– А мы это узнаем, Серега, легко и просто. Только
терпения наберемся. Ты кому-нибудь говорил о том, что Романова в больнице?
– Только той тетке, которая по телефону позвонила.
– Больше никому?
– Вроде нет. – Зарубин задумался на секунду, потом
сказал уже уверенно: – Точно нет. Никому.
– Теперь самое главное – узнать, не позвонила ли наша бабуля
из больницы и не предупредила ли, что ее дома не будет. Серега, ноги в руки – и
бегом в больницу, узнай все, что можно. И договорись с врачами, чтобы ее
не выписывали хотя бы еще недельку. А я пока замену найду.
Через три часа Сергей Зарубин сообщил, что попыток позвонить
с сестринского поста больная Романова не предпринимала, а что касается висящего
на лестнице телефона-автомата, предназначенного для пациентов, то тут гарантий
никто дать не может. Медперсонал за автоматом не следит, а больных
опрашивать опасно – могут продать.
– Значит, пятьдесят на пятьдесят, – уныло произнес
Селуянов. – Будем пробовать, другого выхода нет. Аська ей ключи, конечно,
вернула?
– Конечно, – кивнул Сергей, – на следующее же
утро. Пошла в больницу, как и обещала Романовой, и отдала вместе с кремами.
– А ты что?
– Ну, Коля, я ж не совсем тупой, – усмехнулся Зарубин и
вытащил из кармана дубликат ключа от квартиры Клавдии Никифоровны.
* * *
В больничной палате на первый взгляд ничего не
изменилось. Все те же пять коек, на каждой лежат люди, а рядом сидят
посетители. В углу у окна – Денис, рядом с ним Артем. Но уже в следующую
секунду Настя поняла, что все не так, как было в прошлый раз. Денис уже не
лежал, а сидел в постели, и лицо его было оживленным и одновременно
сосредоточенным, тогда как Артем смотрел на друга с удивлением и
восхищением. Все понятно, Вадим уже побывал здесь, и первые результаты налицо.
– Здравствуйте, – первым поздоровался Денис. –
Артем, это Анастасия Павловна пришла.
– Здравствуйте, молодые люди, – откликнулась Настя. –
Как у вас дела?
– Замечательно! – возбужденно заговорил Артем. –
Вы не представляете, что происходит. Оказывается, Денис был знаком с одним
человеком, который работает в Центре защиты от стресса. Этот человек навещал
здесь знакомого и увидел Дениса. Они разговорились, я пожаловался на то, что
Денис очень медленно поправляется, и этот человек, Вадим, сказал, что может
помочь.
Артем прекрасно вел свою партию, делая вид, что впервые
обсуждает это с Настей, и рассказывая ей во всех подробностях то, что совсем
недавно уже излагал, когда они гуляли по улице. Настя, хорошо помнившая
концепцию саморегуляции еще по книге и прошлым телевизионным передачам,
внимательно слушала, притворяясь непосвященной.
– Оказывается, наш организм полностью управляется мозгом, представляете?
Любую функцию любого органа можно контролировать самостоятельно. Денис раньше,
еще до ранения, делал упражнения, у него механизм управления руками и ногами
уже был включен, поэтому сейчас все пошло так легко, что в это невозможно
поверить. У него же швы совсем не заживали, а теперь рубцевание происходит
прямо на глазах. Врачи как с ума посходили, все бегают на Дениса смотреть, друг
другу показывают, головами качают, никто ничего понять не может.
Настя перевела взгляд на Дениса. Тот сидел сияющий и гордый,
и в его глазах она не увидела той неприязни, которая так резанула ее в прошлый
раз. Он в центре внимания, Артем взахлеб рассказывает о нем, о его болезни и
его успехах, и даже ненавистная Каменская слушает развесив уши. Впрочем, чего
ее ненавидеть? Она отныне ему не помеха, она уже никогда не сможет затмить его
и отнять любовь и внимание Артема, потому что он, Денис Баженов, знает и умеет
то, чего не знает и не умеет ни она, ни даже сам Артем.
«Ну и слава богу, – с облегчением подумала Настя, угощая
юношей бананами и апельсинами. – Дело сделано, мальчик идет на поправку,
ревность умерла. Правда, временно, все равно появится еще какой-нибудь человек,
который обязательно привлечет внимание Артема, может быть, девушка. Но,
во-первых, Денис к этому времени станет немного старше и, будем надеяться,
мудрее или хотя бы терпимее. Во-вторых, он и сам может влюбиться или
заинтересоваться кем-то и тогда сможет посмотреть на ситуацию с другой стороны.
