
– Наружку задействовали?
– За Ермиловым-то? Конечно. Правда, они нас уже клянут, мы
их за Дударевым следить подряжали, не прошло и года – снова дергаем. У них
там свои сложности, сами знаете. Планы, графики, нагрузка и финансовые
проблемы. Все в одной кучке. Сегодня пятница заканчивается, впереди суббота и
воскресенье, посмотрим, будет ли Ермилов в эти два дня что-нибудь предпринимать,
а в понедельник уже следователи подключатся.
– Пятница заканчивается, – зачем-то повторил
Колобок. – Уже пятница. Уже июнь кончается. Один летний месяц как корова
языком слизала. Слушайте, дети мои, вы хоть успеваете замечать, как время
летит? Оно летит само по себе, а мы за ним не поспеваем. Все время опаздываем…
Что-то я разбрюзжался. Это я с дороги такой злой, в поезде душно было и грязно,
ехал и думал, на ком бы злость сорвать. Специально поехал не домой, а на
работу, знал, что кто-нибудь наверняка провинился и под руку попадется.
– Ну и как? – осторожно спросила Настя. – Повезло?
Удалось найти жертву?
– Мне не повезло. Зато вам, обормотам, повезло. Пришел я
сюда, Короткова вызвал, доклад его выслушал и вдруг понял, что вы все уже
большие мальчики и девочки. Растил я вас, растил – и вырастил. На свою голову.
Юрку до своего зама дорастил. Ты, Стасенька, уже подполковник. Ты хоть
понимаешь, что всего на одну звезду ниже меня стоишь?
– Звезда – не показатель мастерства, – возразила
Настя. – Мне до вас семь верст и все лесом. По сравнению с вами я еще
дитя.
– Да нет, деточка, ты уже давно не дитя. Вон какую красивую
комбинацию спроворила, и все сама. Я же знаю, тебе ребята только сведения
в клювике таскали, а все остальное ты сама выдумала, своей собственной головой.
Знаешь, чем хороша твоя комбинация?
– Гениальностью, – хихикнул Селуянов, который уже
понял, что гроза прошла стороной и можно снова начинать привычно балагурить.
– Простотой, – продолжал Гордеев, пропуская реплику
Николая мимо ушей. – Простая комбинация – самая хорошая, но только
настоящие мастера умеют строить и осуществлять простые комбинации. Так вот,
посмотрел я на вас и подумал: когда ж вы вырасти-то успели? Вроде все
время детьми были, и вдруг вижу – взрослые вы совсем.