А в-третьих и в-главных, он поправляется. Было бы здоровье, остальное
приложится. В любом случае надо помнить, что все бывает очень страшно и
тяжело только в первый раз, потом душа обретает умение с этим как-то
справляться».
Она вышла на улицу с легким сердцем.
Глава 13
«Почему он ничего не сказал своим клиентам? Почему Храмов
промолчал? Почему сказал, что все в порядке и дело движется?»
Вопрос застрял у Насти в голове так прочно, что ни о чем
другом она думать уже не могла. Ей казалось, что если она найдет ответ, то
поймет тайну убийства Елены Дударевой.
С этим вопросом она заснула, с ним же и проснулась,
привезла его на работу, удобно расположила вместе с собой за столом и даже
предложила ему выпить вместе кофе. Может, от чашечки хорошего кофе вопрос
подобреет и даст ей ответ? Но от кофе он отказался, смотрел на Настю холодными
немигающими глазками и молчал, словно хотел сказать: «Да, я такой. Я есть.
Я непростой. Но помогать тебе я не стану, ищи ответ сама».
И Настя искала. Первым делом она постаралась
перевоплотиться в Храмова, потому что одной из грубейших ошибок является поиск
ответа с позиции «я бы на его месте». Человек, который так рассуждает, никогда
не проникнет в чужую тайну и не поймет чужих поступков. Потому что поступки эти
совершены тем, КОГО нужно понять, а не тем, КТО пытается понять. Разные характеры,
разные судьбы, разные мозги, разные привычки – все это лежит в основе того, что
люди в одних и тех же ситуациях совершают разные поступки и по-разному
реагируют на одни и те же события и факты.
«Я работала в уголовном розыске… Сколько лет я там
проработала? Надо узнать точно».
На листе бумаги появилась первая запись: узнать, сколько лет
Храмов работал в розыске.
«Я проработала столько-то лет в…»
Тут же рядом появились другие слова: сколько лет и где
конкретно он работал.
«Я была нормальным сыщиком, с работой справлялась…»
Третий вопрос: служебная характеристика Храмова и отзывы
коллег. Почему он ушел на вольные адвокатские хлеба? За деньгами и свободой?
Или потому, что с работой в розыске не справлялся?
«Итак, будем считать по минимуму. С работой я не
справлялась, раскрывать преступления так и не научилась, коллеги смотрели на
меня косо, но юристом я была все-таки хорошим, ведь быть грамотным юристом –
совсем не то же самое, что быть хорошим сыщиком. Я поняла, что из розыска
надо уходить, чтобы не позориться, и заниматься чем-то другим. Чем, например?
Идти юристом в фирму? Не та специализация, в фирмах нужны цивилисты, знающие
гражданское и финансовое право, а у меня – уголовное право и процесс.
Переучиваться не хочется. Значит, можно заняться адвокатской практикой по
уголовным делам, тем более мне как сыщику хорошо известны особенности, хитрости
и трудности раскрытия и расследования преступлений. За два года работы
адвокатом я кое в чем поднаторела, у меня появились клиенты и выигранные дела,
а значит – и деньги, я могу считать, что в этом смысле у меня все в порядке.
И вот ко мне обращается очередной клиент, излагает свое дело, я предлагаю
ему стратегию защиты, он соглашается, я начинаю работать на эту стратегию и вдруг
вижу, что моих усилий совершенно не требуется. Потому что то, чего мне хотелось
добиться путем работы со свидетелями, уже и без того существует. Само по себе.
И добиваться ничего не нужно. Что я почувствовала? Радость оттого, что все
так легко и без усилий получилось и можно временно отдыхать? Возможно. И я
вполне могу позволить себе в этой ситуации съездить в отпуск недельки на
три-четыре, а явиться только в суд, который еще неизвестно когда будет. Слупить
с клиента денежки за якобы проведенную мною многотрудную работу и лечь пузом на
горячий песочек. Отлично! Но зачем же от дела-то при этом отказываться?
И вдобавок предлагать клиенту вернуть аванс… Тупик. Этим путем мы не
пойдем. Попробуем другую дорожку. По максимуму.
